Сколько лет до глотка свободы?

Кратковременное политическое затишье, которое установилось в эти дни, дает возможность потратить немного времени на футурологию. Тем более пресс-секретарь Владимира Путина как раз сообщил, что «предвыборной кампании нет, ведется обычная работа». Из чего мы спокойно можем сделать вывод, что вероятность участия Владимира Путина в кампании-2018 вряд ли ниже 95%.

Возьмем этот тезис за основу и дополним его предположением, что нынешний режим уже прошел высшую свою точку и находится в фазе застоя.

А теперь выберем самый вегетарианский из всех возможных дальнейших сценариев — при котором Путин спокойно доработает до 2024 года, а затем, следуя конституционной норме, предоставит бороться за кремлевское кресло уже другим людям. И даже допустим для простоты наших рассуждений, что оно достанется кому-то из окружения нынешнего главы государства.

Но если так и случится, это будет похоже не на временную передачу президентских регалий условному Медведеву, как было в 2008-м, а скорее на преемничество, полученное некогда самим Путиным от Ельцина. Все-таки весной 2024-го Путину будет 71 год. Это чуть выше среднестатистического возраста ухода наших правителей со времен Сталина, будь этот уход добровольным, вынужденным или обусловленным естественными причинами. Реальной, а не фиктивной передаче власти будет способствовать и морально-политическая устарелость режима Владимира Путина, которой в предстоящие годы так или иначе предстоит прогрессировать.

Кстати, уточним понятие «режим». Если выражаться строго, то режимов у нас за последнюю сотню лет было всего два — советский и постсоветский. Плюс разделяющие их несколько революционных лет (с конца 1980-х до начала 1990-х). Но персоналистские традиции нашей державы позволяют нам назвать «режимом» просто годы власти каждого очередного правителя. Смена первого лица всегда приводила у нас к резким переменам курса. И почему-то каждый раз довольно похожим.

Этот факт и поможет нам сейчас перечислить те крутые перемены, которые произойдут не позже 2024-го в рамках, повторю, самого мягкого сценария из всех возможных — то есть если руководство страной перейдет к кому-либо из ближайших сподвижников вождя.

В качестве базы для сравнений возьмем четыре перехода власти: от Сталина к Хрущеву (неудачливых кандидатов в сталинские преемники, которые отсеялись в 1953-м — 1954-м, пропустим); от Хрущева к Брежневу; от Брежнева к Горбачеву (правления Андропова и Черненко были слишком краткосрочными и на самостоятельные режимы не тянут); от Ельцина к Путину. Что же до перехода от Горбачева к Ельцину, то он был революционным, а революционные сценарии мы условились сейчас не рассматривать.

Остаются вышеупомянутые четыре. Что обязательно было составной частью каждого из них?

Во-первых, перетасовка правящего круга и прекращение восхвалений прежнего вождя. Хрущев был ближайшим сподвижником Сталина. Брежнев — вторым человеком в партии после Хрущева. Горбачев — любимцем если и не лично Брежнева, то главнейших его соратников. Путин — провозглашенным за полгода ельцинским наследником. Несмотря на это, почитание бывшего лидера всякий раз прекращалось сразу же. По крайней мере среди своих, в высшем кругу. В лучшем случае о предыдущем главе государства отзывались с ледяной вежливостью (как Путин о Ельцине), в худшем — сразу начинали шельмовать. И уж в обязательном порядке слали сигнал народу, что старик наломал дров, из-за чего вокруг столько всего плохого.

Во-вторых, сокращение военных трат. За последние пару лет своего правления Сталин увеличил численность армии и расходы на вооружения вдвое. Его преемники как-то сразу поняли, что страна этого не выдержит, и резко отыграли назад. Правда, временно. Потом, в середине 1960-х, военные расходы, которые успел заново раздуть Хрущев, притормаживал уже Брежнев. А двадцать лет спустя Горбачев, обнаружив, что они опять стали неподъемными, пытался остановить их рост. Путину в 2000-м военных трат уменьшать не понадобилось, потому что дефолт 1998-го урезал их стихийным порядком. Но он долго держал их в рамках. Расходы на оборону пошли вверх по экспоненте только шесть лет назад.

В-третьих, отмена накопившихся при прежнем режиме суперпроектов — всяких там каналов в пустынях, химизаций-мелиораций, переброски сибирских рек на юг и т.п. И вообще отказ (как правило кратковременный) от всех слишком уж показных, зрелищных и приевшихся начальственных начинаний. Впрочем, каждый следующий властитель взамен быстро придумывает что-нибудь свое.

В-четвертых, расчистка идеологических завалов, оставленных предшественником. После Сталина сворачивали маниакальный изоляционизм, после Хрущева — антирелигиозную кампанию и фантазии о скором пришествии коммунизма. После Брежнева выводили дух застоя, уныния и геронтократии. После Ельцина отрекались от «проклятых девяностых», якобы переполненных одними ужасами. А идеологический багаж, накопленный при Путине, уже сегодня так тяжел и многообразен, что не возьмусь перечислять.

В-пятых, реформа управления и рационализация руководства экономикой. Без этого нельзя. Мы — страна реформ и реформаторов. Каждый новый вождь все меняет, причем не по разу. Чего-чего, а уж этого нам и в будущем не избежать.

В-шестых, внешнеполитическое примирение с теми, с кем поссорился прежний руководитель. Сталин воевал с американцами в Корее, осаждал западные секторы Берлина, боролся с Югославией. После него эти раздоры были почти сразу прекращены, но очень быстро начались новые. И с прежними недругами, и с новым врагом, переквалифицировавшимся из ближайших друзей — Китаем.

Сразу после Хрущева его сменщики, воспользовавшись подоспевшей октябрьской годовщиной, пригласили мириться китайского премьера Чжоу Эньлая. Но высокий гость несколько дней объяснял Брежневу и Косыгину, как глубоко его оскорбил маршал Малиновский, который на приеме спьяну брякнул что-то лишнее, и уехал, хлопнув дверью. В 1960-е годы Брежневу, в душе человеку мирному, не очень-то удавалось создать для державы спокойный международный климат. В 1970-е вроде бы стало получаться, началась разрядка, но во второй половине десятилетия традиции взяли свое, снова забушевала холодная война, и усмирять ее пришлось уже Горбачеву.

Даже Ельцин, начав с теснейшей дружбы с Западом, закончил тем, что поругался буквально со всеми. Путин, взяв бразды, сразу помирился с Америкой и Европой, но потом с ними (да и не только) поссорился так, как давно уже не видали. Преемнику будет с кем восстанавливать дружбу буквально на всех континентах.

И последнее по счету, но не по важности. Каждый очередной наш правитель обязательно обновлял удушливый общественный климат, созданный предшественником — давал народу заряд оптимизма, открытости и новизны. Это приятное время, получившее в интеллигентных кругах названия «оттепель» и «глоток свободы», имеет только один недостаток — быстро кончается. Зато оно всегда впереди.

Подводя итог этому краткому очерку, предсказываю, что самое позднее через шесть лет, после окончания очередного застоя, страну ждут мощные и конструктивные перемены. Причем затеют их люди из нынешнего начальства. Если, конечно, удержат власть. Правда, потом они сами же сведут их на нет. Так случалось уже многократно, и почему бы не повториться еще разок?

Напомню только на всякий случай. Этот сценарий подразумевает, что в предстоящие годы все будет решаться в тесном начальственном кругу, без какого-либо участия народных масс. А вот если с их участием, то все пойдет иначе. Может быть лучше, может быть хуже, но по-другому.

Сергей Шелин