Три года в XXI веке

Подлинным началом прошлого века справедливо считают 1914 год. Точной дате принципиального значения не придают. То ли это был день сараевского убийства, то ли первых выстрелов мировой войны. Так или иначе, проведенная летом 1914-го историческая черта отделила девятнадцатое столетие, с его устоявшимся регламентом мировых игр и представлений о том, что может произойти, а что — нет, от века двадцатого, в котором буквально все стало другим. В нем всем пришлось несладко, а людям, знавшим и любившим прошлое, — в особенности.

Таким же порядком подлинный XXI век начался не по календарю, а совсем недавно. И ничто не мешает нам исходной его точкой назвать 22 февраля 2014-го, дату смещения Верховной радой сбежавшего Виктора Януковича. Это день, когда украинская революция оформила свою победу, и в истории нашей империи была поставлена точка.

Как человеческая единица экс-президент Украины интереса, разумеется, не представляет. Просто именно в тот день лавина, наконец, пошла. Крымская операция, развод России с Украиной, кровавая война в Донбассе и холодная с Западом — весь этот имперский распад, преподнесенный как державное расширение, все эти домашние идеологические конвульсии оказались только частью и более или менее случайным стартовым эпизодом глобальных перемен, которые сегодня охватили самые разные края и идут по восходящей, как бы подстегивая друг друга.

В 2015-м хаос на Большом Ближнем Востоке и в Африке конвертировался в мигрантский кризис на Западе. Поток переселенцев и беженцев, не виданный за последние семьдесят лет, потряс основы мультикультурализма и политкорректности, подспудное сопротивление которым и без того постоянно росло, хотя и игнорировалось истеблишментами.

А 2016-й показал, что объединение Европы может пойти вспять, как и атлантическая и тихоокеанская хозяйственная интеграция. И идеологическое лицо Соединенных Штатов, от которых материально и военно-политически зависит полмира, способно измениться самым неожиданным образом.

Вот уже три года, как вокруг вовсе не тот стерильный мир позднего капитализма — благовоспитанного, прогрессивно-левого, политкорректного и игравшего в большинстве случаев по заранее известным правилам.

Настало время демонстративной скандальности, размахивания кулаками и крикливых стилизаций под архаику. Пробил час режимов и лидеров, манипулирующих народными обидами и историческими мифами. Устоявшиеся идейные стандарты, правила и запреты то в одной стране, то в другой сметаются демократической волей избирателей.

Возможно, не все успели понять, что в этих новых координатах каждый мыслящий человек должен будет заново найти себя. Даже если его убеждения останутся прежними, их смысл в этом новом мире станет иным, и плата за них окажется другой. Один лишь маленький пример: вчерашний российский западник — это человек, который, уж не знаю за что, симпатизировал Обаме, а половина западников сегодняшнего образца — симпатизируют Трампу, и тоже не знаю, за что. Причем говорю я сейчас не о марионетках пропаганды, а о людях самостоятельных. Что поделаешь: в мире — шторм, в головах — тоже.

История не повторяется, и второго издания двадцатого века в двадцать первом не будет. Но понимать интригу прошлого столетия стоит уже потому, что она может быть похожа на ту, которая начала разворачиваться сейчас, как бывают сходны две пьесы одного автора.

Подлинный, некалендарный девятнадцатый век пришел к своему печальному финишу с далеко продвинувшейся глобализацией (мировая торговля в 1913-м была велика, как никогда ранее), с повсеместным усилением левых и социалистических идей (как тоталитарных, так и сравнительно умеренных), с победами демократии и ее ближайшего родственника популизма (от расширения избирательных прав на Западе до триумфов младотурок и националистов в Османской империи и Китае), с принудительной вестернизацией всех уголков планеты (даже самые отдаленные края сделались колониями или полуколониями западных держав). Все это в 1914-м разлетелось на куски, потому что не монтировалось друг с другом. И еще несколько последующих десятилетий бал правили совсем другие идеи и подходы.

Однако пропустим сто лет — и вот на излете реального двадцатого века, году так в 2013-м, мы опять видим и глобализированную экономику, и расползание по планете демократических режимов, и триумф прогресса и политкорректной левизны, и мультикультурализм, это странное дитя вестернизации. Получается, что идеи, которыми закончился девятнадцатый век, в битвах двадцатого века все-таки победили.

Разумеется, только потому, что сумели измениться. И очень сильно. Скажем, социализм осознал, что может существовать лишь на фундаменте капиталистической рыночной экономики. Сто лет назад даже самым широко мыслящим социалистам эта идея показалась бы диковинной. Примерно то же самое и по остальным пунктам. Наследники установок, завещанных девятнадцатым веком, смогли осмыслить их принципиально по-новому, и только поэтому взяли верх к концу двадцатого века.

А теперь главное — и становящееся именно сейчас все более понятным. Победа вышеперечисленных принципов опять не привела к мировой гармонии, а потому снова стала неокончательной и обратимой.

Глобализация, как и в прошлый раз, оказалась невыгодной большинству. Мультикультурализм — неразделенной любовью. Державная жестикуляция и небольшие империалистические войны — удачным способом компенсации за экономические и политические неудачи крупного калибра.

Социализм и прогрессизм в новейших своих западных изводах витают в дорогостоящем утопическом визионерстве, мирятся с ухудшением жизни тех, кто сам на себя работает, множат число общественных иждивенцев и взамен принципов равенства насаждают неофеодальный культ прогрессивных миллиардеров, заметная доля которых еще и открыто жирует за общественный счет. Кое-кто из этих жуликоватых суперзвезд, наподобие Илона Маска, уже почти открыто заигрывает с трамповской реакцией — надо же где-то добывать финансирование на убыточные проекты. Появятся и другие.

Самое сильное мое впечатление от первых недель нового режима в США — даже не выходки Трампа, путаность и лживость которых хотя бы предсказуема, а интеллектуальное убожество его противников, не способных ни осмыслить свои ошибки, ни заново посмотреть на собственную страну и окружающий ее мир. Кроме клоунских шествий, поставленных на поток шаблонных пародий и злобных выпадов против членов семьи Трампов, почти ничего и нет. И эти люди действительно способны объяснить человечеству, как ему жить в XXI веке?

Это столетие только еще началось. Идейная путаница и сумятица во всех краях (и в нашем, разумеется, тоже) — верные признаки того, что впереди нас ждут неожиданности. И среди них достаточно таких, которые впоследствии будут признаны хождением по неверным путям. Но иначе быть и не может. Веку только три года. Как и человек, он не может повзрослеть так быстро.

Сергей Шелин