Россияне не готовятся к старости

К замерам народных чувств, производимым главными нашими опросными конторами, сейчас относятся с иронией. И, на первый взгляд, именно этого заслуживает очередное исследование Фонда «Общественное мнение» под названием «Россияне о пенсионных накоплениях и достойной старости».

Опрос был проведен еще в конце осени — явно с целью пролить для начальства свет на то, как простонародье воспримет очередные манипуляции над пенсионной системой. А опубликован только сейчас — вероятно, в знак того, что чиновники уже извлекли из него все, что сумели.

На мой взгляд, извлечь оттуда они могли только одно: рожденные в их альтернативной реальности планы внедрения какого-то добавочного накопительно-пенсионного побора будут с раздражением отторгнуты массами. Публикуемые ответы на изобретательно сформулированные вопросы о том, какая накопиловка лучше — осуществляемая через государственный Пенсионный фонд или через не зависимые якобы от государства фонды, — ничего осмысленного в себе не содержат. Кроме, разумеется, доказательства, что люди не воспринимают всерьез ни то, ни другое.

Но если отбросить все лишнее и нелепое и посмотреть на этот же ФОМовский опрос не под чиновничьим, а под нормальным углом зрения, то исследование становится очень даже содержательным. Хотя выводы из него весьма печальны.

Итак, наших граждан от 18 до 49 лет, то есть не достигших еще ни пенсионного, ни даже предпенсионного возраста, спросили об их материальных видах на старость.

Только 33% опрошенных полагают, что «в будущем, лет через двадцать, государственная пенсия сможет обеспечить пенсионерам достойную жизнь». И это самое лояльное и самое исполненное доверия к родному государству из всего того, что вообще было ими сказано.

А вот жить на одну госпенсию собирается только каждый восьмой (12%). И еще 21% опрошенных исходит из того, что эта пенсия составит больше половины его доходов.

Таким образом, большинство россиян рассчитывают на что-то другое, или, выражаясь ученым языком, собираются реализовать какую-то альтернативную жизненную стратегию.

76% опрошенных сообщили, что, достигнув пенсионного возраста, продолжат работать. Напомню, что до этого возраста большинству из них еще предстоит прожить несколько десятков лет. Может, они и в самом деле заглядывают так далеко? Скоро увидим, что нет.

Так или иначе, на просьбу указать ожидаемые источники доходов на старости лет был получен следующий расклад ответов.

Приработки — 38%. Это честно указывает на то, что реальная готовность продолжать трудиться в пожилые годы не так велика, как было сгоряча заявлено тремя четвертями опрошенных.

Следующая по значимости позиция (36%) — отсутствие какого-либо ясного ответа. Возможно, за этим кроется нежелание откровенничать, но чаще, по-моему, искреннее незнание.

На финансовую поддержку детей и других родственников намерены положиться 15%. Мало. На личные накопления — 14%. Это уже удивительно мало.

Использовать продукцию с собственного огорода или садового участка готовы 7%. Причем среди продвинутых накопителей пенсии в негосударственных пенсионных фондах эта доля вырастает до 8%. Если бы не повод, можно было бы посмеяться.

Зарабатывать, сдавая в аренду свое жилье, готовы 6% опрошенных.

И в самом конце списка те, кто верит, что сможет благоденствовать на пенсии, накопленные в НПФ. Таковых — 3%. Даже среди держателей накопительной части пенсии в НПФ лишь каждый двадцатый верит, что оттуда поступит реальный доход. Огород и для них выглядит надежнее.

Все это, вместе взятое, четко показывает, что какой-либо широко распространенной и вызывающей общее доверие стратегии обеспечения собственной старости у наших сограждан нет. Ответ «как-нибудь заработаю» ее не заменяет, а любые другие варианты не пользуются широкой поддержкой. Казалось бы, странное дело. Что мешает просто копить на старость?

Много это или нет, но 32% опрошенных признались, что имеют накопления. Если считать накоплениями сумму, на которую можно прожить хотя бы год—другой, то ответ, думаю, правдивый. По крайней мере, в первом приближении.

Но на что копят? В первую очередь, на крупные приобретения, вроде квартиры или машины, а также на обеспечение детей. Всего 3% опрошенных сообщили, что откладывают «на старость», и 17% — «на черный день». По порядку величины эти цифры близки к уже называвшемуся здесь числу тех 14%, которые надеются на склоне лет жить на сбережения. Почему так мало?

Среди вопросов, заданных ФОМом, был и прямой — когда, мол, начнете откладывать деньги, чтобы иметь прибавку к пенсии?

«Уже откладываю», — ответили те же, кто в той или иной форме ранее об этом сообщал (13%). «Никогда не буду откладывать», — сообщили целых 37% респондентов. И еще 39% пообещали заняться этим когда-нибудь потом, лет через пять или десять. В большинстве случаев такой ответ тоже означает: никогда.

Суммируем. Россияне, находящиеся в расцвете сил (вспомните возраст опрошенных), плохо верят в надежность государственной пенсионной системы, абсолютно нечувствительны к новейшим начальственным выдумкам на накопительные темы, но при этом в преобладающем большинстве не склонны и сами копить деньги на собственную старость.

Противоречие тут кажущееся. Ведь на вопрос о жизненных планах 72% сограждан ответили, что-либо вообще не строят таковых, либо строят, но не больше, чем на год вперед. О наличии каких-либо планов на двадцатилетнюю перспективу сообщили лишь 2% респондентов.

Полагаю, что какая-то часть отвечавших все же слукавила и планы имеет. Но, видимо, сочла, что вслух признать их наличие — значит выставить себя людьми наивными и не понимающими, как устроена наша жизнь.

Система десятилетиями приучала подданных, что реальная действительность не имеет значения, что ничему верить и ни на что полагаться нельзя. Что прихоти режима непредсказуемы, и им не будет конца. Плоды воспитания масс налицо. В том, что касается вещей по-настоящему долгосрочных, — а что может быть для человека долгосрочнее, чем планирование собственной старости? — эти плоды просто фатальны.

Сергей Шелин