Плохие новости для любителей булочек и пива

О том, как несоблюдение фитосанитарных норм способно навредить здоровью людей, в интервью «Росбалту» рассказал заведующий лабораторией микологии и фитопатологии Всероссийского научно-исследовательского института защиты растений Филипп Ганнибал.

— Сельское хозяйство называют одной из немногих отраслей российской экономики, которая демонстрировала рост в 2016 году. Урожай зерновых и вовсе стал рекордным. Однако время от времени возникают вопросы к его качеству. Например, летом Египет отказался закупать партию российской пшеницы из-за превышения нормы содержания спорыньи. Это единичный случай или в погоне за количеством вопрос качества российского урожая в принципе оказался второстепенным?

— Из-за нарушений норм защиты растений мы действительно сталкиваемся со слишком большим количеством вредителей, болезней и сорняков. Это, во-первых, приводит к недобору урожая, который по отдельным видам достигает 40-50%. Есть данные, что из-за фитосанитарной дестабилизации ежегодно мы недобираем около 30 миллионов тонн урожая в зерновом эквиваленте.

— А если перевести эти потери в финансовые показатели?

— Речь идет о десятках миллиардов рублей. Точную цифру в связи с постоянно меняющимся курсом нашей валюты назвать очень сложно. Но до кризиса специалисты оценивали потери урожая примерно в 180 млрд рублей в год.

При этом мы не только теряем урожай и несем финансовые потери, но и подвергаем опасности здоровье людей и животных. Один из самых острых вопросов — болезни зерновых культур, связанные с токсинопродуцирующими грибами, например, фузариоз колоса.

Надо сказать, что Россия здесь не исключение — другие страны страдают от этой проблемы точно так же. В мире не менее 10% продукции растениеводства загрязнено микотоксинами, а если брать только зерно — то около 25%. Ежегодные потери в связи с этим составляют не менее $30 млрд. Правда, все эти общемировые цифры очень и очень приблизительные, т.к. по многим отдельным странам нормальной статистики вообще нет.

— Чем микотоксины опасны в первую очередь?

— Микотоксины нарушают работу желудочно-кишечного тракта, печени, почек, сердечно-сосудистой и нервной систем, снижают общий иммунитет. Лабораторные исследования на клеточных тканях животных показали, что низкие концентрации этой группы токсинов обладают мутагенным действием, вызывают хромосомные изменения, влияют на биосинтез белка. Прежде всего, затрагиваются ткани с активно делящимися клетками — лимфатический аппарат, селезенка, костный мозг. Воздействие микотоксинов, по большому счету, сопоставимо с последствиями рентгеновского облучения.

— Но разве, учитывая опасность всех тех заболеваний, о которых вы только что сказали, зараженный урожай не изымается из оборота и не уничтожается?

— К сожалению, далеко не всегда. В некоторых странах такое зерно действительно сжигают. О том, что так же поступают российские сельхозпроизводители, у меня нет никакой информации. Избавляться от урожая невыгодно.

— Что же тогда происходит с таким зерном?

— Для начала его просеивают. Фузариозное зерно обычно мелкое, и технологически это не так сложно. А то, которое остается, смешивают с качественным зерном и таким образом пытаются нивелировать вред. Иногда приходится разбавлять достаточно сильно. Работа токсикологических лабораторий и карантинных служб в данном случае заключается в том, чтобы не допустить содержание токсинов выше положенной нормы.

— Можно ли есть хлеб из такого зерна?

— Считается, что если концентрация микотоксинов не превышена, то это не опасно. То есть вы точно не отравитесь. Проблема в том, что сохраняется риск кумулятивного эффекта: сегодня я поел плохого творога, завтра — булочек из не очень качественного зерна. А в результате я могу прожить не до 80, а до 65 лет.

— После таких слов как-то в магазин боязно идти…

— Паниковать все-таки не надо. Есть просто ряд рекомендаций, соблюдение которых поможет свести риск к минимуму.

Во-первых, я бы посоветовал покупать хлебобулочные изделия только у крупных производителей, которые намного лучше контролируют качество используемого сырья и продукции. Мелкие производители выпечки могут использовать дешевое некачественное сырье для получения дополнительной прибыли.

Во-вторых, лучше уменьшить потребление хлебобулочной продукции детьми младших возрастов. Они входят в группу особого риска по чувствительности к микотоксинам.

В-третьих, не надо употреблять в пищу продукты, на которых уже есть признаки плесневения. Это относится не только к хлебу, но и к фруктам, овощам и т.д. Если есть видимые симптомы, следовательно, во внешне здоровой части тоже есть мицелий гриба и существует опасность присутствия там микотоксинов.

А еще у меня плохая новость для любителей пива. В процессе получении солода и сусла из зерна ячменя биомасса токсинопродуцирующих грибов только увеличивается. Все дальнейшие производственные процессы неспособны воспрепятствовать попаданию микотоксинов в конечный продукт. Так что потребление пива тоже лучше сократить.

— Теплообработка не снижает риск отравления микотоксинами?

— В большинстве случаев она абсолютна бесполезна. Нет никакого смысла поджаривать хлеб или кипятить заплесневевшие продукты типа варенья в целях экономии для последующего употребления. Многие микотоксины устойчивы к высоким температурам, и поэтому кипячение, убивая грибы, лишь незначительно снижает содержание микотоксинов. Лучше не рисковать и выбросить такой продукт.

— А есть данные, какое количество российского зерна заражено такими заболеваниями, как фузариоз?

— В неблагополучные годы этот показатель может составлять более 30%. Во сколько нам обходится то, что мы не уделяем этой проблеме достаточного внимания, сказать сложно. Подобные подсчеты ведут, к примеру, в США. У нас такой статистикой не занимаются, данные не предоставляются. А точная информация по разбавлению зерна — это и вовсе коммерческая тайна.

— Как получилось, что проблема приобрела такие масштабы?

— Во-первых, надо понимать, что до сих пор не разработан препарат, который полностью уничтожает фузариевые грибы. Максимум эффективности — 50-60%, и это считается очень хорошим показателем. Поэтому борьба с ними — это целый комплекс мероприятий. В СССР в начале 1980-х годов, после того как в Краснодарском крае возникла серьезнейшая эпифитотия (эпидемия среди растений), была разработана очень серьезная программа. Было задействовано 15 научных институтов, отработана вся система комплексной защиты, начиная от диагностики, защиты растения и до микотоксилогического анализа. По всей стране развернулась сеть лабораторий.

После 1992 года все пошло на спад. Была разрушена государственная система защиты растений. Во-первых, резко упали объемы защитных мероприятий. Если до 1992 года в РСФСР обрабатывалось около 70 млн гектаров, то в 1993-94 годах — уже всего 10-15 млн. Но это далеко не все. Были нарушены севообороты, растения выращивались в «полуголодном» состоянии. Появилась проблема поверхностной обработки почвы. Это сразу отразилось и на инфекциях, и на неинфекционных патологиях. То есть произошли системные изменения в растениеводстве — и не в лучшую сторону. Все это привело к фитосанитарной дестабилизации, последствия которой мы расхлебываем до сих пор.

— Положительной динамики за 25 лет в этом отношении не наблюдается?

— Только отчасти. Последние два-три года объем защиты дошел до 80 млн гектаров. То есть по объемам обработки мы восстановили и даже превзошли показатели перед распадом СССР. Но все дело в том, что эту проблему надо рассматривать шире. Нам нужно заново навести порядок в севооборотах. Проблема фузариевых грибов в последние десятилетия обостряется также потому, что в почву почти не вносятся органические удобрения. Кроме того, хотя селекционеры в последнее время получили некоторое количество сортов с неплохой устойчивостью к заражению токсигенными грибами, далеко не все сельхозпроизводители эти достижения селекции понимают и используют.

Ослаблен контроль со стороны производственной службы растений. Помимо дорогостоящей диагностики, не хватает массовых дешевых методик, позволяющих определять хотя бы приблизительное содержание микотоксинов в продуктах питания. А их обязательно надо популяризовать.

Одна из самых больших проблем — это нехватка кадров. За последние годы были сокращены и расформированы многие факультеты по защите растений в аграрных ВУЗах страны. Соответственно, сильно сократился приток новых специалистов.

Все это и привело к тому, что уровень производственной защиты растений резко упал. Притом не только в отношении фузариевых грибов. Нам сейчас, например, очень сложно сдерживать массовое размножение саранчи. Последствия хорошо известны. И этот список можно продолжать очень долго. Таковы последствия упущений в растениеводстве.

— Но хотя бы отдельные производители зерна выполняют весь необходимый цикл мероприятий?

— У нас только в отдельных регионах, где есть богатые агропредприятия, пытаются решить проблему фитосанитарной дестабилизации и некачественного урожая. Но это — капля в море.

— Есть ли страны, которым удалось эффективно решить эту проблему?

— Насколько мне известно, в США и Канаде система защитных мероприятий соблюдаются очень строго. Там очень строго выполняется весь комплекс от начала до конца.

— А у нас в чем дело? Только в нехватке денег?

— Тут тоже целый комплекс причин. Конечно, многим агрофирмам банально не хватает средств. Но и в плане технологической дисциплины и культуры мы, к сожалению, сегодня отстаем от многих стран. Вал для большинства производителей важнее качества.

— С вопросом «кто виноват» в этом случае разобраться сложно. Хочется понять хотя бы, что делать…

— Прежде всего нужна программа, которая включит в себя работу всех научных институтов. Необходим четкий контроль качества исходного растительного сырья и конечной продукции. Пока мы не начнем выполнять все необходимые мероприятия в процессе вегетации растений, снижающих уровень инфекции, — я говорю об обработке почвы, внесении органических удобрений, выращивании устойчивых сортов — результатов точно не добиться.

Обязательно надо усилить фундаментальные междисциплинарные исследования по токсинопродуцирующим грибам, по опасности микотоксинов, по возможности их деградации с помощью химических, физических и биологических методов. Не обойтись без привлечения зарубежных специалистов. Я повторюсь — это проблема далеко не только нашей страны. К счастью, ухудшение политических отношений никак не повлияло на наши научные связи. Они не нарушены и не прерывались.

— Точка невозврата еще не пройдена?

— Вы знаете, сельское хозяйство — это самая живучая отрасль в любом государстве. Но чем дальше мы откладываем решение проблемы, тем тяжелее будет наверстать упущенное.

Беседовала Татьяна Хрулева