Видеть цель и не видеть препятствий

Максим Прокопьев приехал поступать в престижный московский вуз из Екатеринбурга спустя несколько лет после окончания школы. Коррекционной школы!

У Максима ДЦП, ему непросто двигаться, непросто говорить. Мама от него отказалась в раннем детстве, бабушка справиться с его проблемами не могла. Он вырос в специализированном интернате в маленьком городке на Урале. Потом была коррекционная школа. Как получилось, что мальчик из глубинки, да еще с таким диагнозом, поступил в Высшую школу экономики (ВШЭ), Максим рассказал «Росбалту» лично.

Предлагаю ему провести интервью письменно — в Facebook. Этот вариант представляется самым логичным, ведь ДЦП, проблемы с речью. Но Максим настаивает: «Встретимся лично, и я отвечу на все вопросы». Уверенный тон его немного успокаивает.

«Когда у вас заканчиваются занятия? Скажите адрес, я подъеду». И вновь отпор: «Я сам могу к вам подойти. Как вам будет удобно». Максим явно не привык, чтобы с ним нянчились. Такое внимание его скорее раздражает.

Договорились о встрече, жду.

«Я на месте», — Максим приехал в редакцию «Росбалта» после учебы. По лестнице без поручней подниматься не слишком удобно, но от помощи он отказывается.

Сейчас Максим учится на факультете медиакоммуникаций ВШЭ. Но еще пару месяцев назад всем, кроме него, такой исход казался фантастикой. В момент подачи документов в приемную комиссию, буквально в последние минуты ее работы, выяснилось, что поступать он приехал без ЕГЭ. «В коррекционной школе практически ни у кого ЕГЭ нет», — объяснил Максим.

В результате экзамены он сдавал в ВШЭ: один на один с компьютером — перед комиссией. Но самое сложное, утверждает Максим, было не в этом. «Когда ты готов, просто идешь и пишешь», — считает он. Максим был готов: английский — 85, русский — 91, литература и творческий конкурс — в районе 70 баллов.

Так и сбылась его детская мечта. «Со школы, где-то с 7 класса, я захотел поступить в МГУ.

Когда мечта стала целью, я присмотрелся повнимательней в вузам, и понял, что Вышка мне намного больше подходит. Здесь специфическая система обучения: ты выбираешь разные модули под себя. Это удобно», — рассказывает Максим.

«А что с ЕГЭ? — спрашиваю у него. — В коррекционных школах его совсем не сдают? То есть, у нас вообще не предполагается, что выпускники таких школ будут куда-то поступать?»

«Сдают. Некоторые. Максимум для выпускников коррекционных школ — местные вузы. Да и таких историй — единицы. Чтобы кто-то приехал из региона в Москву, и не просто в городской вуз, а в Вышку — такой я пока один», — отвечает он, и на лице загорается улыбка.

«Максим, а уровень образования в коррекционной школе позволяет сдать ЕГЭ для поступления?»

«Нет, конечно. Я сам готовился — по компьютеру. Учил русский, читал литературу, занимался переводами — набивал руку на текстах. Весь прошлый год я только и делал, что учил, учил, учил. И вот я в Вышке».

На вопрос о том, как выбрал профиль, он отвечает просто: «Чтобы выявить склонность к математике, в школе должны преподавать ее на другом уровне. А русский язык с тобой с рождения, ты его постоянно слышишь. Тут, собственно, не нужно какой-то специальной подготовки. С физикой и математикой такое не прокатит».

В ВШЭ Максиму дали общежитие. За неполный месяц учебы он уже успел подружиться с соседями по комнате и одногруппниками.

«Мне уже предлагали подработку, если нужны деньги. Но пока столько учебы, что не до этого», — делится он.

Занятия идут с 10:30 до 18:00 или с 9:00 до 15:00. «Мы и в субботу учимся — до шести вечера. Воскресенье тоже условный отдых. Обычно я делаю домашку, которую в будни не успел. В Вышке выстроена такая система обучения, что сачкануть не получится. Задания раздаются не на группу, а каждому — свое. Например, нужно что-то прочесть, написать эссе и к определенному сроку отправить его на электронку преподавателю», — объясняет собеседник «Росбалта».

Ездит в институт Максим на перекладных: трамваи-автобусы-троллейбусы. На метро получается едва ли не вдвое быстрее (40 минут против полутора часов), но сам спускаться под землю он не рискует. «Эскалатор едет слишком быстро, и чтобы на него взойти, мне нужна помощь. Самому сложно. Так что, если я еду с кем-то, то на метро, а так — по верху», — рассказывает Максим.

Дорога проходит за телефонными разговорами: «очень много знакомых, и всем интересно, как я, где я». Звонят из Москвы, из Екатеринбурга.

В родном городе у Максима остался папа, с которым он прожил последние несколько лет. Он до последнего не верил, что из затеи сына что-то получится, и ждал назад уже через неделю. Максим рассказывает об этом, смеясь. Сам-то он верил — вопреки всему.

«Как только окончу вуз, поеду домой. Москва все-таки непростой, крайне специфичный город», — резюмирует он. Правда, до этого еще далеко. Четыре года до степени бакалавра, потом магистратура — туда Максим тоже планирует поступать.

А сейчас у него новая цель — автомобиль. «В Москве без машины очень сложно. Нужно учиться на права», — уверенно заявляет он.

Копить или попросить денег у папы — над этим Максим еще не думал. «Когда сдам на права, видно будет. Какой-нибудь выход найдется. Я просто проблемы привык решать по мере их поступления».

Максим — упертый. Про таких еще говорят — «со стержнем». Ему очень трудно говорить, но он говорит — много и грамотно. Он не боится камеры и держится весьма уверенно. Он готов поехать хоть на край света, если ему будет нужно. И по всему видно, что никаких скидок от общества для себя он не просит.

«Я считаю, что раз мы все взрослые люди, то должны понимать, куда идем. Мне сейчас очень часто предлагают то к одному преподавателю подойти какие-то поблажки выпрашивать, то к другому, но я не хочу и не пойду, потому что считаю: я же четко понимал, что иду в Вышку. Если был не готов учиться, нужно было выбирать другой вуз, где требований поменьше», — говорит Максим, резко посерьезнев.

К нему часто обращаются журналисты с просьбой об интервью, признается собеседник «Росбалта». Максим не отказывает — считает это важным. «Но иногда, например, предлагают прислать вопросы по почте — как вы в начале. Хотят, чтобы я им все ответы сам написал, а они подредактировали. Вроде как расшифровывать запись потом долго и лениво. А я считаю, что у каждого своя работа», — безапелляционно заявляет он.

Прощаемся без особых сантиментов. «Сейчас подъедет такси, дальше я сам, провожать не нужно», — останавливает он меня перед злополучной лестницей.

Последние два вопроса задаю уже постскриптум: «Максим, только сейчас поняла, что не спросила, сколько вам лет. А еще, скажите, раздражает ли вас, когда к вам относятся „как к инвалиду“? И как вы сами относитесь к этому слову?»

«Мне 24, и мне все равно, как меня называют. Других забот хватает».

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.

Беседовала Анна Семенец