Таких способных нам не прокормить

Для затравки три вопроса, на которые все ответят одинаково.

- Самый грандиозный карьерный взлет последних дней? - Конечно же, назначение Виктора Золотова главнокомандующим Нацгвардией.

- Самое смешное политическое видео последних дней? - Ну, разумеется, диспут замминистра сельского хозяйства Джамбулата Хатуова с второкурсницей Тимирязевки, в котором чиновник не смог объяснить разницу между сахарной свеклой и кормовой.

- И, наконец, самый глупый пропагандистский продукт последних дней? - Безусловно, агитфильм о шпионском альянсе Навального-Браудера.

Все три вышеупомянутых события связаны между собой незримыми нитями. Нет, я никоим образом не имею в виду, что свои аграрные познания Хатуов почерпнул у Золотова. Боже упаси. Или что фейковый телефильм вдохновлен идеями замминистра. Это исключено.

Речь о другом. О том, что Виктор Золотов занял свой пост, будучи почти ровесником и очень давним сотрудником Владимира Путина. Как бы ни различались догадки о задачах новообразованной гвардии, каждый согласится, что шансы занять этот пост у человека более молодого и менее знакомого главе государства были равны нулю, независимо от личных качеств, воззрений и профессиональных умений потенциального кандидата.

Равным образом появление Джамбулата Хатуова в кресле замминистра сельского хозяйства обусловлено вовсе не широтой его аграрного кругозора, а только тем фактом, что пост главы сельхозведомства занял его шеф Александр Ткачев, первым заместителем которого Хатуов много лет прослужил в бытность Ткачева губернатором Кубани.

Чувство справедливости заставляет добавить, что если не на профессиональном уровне, то на уровне здравого смысла Хатуов различие между двумя видами свеклы все-таки распознавал. И в ходе тимирязевского диспута пытался поделиться кое-какими своими догадками с публикой. Однако бойкая собеседница не очень-то давала ему говорить.

Но главное, разумеется, в том, что аграрий он вовсе не по навыкам, а только по клановой прописке. Стань Ткачев, допустим, главой Центробанка, так Хатуов сейчас публично размышлял бы не о свекольных нюансах, а о динамике агрегата М2.

Что-то системно очень близкое к обоим вышеупомянутым событиям чувствуется и в шпионском телефейке по Навального. Он настолько странен, что в обороте сейчас самые экзотические объяснения его происхождения. Вплоть до гипотезы, что это завуалированный крик души, акция протеста наших пропагандистов, которые изготовлением явной пародии сигнализируют народу о своем нежелании вешать ему лапшу на уши.

Думаю, не надо усложнять. Стряпали фильм, по понятным причинам, в спешке, но сдатчики готового продукта считали его, в общем, кондиционным, а задачу – выполненной. О неадекватности своего изделия не ведали искренне, потому что сами неадекватны. Ведь в пропагандистских структурах, как и в любых прочих, решающее слово сейчас переходит к людям, выдвинутым по биографическим, а не профессиональным признакам. Даже и такая разновидность профессионализма, как умение правдоподобно лгать и грамотно подтасовывать, ценится все меньше. Можно сказать, почти совсем уже не ценится.

При внешнем несходстве, все вышеописанное говорит об одном – о полной победе у нас кланового начала. На всех участках наверх продвигаются только родственники, свойственники, верные люди, свойственники верных людей, верные люди свойственников и т.д.

Что же тут необычного, - скажете вы, - так везде.

И в самом деле. В демократической Америке клан Кеннеди выдвинул одного президента и едва не провел в Белый дом второго. Клан Бушей протолкнул туда двоих и только что, хотя и безуспешно, пытался протащить третьего. И, наконец, клан Клинтонов имеет сейчас реальные шансы вторично заполучить высший пост. А оккупация политическими кланами других высоких должностей и вовсе массовое явление. Демократия в Америке вполне совмещается с клановым разгулом. По крайней мере, пока. Хотя все больше жалоб на мельтешение одних и тех же лиц и фамилий.

А вот новость из краев, где демократия и не ночевала.

На днях Ли Сяньлун, сын и преемник великого сингапурского диктатора-реформатора Ли Куан Ю, был обвинен своей сестрой Ли Вэйлинь в «попытке создать политическую династию». Обиженному брату пришлось оправдываться: «Утверждение о том, что я хочу создать династию, лишено всякого смысла. Меритократия – главная ценность сингапурского общества».

Каким бы ни оказался исход спора в семействе Ли, согласимся, что спор этот - о главном. Великая китайская традиция управления, которую так удачно продолжил Ли Куан Ю, это традиция меритократическая - требующая продвигать на посты самых способных и знающих, независимо от их происхождения.

Еще в древнем Китае занять крупную должность можно было, только сдав сложнейшие экзамены. Разумеется, сильные и влиятельные кланы и в такой системе имели много возможностей продвигать наверх своих людей. Но и совершенно незнатный человек вполне мог сделать выдающуюся карьеру.

Пока машина отбора работала без сбоев, очередная китайская династия процветала. Бюрократия комплектовалась одаренными и образованными людьми, которые старались управлять как можно лучше, а император лишь «сидел лицом к югу» и выполнял другие ритуальные обязанности. А когда кланы разлагали и подминали эту машину под себя, Китай приходил в упадок и распадался на части.

Современный Китай и Сингапур осуществили апгрейд этой старинной системы и показали человечеству, что меритократия работает и сегодня. Без ответа остался вопрос: долго ли она продержится?

На место Ли Куан Ю пришел Ли Сяньлун – но не в качестве сына, а как персона, официально признанная самым способным человеком в Сингапуре. Что придется говорить в третий раз? Председатель КНР Си Цзиньпин – сын члена политбюро Си Чжунсюня. Он – один из так называемых «принцев», потомков сподвижников председателя Мао, которых в высшем руководстве сейчас примерно половина. Какая их концентрация станет критической?

Наука политология для любой общественной системы и любой общественной ситуации предлагает на выбор много сложных и красивых объяснений. Но жизнь проще науки.

Кланы есть везде и всюду, и логика их поведения, при всех местных различиях, довольно похожа. Они инстинктивно стараются подмять под себя все, что получится, и, дай им волю, превращаются в антиобщественную силу.

Но в демократических режимах их аппетиты ограничивает политическая конкуренция. Пока эта конкуренция – реальное явление, хищничество и некомпетентность каждого отдельно взятого клана удерживаются в рамках. А в режимах меритократических такую же сдерживающую роль играет машина кадрового отбора.

Ну, а там, где нет ни демократии, ни меритократии, или они были, но сломались, мы видим богатейшее разнообразие неудачливых обществ, подчиненных корысти, невежеству и абсурдным прихотям собственных верхушек.

Говорят, что драма России в том, что не удалось построить демократию. Но то, что с позором провалились и давно заброшены все попытки организовать меритократию – ничуть не меньшая беда.

Уже два десятка лет огромная страна живет без политической конкуренции и, как минимум, десяток - без отбора по способностям. А еще удивляемся, что кормить такой правящий класс все труднее и труднее.

Сергей Шелин