Абхазия: инвестиции в разруху

Абхазия в конце минувшей недели принимала участников VI российско-абхазского делового форума. Он собрал 300 представителей российских и абхазских министерств и ведомств, бизнесменов, экспертов. Все были озадачены одним вопросом – почему в Абхазию, которую руководство частично признанной республики считает едва ли не самой привлекательной страной постсоветского пространства с точки зрения вложения инвестиций, частный бизнес, в том числе российский, не идет.

На этот единственный вопрос нашлось множество ответов, причем фактор частичного признания республики в них практически не фигурировал – ведь РФ является первой из четырех стран, признавших независимость Абхазии. Соответственно, ее статус мало волнует россиян.

Волнуют их, как выяснилось, другие вопросы. Если суммировать выступления представителей российской стороны, большинство из них подтвердило заинтересованность во вложении денег в Абхазию, но, как заявил директор Института актуальной экономики РФ Никита Исаев, российский малый, средний и крупный бизнес «хочет понятных правил игры». «Сейчас именно тот период, когда стоит принимать уже какие-то решения. Для того, чтобы их принимать максимально взвешенно, необходимо заострить углы», — сказал он. По его мнению, следует сформировать инвестиционную модель развития республики, которая не может существовать без частных вложений.

А для того, чтобы они существовали, необходимо, считает эксперт, обозначить приоритеты в отношении российского бизнеса в Абхазии. «Россия – стратегический партнер Абхазии. Она, кроме того, вкладывает деньги в социально-экономические проекты республики. Крайне важно рассматривать российских бизнесменов в некотором приоритете в этом отношении», - пояснил он.

Это, пожалуй, ключевое «но», из-за которого российский частный бизнес шарахается от Абхазии – он желает эксклюзивных прав, которых абхазы ему не дают.

А заместитель министра экономического развития России Александр Цыбульский добавил, что инвестиционная активность осложнена отсутствием кадастра недвижимости, прозрачных правил прохождения таможенных процедур и унифицированного подхода в области налогообложения. Также, полагает он, необходима оптимизация земельного законодательства.

Недостает в «Стране души» и энергетической инфраструктуры, строительной отрасли, банковского сектора, то есть всех тех инструментов, необходимых для инвестирования и кредитования малого бизнеса. По «приговору» Цыбульского, инвестиционные проекты в Абхазии можно охарактеризовать как высокорискованные.

При этом российский чиновник указал на то, что помимо потенциала развития туризма и аграрного сектора Абхазия имеет возможность стать базовым транзитным коридором для грузов, идущих из России и в Россию из стран Черноморского бассейна и Южного Кавказа. Он особо отметил, что Абхазия – страна молодая, и в ней наличествуют «ниши» с малым уровнем конкуренции, что само по себе может считаться привлекательным для бизнеса.

Но, резюмировал Цыбульский, раз инвестор не идет в Абхазию, значит, ему чего-то не хватает. А именно: «… спокойной обстановки и уверенности в том, что его инвестиции на территории страны защищены».

Словом, как ни уговаривал участников форума министр экономики Абхазии Адгур Ардзинба, что его республика, по сравнению с другими странами постсоветского пространства, является самой благоприятной для вложения российских инвестиций, услышан он пока не был. И это естественно: как справедливо заметил ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир Мау, основным препятствием для развития российско-абхазских экономических отношений является тот факт, что абхазский народ не определился в своих стратегических целях: «На словах все известно, но по сути – не произошло».

Российские представители говорили также об отсутствии «гарантии жизни и собственности» в Абхазии, и что об этом должна позаботиться властная элита. Особый акцент был сделан на том, что в Абхазии все еще не принят закон о приобретении иностранцами недвижимого имущества. Возникает вопрос: какой частный инвестор будет делать бизнес в Абхазии, когда в любой момент ему могут дать под зад. На это может пойти только российский государственный бизнес, что он и делает, поскольку пинать его рискованно. Кстати, 90 процентов инвестиций в Абхазию – государственные.

Один из высокопоставленных российских чиновников даже обмолвился, что бизнес в Абхазии ведется не по закону, а по «понятиям». Собственно, этого достаточно, чтобы частный бизнес в Страну души не совался.

Между тем, имея лишь потенциальную, а не практическую инвестиционную привлекательность, а также в условиях отсутствия частных инвесторов, Абхазия с ее «диким рынком» и не менее дикой жизнью по «понятиям», все чаще стала говорить о своем участии в евразийском интеграционном проекте. И это понятно, поскольку крайне выигрышно для маленьких стран со слабой экономикой, паразитирующих на возможностях сильных игроков.

Но тут возникает вопрос: как представляет себе Абхазия участие в евразийском интеграционном проекте в условиях признания ее независимости только одним государством соответствующего политико-экономического пространства – Россией. Да и с той Абхазия не спешит выполнять положения Договора о дружбе и стратегическом партнерстве, особенно той его части, которая касается взаимодействия по линии МВД, Минобороны и структур госбезопасности.

Но в Абхазии работает другая логика: если ее примут в евразийскую «семью», это автоматически будет означать признание республики со стороны всех членов этой семьи. В свою очередь, участие в евразийском интеграционном поле автоматически снимет с повестки дня объединение с Россией, чего опасаются многие абхазы. Но наивных нет: евразийская интеграция Абхазии не грозит по многим, не только экономическим причинам, главной из которой является территориальный конфликт с Грузией и политика непризнания отколовшихся от нее территорий со стороны постсоветских и иных государств.

Отметим, что и Абхазия не наивная, и ее энергии в высасывании денег и иных преференций из России, а затем их исчезновении в неизвестном направлении, можно лишь позавидовать. С такой же энергией она, вероятно, будет втираться в евразийское экономическое пространство, не имея на то никаких оснований, кроме географических, не подкрепленных полноценным политическим статусом, правовой базой и внутренней стабильностью. Но зато бесконечно рассуждающей исключительно об угрозах ее суверенитету и самобытности, причем едва ли не в равной степени со стороны России и Грузии.

Но вернемся к деловому форуму. Он высветил «окна возможностей» для Абхазии, но отнюдь не подтвердил готовность российского частного бизнеса класть деньги на абхазские «подоконники». Поскольку ветер с моря здесь бывает сильным, и в каком направлении он сдунет эти деньги, дознаться будет невозможно.

Андрей Николаев