«О произволе заговорят, когда в МВД расчленят труп»

11 ноября в 26 отделе полиции Красногвардейского района нашли тело петербуржца Дмитрия Демидова с огнестрельным ранением от табельного оружия. Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье «Халатность», но позднее переквалифицировал на «Убийство». По версии СК, старший оперуполномоченный уголовного розыска Андрей Артемьев, будучи пьяным, выстрелил Демидову в голову, из-за чего последний скончался. Оперативник задержан.

Адвокат семьи потерпевшего, бывший полицейский Виталий Черкасов рассказал корреспонденту «Росбалта» о причинах беспредела в российской полиции и о том, получит ли виновный в гибели петербуржца суровое наказание.

— Выдвигалось несколько версий трагедии в 26 отделе полиции. Сначала СМИ сообщили, что Дмитрий Демидов покончил с собой, потом — что его могли убить…

— Первоначальная версия МВД была о том, что смерть наступила из-за халатности оперативника — задержанный воспользовался этим, взял оружие и пустил себе пулю в рот. Это была очень странная версия. За долгие годы работы в правоохранительных органах я слышал о многих случаях, когда в отделах полиции стреляли из табельного оружия. Но чаще всего, к примеру, полицейский случайно стрелял в себя или в напарника. Или делал это во время или после пьяных посиделок, к примеру, в честь Дня полиции. Но никогда я не слышал, чтобы события развивались по такому сценарию — чтобы задержанный покончил с собой из табельного оружия.

Впоследствии действительно все оказалось не так. Мой доверитель — мать погибшего — ознакомилась с постановлением о признании ее потерпевшей. Возбуждено уголовное дело по статье «Убийство». А полицейский, из оружия которого был произведен выстрел, задержан. Сегодня в Красногвардейском районном суде ему изберут меру пресечения.

— Известно ли, как долго Демидов пробыл в отделе полиции?

— На данный момент нет. Он ушел из дома где-то в полдень, на звонки не отвечал, и семья стала беспокоиться. А потом уже они обо всем узнали.

Зачастую в нарушение всех требований и инструкций человека не проводят в дежурную часть, где должны записать, во сколько он пришел, кто его задержал, в связи с чем. Нет, его сразу ведут в оперские кабинеты. И невозможно установить, сколько часов он находился в непонятно каком статусе в отделе полиции.

Если бы информацию о Демидове записали в дежурном отделе, он провел бы самое большое три часа в кабинете оперативника. И полицейский бы знал, что, когда три часа пройдут, ему поступит звонок из дежурной части: «Отпускай задержанного, или мы нарушим его права».

— Вы полагаете, что, когда Демидов пришел, его в дежурной части не зарегистрировали?

— Я допускаю, что нет. Сейчас будут проводиться многочисленные экспертизы, которые дадут ответ на вопрос, при каких обстоятельствах произошла трагедия.

К тому же в каждом отделе полиции на входе установлена видеокамера, она должна фиксировать происходящее. Но почему-то каждый раз, когда происходит трагедия, адвокатам и следователям приходит ответ, что видеокамера в ремонте, неисправна, что произошел сбой. Как будет в этот раз, пока неизвестно.

У матери погибшего, кстати, есть претензии к полиции. Ей выдали личные вещи сына, которые были у него в карманах — брелок, пачку сигарет, 100 рублей. Но часть более ценных вещей не предоставили — сотовый телефон, на который пытались дозвониться родственники, и остальные деньги. Родственники будут подавать жалобу.

— Есть довольно много случаев, когда полицейских подозревают в серьезном преступлении — пытках, избиении задержанных и так далее. Но крайне редко мы узнаем, что виновные получили суровое наказание. Есть ли шанс, что этот случай станет исключением из правила?

— Все зависит от того, как общество отреагирует на произошедшее. Общественный резонанс, интерес СМИ к произошедшему могут помочь.

Этим летом в городе Сланцы Ленобласти произошел шокирующий случай. Мужчину задержали и доставили в отдел. Там он упал из окна 4 этажа и умер. В этой истории я усматриваю прямое сокрытие обстоятельств преступления. К сожалению, в круг сокрытия обстоятельств втянуто не только руководство ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти, но и прокуратура, и Следственный комитет. Выстроена какая-то несусветная версия о том, что задержанный дал явку с повинной, признавшись во всем, облегчив душу, он выбросился из окна и погиб. К сожалению, эта история не вызвала большого общественного резонанса.

Но убийство в 26 отделе полиции стало достоянием гласности. Такого рода делами — когда в отделе полиции обнаружен труп с признаками огнестрельного ранения — занимаются следственные органы и управление безопасности ГУ МВД. Они все отрабатывают, как положено. Есть труп, есть сотрудник, который с погибшим контактировал. Сложностей быть не должно.

— Можем ли мы говорить о массовом произволе в российской полиции вообще и петербургской в частности?

— Вы мне наступаете на больную мозоль. Я сам бывший сотрудник полиции. После выхода на пенсию занялся профилактикой произвола в правоохранительных органах. Так вот я с 2004 года наблюдаю, что привлечение общественного внимания к проблеме происходит волнообразно. Когда правозащитники только начали заниматься этой темой, выявлять нарушения в работе полиции, общество вздрогнуло, интерес к проблеме был необычайный. Происходил диалог между силовыми структурами и гражданами. К нам прислушивались.

Со временем актуальность спала — общество поняло, что такие события происходят регулярно. И с этим ничего нельзя поделать.

Интерес к теме вновь проявился в 2009-м, когда майор полиции Денис Евсюков расстрелял людей в московском супермаркете, и в 2012-м, когда стало известно, что в Казани в отделе полиции пытали задержанных при помощи бутылки от шампанского. Такие шокирующие события заставляют общество снова обратить внимание на проблемы. Вновь заговорить о произволе в полиции.

Кстати, когда Медведев был президентом, многие правозащитники отмечали, что ситуация немного изменилась — суды выносили реальные наказания за преступления, совершенные полицейскими. Власти признавали, что полицейский должен нести повышенную ответственность за нарушение закона.

С приходом Путина на очередной президентский срок все вернулось на круги своя — за тяжкие преступления сотрудников полиции стали судить мягко. Многие получают условные сроки. МВД, найдя понимание в прокуратуре и Следственном комитете, выстроило схему защиты сотрудников от повышенного внимания общественности и жалоб граждан.

— Как эта схема работает?

— Допустим, человек заявляет, что полицейские пытали его. Он подает жалобу и просит возбудить уголовное дело в отношении стражей порядка. Но ему выдают постановление об отказе в возбуждении дела, а самого его привлекают за ложный донос и даже иногда за то, что он якобы причинил телесные повреждения сотруднику полиции. Так он вместо потерпевшего становится подсудимым.

Люди запуганы. Они боятся жаловаться на действия полицейских. Стражи порядка понимают, что ведомство научилось их прикрывать. И поэтому сейчас у многих оперативников, которые не испытывают уважения к закону, руки развязаны.

Нам следует ожидать всплеска должностных преступлений, совершаемых сотрудниками полиции.

— Что-то может это остановить?

— Это прекратится, только когда произойдет какой-то яркий, шокирующий случай. Что-то из ряда вон. К примеру, когда расчленят труп в отделе полиции. Вот тогда общество всколыхнется — а не пора ли нам МВД проверить, не пора ли сменить руководство, провести реформу полиции. Тогда мы и можем ждать, что что-то изменится. Пока же общество слишком привыкло к происходящему в полиции произволу.

Беседовала Антонида Пашинина