Четыре помехи, не дающие маленькой войне стать большой

Если отвлечься от телесериала, живописующего ежедневные триумфы воздушно-космических сил нашей державы, то сирийская операция в первую свою десятидневку оставалась очень скромной по масштабам. А точнее - просто символической.

Около полусотни задействованных самолетов и вертолетов. Сто с лишним боевых вылетов. Для сравнения: коалиция в главе с Соединенными Штатами за год с небольшим нанесла там почти 7 тыс. авиаударов и, несмотря на очень приличную отчетность (уничтожено якобы 11 тыс. вражеских объектов), ничего убедительного не добилась. Как и авиация самого Асада, которая в начале конфликта располагала несколькими сотнями бомбардировщиков и истребителей с персоналом, обученным у нас.

Что же до пуска 26 крылатых ракет с кораблей Каспийской флотилии, повергших, как уверяют, Америку в трепет, а ИГ в скорбь, то это ведь тоже сугубая демонстрация. Только очень дорогостоящая – по цене сопоставимая со стоимостью всех российских военных мероприятий в Сирии, от начала операции и по сегодняшний день. Без применения наземных сил перепахивать пустыню ракетами – дело бесполезное.

Теперь предстоит выбрать один из трех сценариев.

1. Самый, на мой взгляд, лучший. Объявить войну выигранной и под аплодисменты телезрителей вернуться домой.

2. Неопределенное время продолжать операцию в прежнем символическом формате. И ждать, когда можно будет присоединиться к какому-то общему урегулированию, если таковое будет согласовано всеми вовлеченными в конфликт игроками. Но ведь можно и не дождаться.

3. Сознательно или стихийно ввязаться в настоящую большую войну.

При этом следует знать, что российскому общественному мнению, даже в том виде, в каком оно существует сегодня, довольно быстро надоест вариант № 2 и очень не понравится вариант № 3.

Вот несколько цифр из опроса «Левада-центра», проведенного через 3–5 дней после начала операции, на самом пике пропагандистского ликования.

46% опрошенных одобрили вердикт Совета Федерации, которым было санкционировано использование российских войск в Сирии. 47% согласились с тем, что «Россия должна поддержать Башара Асада в его борьбе с ИГ и сирийской оппозицией». И 31% «с одобрением» отнеслись к бомбардировкам российской авиацией позиций ИГ. Но и свое несогласие по каждой из этих позиций выразили многие - по каждому из перечисленных пунктов их было лишь раза в полтора меньше, чем «согласных».

Назвать это уверенным одобрением нельзя. Тем более, что доля объявивших о своем безразличии к сирийской войне довольно внушительна. Например, тех, у кого бомбардировки «не вызывают ни одобрения, ни осуждения», оказалось 25%.

Подчеркну, что это соображения людей, которые не примеряют к себе войну и оценивают лишь телесериал, который им начали показывать. И, в общем, понятно, что смотреть его из месяца в месяц, а тем более годами, они не стремятся.

Но их все-таки попросили приложить это телешоу к действительности: «Возможно ли, что военное вмешательство России в сирийский конфликт может перерасти для России в новый Афганистан?» И расклад ответов сразу изменился. Число равнодушных упало почти до нуля. Доля считающих такое перерастание вполне вероятным или даже неизбежным составила 46%, маловероятным – 32%, а совершенно невозможным – всего 6%. «Нового Афганистана» или, попросту говоря, втягивания в большую восточную войну многие боятся и почти никто не хочет.

Появились ли уже признаки реальности такого сценария? Отчасти да. Группа саудовских духовных авторитетов призвала «обеспечить моральную, материальную, политическую и военную поддержку» всем, кто ведет джихад против режима Асада и его союзников – России и Ирана. Турецкий президент Эрдоган сообщил, что «если Россия потеряет такого друга, как Турция, она потеряет многое и должна знать об этом». Строгим и даже, пожалуй, угрожающим высказываниям начальствующих лиц США, сделанным за последние дни, буквально нет числа. А с другой стороны, в Тегеране намекают, что пора уже по-настоящему спасать друга Башара, в том числе путем посылки к нему войск.

Вырисовываются контуры большой войны, в которой российским силам будет отведена роль воздушного прикрытия иранской армии в бесконечной и безнадежной битве с коалицией, составленной из местных противников Асада, саудитов, турок и в какой-то форме американцев.

По счастью, есть несколько помех, которые пока что делают эту перспективу довольно умозрительной. Их, минимум, четыре.

1. Саудовская Аравия увязла в других конфликтах. В первую очередь, в войне за Йемен против тамошних шиитов-хуситов.

Эта держава, по мнению стокгольмского SIPRI, в прошлом году делила с Россией третью-четвертую позицию в мире по военным расходам (по $80–85 млрд). Но боеспособность саудитов, хотя и невероятно хорошо вооруженных, оказалась низкой. Покорение распавшегося Йемена идет медленно, хотя вроде бы и с успехом. Так или иначе, в ближайшие месяцы они еще точно будут там заняты.

2. Турецкий режим, несмотря на антиасадовскую, а теперь и антироссийскую риторику, совершенно не хочет влезать в войну.

Президент Эрдоган стилистически близок к нашему Путину. Шумные угрозы (в данном случае – объявить бойкот российскому газу, разорвать сотрудничество в сооружении АЭС и т.п.) – обычный его способ привлечь к себе внимание и усилить свои позиции на домашнем фронте.

Еще важнее то, что турецкий режим очень не ладит с сирийскими курдами (в отличие от иракских, с которыми более или менее дружит) и попадать в какие-то непредсказуемые ситуации, которые неизбежны в случае наземного вторжения на сирийскую территорию, нисколько не желает. Как бы ни размахивали кулаками турецкие правители, реальная внешняя политика Турции очень осмотрительна и избегает резких движений.

3. Действующая администрация Соединенных Штатов безынициативна и безыдейна. Именно ее затянувшееся неумение не то что осуществить, но даже сформулировать жизнеспособный план переустройства распавшейся Сирии в конце концов и привело Путина к тому, чтобы самому заняться ее делами.

Иногда говорят, что президент Обама только с виду растерян и нерешителен, а на самом-то деле силен и дальновиден. Что он политик новой генерации, правитель-постмодернист.

Скажу, что для меня постмодернист – это тот, кто овладел всею мудростью человечества, видит любого насквозь и именно поэтому не суетится. Таков ли Обама, для которого каждое очередное решение Путина оказывалось сюрпризом? Не надо усложнять характеры. Достаточно взглянуть на биографии обоих. Говорливый трусоватый интеллигентский мальчик раз за разом пасует перед дворовым пацаном. Совершенно банальная ситуация, и никаких загадок.

Так или иначе, но сегодняшние метания Вашингтона не добавляют спокойствия в охваченный смутой регион и даже не отменяют широкое американское вмешательство, однако переносят его в некое неопределенное будущее.

4. И, может быть, главное. Пока прочие игроки отвлекаются на другие предметы, быть или не быть большой войне решает Тегеран. Он сдерживает свой темперамент, потому что многие там хотят избавиться, наконец, от санкций и чувствуют, как близко сейчас это избавление. Пока Иран помогает Асаду только деньгами, советниками и боевиками «Хезболлы», все идет в привычном уже русле.

Но ведь имперские мании этой державы никто не отменял. Возможен срыв. Если там махнут на все рукой, пошлют войска, и оккупация Сирии Ираном станет фактом, то все разобщенные противники Асада волей-неволей сплотятся в единый антииранский, а значит, и в антироссийский фронт. В Тегеране явно считают Москву инструментом своей политики, верят, что она уже достаточно увязла и деваться ей теперь некуда.

Как ни печальна догадка, что втягивание нашей страны в какую-то «новую афганскую» зависит от доброй или злой воли группы теократов, правящих Ираном, но она может сбыться. Пусть и не сразу, но с тем большей вероятностью, чем дольше будет тянуться маленькая, победоносная и совершенно бессмысленная операция в Сирии.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора

"Исламское государство" (ИГ)- террористическая организация, запрещенная на территории России.