Что делать с детьми «из пробирки»?

Биотехнологии шагают по планете. Даже страны, находящиеся на обочине технологического прогресса, так или иначе вовлекаются в новую реальность. Например, в связи с землетрясением в Непале всплыла информация, что некоторые местные жительницы вынашивают детей для израильтянок, и на правительственном уровне было принято решение забрать суррогатных матерей в Израиль. Впрочем, здесь никаких проблем и противоречий не возникло.

А вот история, разыгравшаяся между гламурной дивой Софией Вергарой и ее экс-женихом Ником Лаебом, наглядно демонстрирует, что человечество не поспевает за собственными достижениями.

София Вергара - известная колумбийская телеведущая и актриса, обладающая яркой внешностью и занимающая активную социальную позицию. Как и многие звезды шоу-бизнеса, она решила попробовать свои силы в качестве стилиста и дизайнера и занялась созданием собственной коллекции одежды – дав работу полутора тысячам колумбийцев. Энергичная и привлекательная женщина стала примером для подражания среди южноамериканок. И вдруг она оказалась в центре весьма специфического скандала.

Дело в том, что Вергара несколько лет встречалась с предпринимателем Лаебом. Софии уже за сорок, Нику тоже к сорока. Оба были уверены, что их отношения всерьез и надолго, поэтому задумались о детях. Точнее, этот вопрос очень беспокоил Лаеба - у Софии уже есть взрослый сын, и рожать второй раз ей не хотелось. В итоге пара пришла к компромиссу и решила воспользоваться достижениями современной науки. Два эмбриона были подсажены суррогатным матерям, но один не прижился, а другой погиб – случился выкидыш. Вергара с Лаебом повторили попытку – снова в результате ЭКО были получены два эмбриона женского пола, которых заморозили на время, пока будущие родители занималась поисками новой суррогатной матери. Однако внезапно у пары случился разлад в отношениях, закончившийся разрывом. Встал вопрос: что в такой ситуации делать с эмбрионами?

Здесь надо отметить, что Николас Лаеб - тоже не «простой парень». Он успешный американский бизнесмен из известной и богатой семьи. Его отец, финансист, филантроп и дипломат, среди прочего работал три года послом США в Дании, а позже – в ООН. Однако детство Николаса не было счастливым: родители развелись, когда ему исполнился год, и мать исчезла из его жизни на восемь лет. Отец был постоянно занят и не мог уделить ребенку много внимания, поэтому мальчик находился на попечении няни-ирландки. Когда Николасу было двадцать, его мать покончила с собой, убив до этого своего третьего мужа. Обладая таким трагическим опытом семейных отношений, Лаеб с юности стремился создать нормальную семью с детьми – но не складывалось. Отношения с Вергарой предоставили ему шанс, от которого он не хочет отказываться. Лаеб намерен найти суррогатную мать и получить таким образом двух биологических дочерей.

Вергара категорически против: она уже встречается с другим мужчиной - Джо Манганьелло, и потомство от экс-жениха ей ни к чему. Недавно Лаеб обвинил бывшую невесту в том, что она намеревается уничтожить эмбрионы. Правда, по словам адвоката Вергары, она вовсе не собиралась этого делать - да и не смогла бы: в документе, подписанном «родителями» семнадцать месяцев назад и находящемся в банке репродукции, оговорено, что прерывание жизни эмбрионов возможно только по взаимному согласию. Без такого решения они будут сохраняться замороженными неопределенный срок.

Сейчас Лаеб вроде как собирается судиться с Вергарой за право на эмбрионы. Одновременно он начал широкую публичную кампанию и выступил с открытым письмом, которое было опубликовано в американской прессе. Среди прочего Лаеб пишет: «Когда мы создаем эмбрионы с целью продолжения жизни, разве мы не должны относиться к ним как к новой жизни, а не как к своей собственности? Почему желание одного человека не становиться биологическим родителем перевешивает религиозные убеждения второго, верящего в святость жизни и желающего иметь детей? Считается, что женщина имеет право сохранить беременность, даже если мужчина этого не хочет. Почему же мужчина, готовый взять на себя ответственность за будущих детей, не имеет права сохранить эмбрионы и дать им жизнь, даже если женщина против? Ведь речь не идет о праве человека распоряжаться собственным телом, как в случае с абортами. Мы здесь имеем дело с правом родителя защитить жизнь не родившегося ребенка».

Ник отмечает, что его юристы нашли десяток случаев в США, когда один из родителей пытался получить замороженные эмбрионы против воли другого. В восьми случаях дела закончились отказом; в двух женщинам позволили использовать эмбрионы, невзирая на возражения отцов (эти женщины прошли курсы химиотерапии, и это было их последним шансом иметь биологических детей).

Далее Ник пишет, что всегда хотел стать отцом. Когда ему было двадцать, его девушка сделала аборт, не спросив его мнения. Когда он был женат четыре года на шведской модели Анне Петерссон, они пытались завести детей и даже прибегали к помощи врачей, но ничего не вышло. Это лишний раз убедило Лаеба, что родительство — особый дар, и сейчас он не хочет упускать возможность обрести двух дочек.

В ход пошли и ссылки на религиозные убеждения - что, вообще говоря, не совсем логично: церковь искусственные методы обзаведения потомством не одобряет.

Николасу Лаебу нельзя не посочувствовать. Но и Софию Вергару можно понять: как она должна будет относиться к двум биологическим дочерям? Считать их своими и поддерживать отношения или сделать вид, что не имеет с ними ничего общего? А как себя будут воспринимать сами девочки, выращенные при таких странных обстоятельствах? В любом случае нормальной традиционной семьи, о которой Лаеб вроде как мечтает, он явно таким образом не получит.

Эта история, помимо прочего, позволяет предположить, что развитие репродуктивных технологий уже в ближайшем будущем породит новую область юриспруденции. Обладают ли мать и отец равными правами на замороженные эмбрионы? Как быть, когда один из родителей хочет их использовать, а другой передумал? Что делать, если генетический материал для воспроизведения потомства был получен одним партнером от другого с помощью шантажа, обмана, насилия? А если, например, один или оба родителя погибли, имеют ли их родственники право распоряжаться судьбой эмбрионов — чтобы, скажем, получить внуков? На все эти вопросы придется искать ответы.

Татьяна Чеснокова

Перейти на страницу автора