Тангейзер против Эйнштейна

Чувства верующих становятся главным двигателем российской истории. Убийство Немцова - это поруганные чувства. И суд над постановщиками «Тангейзера» – тоже они, эти святые чувства. Такое впечатление, что верующие ходят по России и ищут, где бы и на кого обидеться.

Приходится с прискорбием признать, что страстное желание сохранить в невинной чистоте религиозные идеалы оборачивается агрессией и толкает общество в сторону невежества и мракобесия. Что прискорбно для страны, которая недавно старалась вступить на путь модернизации, а сегодня задалась целью провести спасительное импортозамещение, что невозможно без инноваций и творческого поиска во всех проявлениях человеческого духа.

Несколько лет назад было опубликовано письмо десяти академиков во главе с лауреатом Нобелевской премии Виталием Гинзбургом об опасности, которую несет стране все более активное вторжение в светские дела со стороны Русской православной церкви. Ретрограды, заслуги которых, доживи они до лет Мафусаила, не сравнятся с тем, что сделал для страны Гинзбург, пытались привлечь к ответственности прикованного к постели ученого. Но руки были тогда коротки. С большой вероятностью (родная для Гинзбурга физика – это царство вероятности), ныне академика затащили бы на суд новой инквизиции, но ученый отошел в мир иной.

Если юриспруденция – это наука, то более зыбкой почвы для законов, чем чувства верующих, придумать невозможно. Хотя бы по той причине, что эти чувства предельно субъективны и зависят от эпохи и места их проявления. В VIII—IX веках в Византии, которую мы по части святости берем в пример, император Лев III развернул борьбу с иконами. Были уничтожены тысячи древних икон, фресок, мозаик, статуй, алтарей. Иконописцам, которых обвиняли в почитании идолов, обваривали руки в кипятке. Нет сомнений в том, что иконоборцами двигали чувства искренне верующих людей. Непонятно только, каким образом одни глубокие чувства сменились другими не менее глубокими. Улицы византийских городов заполнились обезображенными трупами кощунников-иконоборцев. И сегодня, в век почитания византийского искусства, впору спросить, когда же наши чувства были наиболее искренними? И можно ли непостоянные, как флюгер на ветру, чувства в принципе рассматривать в качестве юридического аргумента для репрессий?

Не менее пылко христиане уничтожали дохристианских авторов, грех которых состоял в поклонении олимпийским богам. По оценке историков, безвозмездно потеряно около 1500 сочинений, бесследно стерты имена 800 античных ученых и писателей. В эпоху Юлия Цезаря в пожаре пострадала Александрийская библиотека. Однако смертельный удар по самой богатому собранию литературы античного мира нанес епископ Феофил, который сознательно дожег языческие рукописи. Античные гении оскорбляли чувства верующих, которые потом полярно изменили свои убеждения и стали изучать те же источники в гимназиях и университетах.

Логика униженных и оскорбленных невразумительна. В отличие от науки, вера канонов не меняет. Отчего метания от отвержения до почитания? Может даже показаться, что предметом поклонения становятся культурные артефакты, которые поначалу казались кощунством. Лев Толстой всего сто лет назад оскорблял нравственность до такой степени, что его подвергли церковным гонениям. Возмущены были и пуритане на Западе, из-за чего Толстой не получил Нобелевскую премию, хотя рядом никого из писателей поставить невозможно.

Надо признать, постепенно западная церковь образумилась. Последним проявлением церковного обскурантизма стало публичное сожжение перед Великой французской революцией книг естествоиспытателя Жоржа-Луи Бюффона, который сделал попытку систематики живых видов с привлечением методов эволюции. Более того, в становлении современной науки немалую роль сыграло допущенное теологией сближение естественного (природного) и искусственного (созданного человеком). Формирование европейского естествознания имело религиозный подтекст. Естественная природа, созданная бесконечным Творцом, была уподоблена миру технических изобретений человека, то есть, творца конечного. Природа предстала как machina mundi - машина мира, построенная Творцом, а зародившаяся физика взяла на вооружение схоластический аппарат математики.

Не случайно среди великих европейских ученых многие имели прямое отношение к Церкви – Коперник, Ньютон, Паскаль, Дарвин, Мендель. Традиция не нарушена и в современной науке: автор теории Большого взрыва астроном Жорж Леметр – католический священник, президент Папской академии наук.

В отличие от западной церкви, православная ветвь христианства практически не замечена в обогащении человечества научными знаниями. И то, что среди православных священнослужителей до сих пор нет естествоиспытателей, кажется многозначительным феноменом. Есть немало ученых, которые стали священниками, но занятия наукой они оставили. Аналога Папской академии наук в РПЦ нет. Есть лишь настойчивое лоббирование богословия с целью признать его полноценной наукой с официальными степенями и дипломами.

Западная церковь активно участвует в обсуждении новых этических вызовов, выдвинутых перед обществом прогрессом науки. Проблемы нарастают валом - загрязнение окружающей среды, генетические манипуляции, клонирование, трансплантация органов, информационный взрыв и разрушение личного пространства. Впрочем, уровень российской науки слишком далек от того, чтобы эти достижения оказывали заметное влияние на нашу повседневность.

Если нет движения вперед, силу набирают охранительные тенденции. Одно из непременных следствий консерватизма – высокодуховная агрессивность и неприятие иных суждений. Над толерантностью Запада у нас принято смеяться, хотя это качество, в числе прочего, обеспечивает экономическое развитие и технологическую независимость.

Справедлив парадоксальный вывод: гонения на «Тангейзера» - это удар по политике импортозамещения. Символичен тот факт, что это случилось в Новосибирске, который несколько десятилетий назад был призван стать новой столицей независимой научной и творческой мысли.

Если мне не изменяет память, впервые формулировка об оскорблении чувств верующих появилась в российском судопроизводстве в 2006 году во время иска питерской школьницы Марии Шрайдер к министерству образования по поводу преподавания в школе теории Дарвина. То, что недавно казалось фарсом, теперь повторяется в виде закономерности. Мракобесие в России становится нормой.

Сергей Лесков

Перейти на страницу автора