Почему нам трудно закрыться от глобализации

Что ждет человечество в будущем? Грозят ли ему войны и кризисы? А может, напротив, планета станет более благоустроенной? Сможет ли Россия вписаться в новую обстановку или пойдет своим путем? "Росбалт" продолжает публикацию цикла статей "Мы не узнаем наш мир".

Нынешний век - время борьбы между сторонниками глобализации и антиглобалистами. Россия от глобализации выигрывает. Мы зарабатываем на том, что современный мир потребляет все большие объемы нефти и газа, а значит - поддерживает сравнительно высокие цены на энергоносители. Однако в последнее время наша страна парадоксальным образом все более активно сдвигается на антиглобалистские позиции. Мы ограничиваем торговые контакты с наиболее развитыми в экономическом отношении странами. Мы теряем многомиллиардные капиталы из-за того, что инвесторы и спекулянты в панике выводят деньги из России. Наконец, мы все больше стремимся ориентироваться на собственные производственные достижения, называя это импортозамещением и отвергая тот зарубежный технический, производственный и коммерческий опыт, который могли бы позаимствовать.

Соблазн антиглобализма довольно велик, поскольку в массовом сознании глобализация отождествляется с капиталистической эксплуатацией, особенно – с эксплуатацией слаборазвитых стран развитыми. Однако на самом деле это вопрос не столько идеологический, сколько экономический. Иными словами, суть не в том, кто кого обманывает в мировом хозяйстве, а в том, как правильно организовать хозяйство, чтобы производить больше товаров и жить богаче.

Происходящее ныне можно с определенными оговорками сопоставить с коммунистическим выбором, который сделала наша страна сто лет назад. Тогда многим казалось, что можно создать процветающее общество и при капитализме, и при социализме. Главное же различие состоит в том, что в первом случае плодами процветания будут пользоваться немногие, тогда как во втором – подавляющее большинство. На деле же оказалось, что в социалистической системе ослаблены стимулы к труду и отсутствует сама возможность предпринимательства, а потому эффективность производства низкая, товаров на прилавках мало и управляющие экономикой бюрократы совершенно не реагируют на требования моды и технического прогресса.

С глобализацией – похожая ситуация. Конечно, масло в Воронеже и Тамбове без талонов у нас будет даже в том случае, если мы променяем импорт на импортозамещение. Ввозить компьютеры пока, вроде, не запрещено, а значит, они тоже из нашей жизни никуда не денутся. И джинсы не придется покупать у фарцовщиков тайком от полиции. Но вот проблемы с общей эффективностью производства при доминировании антиглобалистских тенденций возникнут по той же самой причине, по которой они возникали в СССР. Причем эти проблемы касаются не только России, а любой страны, которая вздумает в XXI веке самоизолироваться от мирового хозяйства.

Монополизм как следствие антиглобализма

Есть несколько причин, по которым государство, закрывающееся от глобализации, начинает отставать от других.

Первая причина состоит в том, что оно проигрывает в конкурентной борьбе и в результате начинает уступать по качеству товаров, по ассортименту и по высоким технологиям.

В позапрошлом столетии популярны были теории, согласно которым можно закрыться с помощью протекционизма от сильных иностранных компаний, однако поддерживать конкурентную борьбу на внутреннем рынке. Особенно если это такой емкий рынок, как в России, Германии или Соединенных Штатах. Для XIX века подобный подход в известной степени и впрямь срабатывал, поскольку экономика той эпохи была намного проще нынешней. Если есть свой металл, будут рельсы для железной дороги. Если ткачи стоят за станком, мужик худо-бедно получит свою рубаху. И, наконец, если это мужик пашет, городской работяга без хлеба не останется. А все остальное в экономике – от лукавого.

Но сейчас для любой страны, избирающей такой путь развития, резко возросла угроза запутаться в собственных противоречиях. Особенно для такой страны, где, как в России, устранены стандартные механизмы демократического контроля за рынком.

Скорее всего, на закрытом от международной конкуренции внутреннем рынке резко возрастет монополизм. Ведущие производители предпочтут договориться между собой, чтобы поддерживать высокие цены и особо не заботиться о качестве товаров. Теоретически этому должна препятствовать государственная антимонопольная политика, однако зачастую коррумпированные чиновники сами участвуют в разделе рынка, соглашаясь за взятки закрывать глаза на проблемы. Более того, налоговые, противопожарные, санитарно-эпидемиологические, силовые и прочие службы выстраивают барьеры для появления на рынке малых фирм–конкурентов. Их активно «кошмарят» и вынуждают продать свой бизнес монополистам, а то и просто закрыться. По сути, небольшое число крупных бизнесменов и чиновников приватизируют государство (не отдельные компании, а все государство в целом!), формируя систему, при которой они извлекают высокодоходную ренту из своего привилегированного положения.

В экономике XIX века, экспериментировавшей с протекционизмом, не было и десятой части той чиновничьей массы, которая сегодня желает кормиться взятками и откатами. В экономике XIX века в принципе не существовало той изощренной системы госконтроля, которая затем появилась под предлогом заботы о народе, но на самом деле являлась лишь формой захвата государства бюрократией. В экономике XIX века просто в чисто техническом плане не существовало тех способов подавления конкурирующего бизнеса и установления монополизма с помощью прикормленных чиновников, какие имеются сейчас.

Поэтому в XXI веке крайне опасно уходить от глобализации и замыкаться в экономических границах своей страны, отдавая полностью государственному аппарату власть над бизнесом и, следовательно, над потребителем. Международная конкуренция в такой ситуации остается единственным способом подключить к соперничеству компании, которые не участвуют в сговоре и неподконтрольны коррумпированным чиновникам. Конечно, некоторые из них рады будут сами принять участие в построении монополизма, однако на мировом рынке существует огромное число потенциальных конкурентов, которые будут раз за разом вторгаться на наш рынок, сбивать цены и «портить кровь» членам коррумпированной системы. Именно по этой причине монополисты всегда разворачивают пропагандистскую кампанию в пользу закрытия границ и поддержки отечественного производителя. Этот самый отечественный производитель значительно богаче и организованнее отечественного потребителя, а потому пропаганда в прогосударственных СМИ идет только в его пользу. Если же кто-то выскажется за иностранного конкурента, разрушающего монополизм, на него мигом приклеят ярлык «пятая колонна», «национал-предатель» и т.п.

Когда монопольно-коррупционная система прорастает до самого верха властной вертикали, страну закрывают под благовидным предлогом, и тогда уже ничто не мешает обдирать потребителя как липку. Если же наверху остаются реформаторы, они хоть по чуть-чуть, но «впускают глобализацию».

От утечки мозгов к притоку капитала

Вторая причина, по которой в XXI веке трудно закрыться от глобализации, состоит в необходимости научно-технических прорывов.

Классический протекционизм XIX века о научно-техническом прогрессе не думал, поскольку тогда еще было неизвестно, что открытия, принципиально меняющие положение дел в экономике, будут происходить постоянно. Никто не знал, что научные прорывы могут осуществляться то в одной стране, то в другой, а потому невозможно все современные товары производить самостоятельно без взаимовыгодного обмена технологиями с соседями.

Однако на протяжении ХХ века выявилось, что ни одно десятилетие не проходит без появления каких-то новых интересных продуктов, созданных учеными и изобретателями. А примерно через каждые пятьдесят лет совершается целая научно-техническая революция, полностью меняющая наш образ жизни. И как только такая революция произошла в странах, определяющих технический прогресс, для остального мира единственным шансом не отстать стало привлечение капиталов, несущих с собой новые технологии и создающих новые предприятия, производящие новые товары. США, где расположены лучшие университеты мира и где частный бизнес больше всего вкладывает денег в научные разработки, теоретически, наверное, могли бы существовать изолированно от других стран и при этом иметь всё наиболее передовое в своих магазинах. Но даже Западная Европа уже ничего подобного позволить себе не может. А уж Россия - тем более.

Из России сегодня активно идет утечка мозгов. Как по причине отсутствия экономических свобод для бизнеса, так и по причине отсутствия политических свобод для уважающих себя интеллектуалов. Кремль, судя по всему, сознательно выбрал такой курс, не желая ублажать протестующих, поскольку при построении властной вертикали проще опираться на толпу. Но вот парадокс: чем более активно у нас идет утечка мозгов, тем острее ощущается необходимость открыть страну для глобализации. Ведь если у нас будет мало предприимчивых бизнесменов и талантливых интеллектуалов, будет мало и собственных научных открытий, тщательно разработанных технологий, эффективно выстроенных предприятий. В такой ситуации приток иностранного капитала – единственный шанс не отстать от прогресса.

Если бы власть не гнала умных людей из России, можно было бы, пожалуй, еще как-то надеяться на импортозамещение в наукоемких отраслях экономики. Но когда потенциальные «импортозаместители» предпочитают жить и творить в иных странах, мы можем получить плоды технического прогресса только из-за рубежа.

Дешевый мигрант – дешевый товар

И, наконец, третья причина – рынок труда. Глобализация в этой сфере оборачивается для нас большим притоком мигрантов. В народных массах данное явление порождает усиление антиглобалистских настроений. «Понаехали тут…, – ворчит обыватель, – заняли наши законные рабочие места».

Возможно, и впрямь кое-что заняли, хотя на многие непрестижные рабочие места трудно было бы найти москвича или петербуржца. Но главное – другое. Приток на рынок труда бедных людей из слаборазвитых стран сильно снижает стоимость рабочей силы и, следовательно, ограничивает рост цен на продукцию. По крайней мере, в тех ситуациях, когда между бизнесменами существует конкуренция, и они хоть как-то заинтересованы в низких ценах.

Жесткое ограничение миграции, за которое выступают крайне правые политики (в том числе и у нас в России), может отсечь иностранную рабочую силу. И тогда мы получим наряду с «улучшением» социальной ситуации резкое ухудшение ситуации экономической. Если бы бизнес мог выбирать работников только из числа российских граждан, да еще в ситуации, когда обильный приток нефтедолларов создает множество рабочих мест в государственном аппарате, офисах, разнообразных конторах, охранных предприятиях и так далее, издержки на наем малоквалифицированного персонала (дворников, строительных рабочих, грузчиков, продавцов) резко выросли бы, и мы бы столкнулись с ростом цен на товары. «Дешевый» таджик или украинец сберегает немало денег простому москвичу или петербуржцу. Без мигрантов наши кошельки изрядно опустеют.

Такого рода глобализация рынка труда тоже в основном явление XXI века. В царской России и даже в СССР вполне хватало внутренних трудовых ресурсов для пополнения рынка труда в столицах. Крестьяне из глубинки с радостью перебирались в город, где готовы были трудиться за гроши ради той стабильности, которую обеспечивала городская жизнь. Точно так же обстояло дело в других европейских странах. Отсталый итальянский юг поставлял дешевых работников высокоразвитому северу. В Скандинавии, напротив, с севера народ ехал на юг – в столицы. А из французской глубинки провинциалы всегда устремлялись в Париж – главный мегаполис континента.

Нынче внутренние ресурсы дешевой рабочей силы исчерпаны. Коренные граждане высокоразвитых стран в массовом порядке сели на университетскую скамью, а с нее перебрались на престижную интеллектуальную работу. А потому иммиграция оказалась единственным способом поддерживать рынок труда в нормальном состоянии. Глобализация изыскивает нам ресурсы даже в тех случаях, когда их вроде бы больше нет. Поэтому уйти от нее не получится.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

Перейти на страницу автора