Почему украинцы не сопротивляются? Почему русские, приговаривая: "наше дело правое", успешно идут к одним им ведомой цели, бортуя всех, кто стоит на их пути? Может быть, потому, что у тех только сектор, а у этих – все дело правое, вся их жизнь и история? Все русское бытие – правое, поэтому волеизъявление русского народа, каким бы изменчивым и непредсказуемым оно ни было, создает своего рода правый спектр. Что бы мы ни сделали – все будет правым, а что ни скажи про Россию – все правда.
Если человек собрался поменять машину на более новую, предметом дискуссии могут быть только сумма и сроки, но никак не сам факт будущей покупки. После того как три четверти опрошенных заявили "Левада-Центру", что поддержат руководство России в случае вооруженного конфликта с Украиной (источник), спрашивать, хотят ли русские войны, уже не приходится. Имеет смысл интересоваться лишь тем, сколько готово российское общество платить за войну. Воевать русские, пожалуй, не готовы, а вот повоевать – так, чтобы число своих потерь не перевалило за сотню – не просто готовы, но и хотят.
Непротивление украинских военных в Крыму давлению со стороны "вежливых людей" удивило многих. Как сказал Лукашенко в интервью Савику Шустеру, если Украина не сопротивлялась вторжению в Крым, значит, она не считает его своим. Украина, конечно же, не может считать Крым своей землей, поскольку испытывает кризис идентичности. Если уж эренбурговское "убей немца" вскорости после произнесения было признано негодным, то украинские военные тем более не понимали, как можно стрелять в русских военных или даже в маскирующихся под местную самооборону "зеленых человечков" со споротыми шевронами. Наверняка у них было ощущение, которое, говоря о первых жертвах Майдана, выразил русский филолог В.Николаенко: "мы в нас стрелять начали". Но была и другая причина непротивления.
В современном мире преуспевающие государства воевать не умеют, даже США, располагая лучшим в мире вооружением, воевать не умеют. Силовое решение конфликтов считается не до конца изжитым наследием XIX - XX веков и применяется только в исключительных ситуациях. Характерно, что все случаи серьезного вмешательства США в чужие дела за последние годы (Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия и отчасти Египет и Сирия) мотивировались соображениями гуманитарного, а не собственнического характера (идеей защитить чужое, а не вернуть свое, как в случае с Крымом). Хотя в России многие считают эту мотивировку фальшивой, она резко контрастирует с теми мотивировками, которые сейчас использует Россия для рекламы (я чуть было не написал "для оправдания") своих шагов на международной арене.
Цивилизованный человек не должен уметь воевать. То есть он должен обучиться этому при необходимости, но самой этой необходимости возникать не должно. По этой причине вся норвежская полиция спасовала перед Брейвиком, но страшно представить, какой была бы Норвегия, если бы политику силовых ведомств в ней определяли не "непротивленцы", а брейвики. Готовность "защитить свою родину" ненормальна, это – пережиток времен Второй мировой и кто ж знал, что в наши дни победители фашизма сделают это качество вновь актуальным. В России наступило время брейвиков. Воевать в России умеют и любят. Надпись, оставленная в августе 2008 года на заборе грузинской воинской части: "Товарищи грузины, изучайте материальную часть настоящим образом, приедем проверим", уже свидетельствовала о новом, молодцевато-хулиганском отношении к войне. Уже тогда война становилась для россиян средством самоутверждения. Хотят ли русские войны? Хочет ли наркоман уколоться? Le vin est tiré, il faut le boire. Ружье должно выстрелить, если, конечно, к концу пьесы зрители не устанут от этого цирка. Но они пока в восхищении и полны сил.
Прочитать оригинал поста Михаила Соломатина с комментариями читателей его блога можно здесь.