Путч обреченных

22 года назад провалилась попытка переворота, организованного верхушкой советского руководства. Уже 21 августа 1991 года, вице-президент СССР Геннадий Янаев, которого страна запомнила по его трясущимся рукам, отменил все решения Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Иначе и быть не могло, поскольку власть ушла из рук путчистов гораздо раньше. С таким же успехом, например, российский парламент мог бы сегодня, в 2013 году, пытаться отстранить от власти Владимира Путина.

Сегодняшнее отношение россиян к событиям 22-летней давности известны. Настроения постепенно менялись еще с начала 1990-х годов. Затем в сознании большинства обывателей слился в единое месиво октябрь 1993 года и август 1991 года. Разделить их большинство россиян даже старшего года могут сегодня с большим трудом.

За исключением собственно тех, кто сознательно активно поддерживал «демократическую революцию». Таких, сегодня 11-13%, если верить данным последнего опроса «Левад-Центра», посвященного августовским событиям 1991 года. Это можно предположить, поскольку 11% опрошенных социологами сегодня считают, что 22 года назад прав был Борис Ельцин, а 13% полагают, что поражение ГКЧП означало победу демократии. Поскольку соцопросы последних лет дают именно такой порядок цифр, то сомневаться в них не приходится.

Противостоят «демократам» 1991 года условные «коммунисты». Их, правда, вопреки тому, что их точка зрения сегодня все чаще выдается за общественную, тоже немного. Лишь 10% считают, что правильно поступали в 1991 году именно члены ГКЧП. Так что и «путчистов» в обществе, с учетом погрешности опросов, не более 13%. Это два весьма стабильных лагеря, которые не смогли договориться 22 года назад, не могут они придти к единому мнению и сейчас.

Большинству же на такую «древность», как путч 1991 года, уже откровенно наплевать. На вопрос социологов «Кто был прав в те дни?» более половины заявляют, что не отдают предпочтения ни ГКЧП, ни Борису Ельцину с его сторонниками. Точнее ответ звучит так: «ни те, ни другие». Этой позиции придерживаются 57% опрошенных. Еще 22% вовсе затруднились ответить. Поскольку, можно предположить, для них вообще нет этой проблемы – они родились уже позднее. О событиях 1991 года большинство из них знают разве что по рассказам родителей.

Так что по вопросу о попытке госпереворота, которая поставила точку в истории Советского Союза, большинство россиян уверенно формируют так называемое «болото».- безразличную массу, которая, стоит заметить, составляла большинство и в 1991 году.

Бунтовали Москва и Ленинград. Провинция же хранила вековое спокойствие, которое в ХХ веке смогли поколебать разве что Гражданская и Великая Отечественная войны.

Эта масса, кстати, наверняка безмолвствовала бы так и сегодня, если бы повторились условия, сходные с 1991 годом. Ряд параллелей, очевидно, налицо. Залогом нынешнего политического курса является, как кажется большинству аналитиков, лично Владимир Путин. Он заменил собой большинство государственных институтов, его личная легитимность заметно выше, чем у любой из частей государственной машины.

Во многом похожая ситуация была и в 1991 году. Михаил Горбачев (а Борис Ельцин лишь отчасти, до августовского путча) олицетворял собой политику «перестройки». Он же был «человеком-институтом», благодаря которому началась гласность, появились новые политические партии, возросла автономия союзных республик.

Казалось, отодвинь Горбачева в сторону (или добейся его молчаливого согласия на контрреформы), как ситуация в стране резко изменится. Путчистам виделось, что все эти республиканские автономии, «демократически выбранные» съезды, новые политические партии – это мишура. Центральной фигурой остается Горбачев и без него (или с его согласия), можно легко радикально изменить ситуацию в стране.

Однако опыт 1991 года показал, что это не так. Возможно, отправить Горбачева в отставку не составило бы труда в 1987 году. А в 1986 году он легко сам поддержал бы самые жесткие контрреформы, если бы увидел против себя коалицию из КГБ, МВД и советской армии, а также значительной части госаппарата.

Но в 1991 году его заточение в Форосе (неважно, насильственное или добровольное, как полагают некоторые историки) уже не могло изменить ситуацию. Созданные Горбачевым институты начали жить своей жизнью и готовы были бороться за выживание, даже в условиях введения чрезвычайного положения и ввода войск в столицу.

Получается, что с формальной точки зрения, при гарантированной (судя по соцопросам) пассивности большинства населения, госпереворот в 2013 году мог бы случиться, если бы в окружении Владимира Путина нашлись силы, стремящиеся его организовать. Скажем, пресловутые силовики вдруг утратили бы лояльность и взбунтовались. Никаких формальных властных институтов, которые обладали бы достаточно высоким доверием у активной части общества Владимир Путин не сохранил, значит и защитить, исходя из формальной логике, было бы некому.

Впрочем, скорее всего, это положение дел – лишь видимость. Конечно, для формальных демократических институтов период правления Владимира Путина действительно стал не самым лучшем временем - они превратились лишь в слабые тени самих себя. Скажем, несмотря на все репрессивные законы, о которых постоянно говорит оппозиция, Госдума сама по себе всерьез никем в стране не воспринимается. Аналогично обстоит дело с судами, политическими партиями. Разве что «силовые» ведомства и православная церковь стоят особняком.

Но ведь Владимира Путина его оппоненты критикуют как раз за создание параллельной вертикали власти, основанной на личных отношениях. Она то, скорее всего, и станет главной его опорой, в случае, если кто-то во власти попытается взбунтоваться. Пресловутый «кооператив «Озеро», бывшие коллеги по работе в питерской мэрии, однокурсники – все эти люди занимают ключевые посты в стране сегодня и поддержат своего лидера.

Если надо – вспомнят опыт 1991 года, когда многие из них были как раз на стороне демократической оппозиции во главе с Ельциным. Потому что опыт того же закона, запрещающего чиновникам иметь счета и активы за границей, показал, что лояльность для путинской элиты важнее, чем определенные финансовые сложности, чтобы там ни говорили оппозиционеры про низкое качество человеческого капитала на высших этажах российской власти.

Так что уже с этой точки зрения повторение 1991 года в стране сегодня невозможно.

Не говоря уж о том, что для жесткого противостояния, доходящего и до кровопролития, необходимое хотя бы небольшое количество людей с убеждениями, готовых за них пролить не чужую, но именно свою кровь. В 1991 году такие люди, хоть и в малом количестве, но нашлись. В сегодняшней же России, по крайней мере, в ее публичном пространстве, подобных «героев» явно не наблюдается.

Иван Преображенский

Перейти на страницу автора