Кому нужен антипиратский закон?

Очень много важного хочется написать про антипиратский закон, вступивший вчера в действие. Фактологии хватит на увесистый FAQ, и в один пост всего не упихать, не стоит даже пытаться: слишком широкий круг тем затронут этим примечательным законодательством.Поэтому буду публиковать по частям, а если потом соберётся связный документ — думаю, найдутся желающие его собрать по кусочкам и выложить одним документом.

Сегодня — ответы на вопросы по самому закону и отдельным его положениям.

Вопрос №1: Будет ли этот закон работать на защиту авторских прав?

Ни при каких условиях закон в нынешнем виде не может защитить ничьих прав. Потому что прописанная в нём процедура обеспечительной блокировки через Мосгорсуд ничем принципиально не отличается от принципов ограничения доступа к ресурсам из Федерального списка экстремистских материалов Минюста. Он пополняется с 2002 года, и там к сегодняшнему дню перечислены 1989 наименований, подлежащих блокировке на территории РФ по решениям различных судов. Все интернет-объекты, подлежащие блокировке на основании их включения в Федеральный список, по сей день доступны любому желающему. За исключением только тех объектов, которых изначально не существовало в природе, когда российский суд выносил решение об их блокировке за экстремизм. Как не существовало в природе того ролика, за который райсудья Айзенберг в Комсомольске-на-Амуре распорядилась заблокировать доступ к сервису YouTube.

Понятно, что и ограничить обращение нелегальной музыки и видео в Интернете данный закон не в состоянии. Помните отключение домена torrents.ru? На целую пару часов оно затруднило доступ к его каталогу торрентов. Но даже не на один день.

Вопрос №2: Если это такой бесполезный, нелепый закон, зачем же лоббировали его принятие?

Тут очень важно понимать, как вообще работает система политического лоббирования у тех правообладателей, которые проплатили принятие данного закона.

Мы говорим о картеле информационных посредников (т.н. мэйджоров копирайтной индустрии), у которых прибыли исчисляются сотнями миллиардов долларов в деньгах 2013 года. Этот картель давно уже не знает, куда девать деньги, и содержит на службе во всех странах мира здоровенную свору юристов, пиарщиков, специалистов по government relations, лоббистов и прочих прототипов героя Де Ниро из фильма «Плутовство». В частности, это такие "некоммерческие партнёрства", как RIAA, MPAA и BSA, но ими список далеко не исчерпывается. В эти общаки индустрия сливает членские взносы, которые оттуда расходятся по адвокатским и лоббистским конторам, банковским счетам партий, карманам законодателей и госчиновников. Одна из важнейших задач некоммерческих партнёрств — лоббировать принятие "антипиратского" законодательства в США, Евросоюзе и странах Третьего мира.

Людям, которые писали, подсовывали Путину, впаривали депутатам Госдумы законопроект 187-ФЗ, совершенно наплевать, будет ли он работать, и удастся ли с его помощью правообладателям заработать хоть один дополнительный рубль. Потому что платят им не за это. Им платят за то, чтобы закон был написан, пролоббирован и принят. А будет ли от этого какой-нибудь полезный эффект для клиента — вообще не их проблема и забота. У них совершенно другие KPI.

Само по себе принятие закона для его авторов и лоббистов — самоцель, финишная ленточка, время откупоривать шампанское и разбирать конверты за успешную кампанию. Правила игры известны всем, и не менялись лет тридцать. Приняли этот закон, начинаем выдумывать следующий. А не закон — так судебный иск, проект ведомственного распоряжения или омоновский рейд. Работа найдётся всегда, покуда у заказчика есть сверхприбыли, и он привык от них отстёгивать на лоббизм.

Под заказчиком я тут имею в виду, разумеется, не тех печальных клоунов из российского кинобизнеса, которые потешно фронтируют законопроект на телеэкранах и встречах с Путиным (но с текстом почему-то не знакомы), а Motion Picture Association of America, на деньги которой в странах Третьего Мира принимаются немыслимые для США драконовские законы о защите киноприбылей от коварства туземцев.

Вопрос №3: если закон не будет работать, что в нём плохого?

Плохо в этом законе практически всё, от начала и до конца.

Во-первых, существуют некоторые цивилизованные процедуры разработки законодательства. Они требуют представления законопроекта на обсуждение и законодателей, и общественности, с обязательным участием экспертов той отрасли, которую закон затрагивает. Принятие сразу в третьем чтении законопроекта, который до этого никто не читал ни из представителей профессионального сообщества, ни даже в Госдуме и в Совете Федерации, — это вообще по ту сторону добра и зла. Даже малофеевский 139-ФЗ пару недель обсуждался по существу до принятия. После той процедуры, по которой у нас принимался "антипиратский закон", логичный следующий шаг — вступление законов в силу вообще без рассмотрения, голосования и публикации. Просто по факту объявления по Первому каналу: с завтрашнего дня гражданам запрещается загружать из Интернета любые файлы без письменного согласия правообладателя, спасибо за внимание.

Во-вторых, существует российский ИТ-рынок. Он, по сути дела, является единственной несырьевой отраслью российской экономики, развивавшейся в последние 20 лет на достойном мировом уровне. Единственной отраслью, в которой российские продукты и сервисы могут сегодня на равных конкурировать с зарубежными аналогами. Кто в танке, приглашается взглянуть на историю лётных испытаний Суперджета, на успехи российского автопрома и дюжину последних попыток вывода спутников на орбиту. Это всё достижения нашего вороватого государства — тех отраслей, которые оно плотно контролировало и обильно накачивало бюджетными деньгами. В Интернете того же периода не было никакого госконтроля, никакого госфинансирования и никаких мух, которые на него обычно слетаются, и лишь поэтому российские площадки могут сегодня на равных конкурировать за пользователя с Гуглом и Фейсбуком (что оказалось не по плечу интернет-компаниям даже таких технологически продвинутых стран, как Великобритания и Германия, Франция и Швейцария — они колонизированы калифорнийскими сервисами чуть более, чем полностью).

Естественно, в отличие от автопрома и кинобизнеса, российский Интернет за эти 19 лет ни копейки не попросил и не получил от государства. То есть деньги он привлекал от частных и институциональных инвесторов, в России и за рубежом. А кадры в нём работают такие, которыми живо интересуются рекрутеры ведущих зарубежных IT-компаний. 187-ФЗ всем этим инвесторам и всем этим кадрам даёт понять: вот оно, государство, оно пришло устанавливать тут свои правила, и ему вообще не интересно ничьё мнение на этом рынке. Если по анонимному доносу, поданному онлайн на сайте Мосгорсуда, окажется без рассмотрения заблокирован на 15 суток любой российский или зарубежный ресурс с десятками миллионов пользователей — для власти невелика потеря, и она не готова вообще почесаться, чтобы минимизировать подобный риск. Думайте сами, решайте сами, какие у подобного рынка долгосрочные перспективы, насколько защищены ваши инвестиции и ваши рабочие места, стоит ли вообще в такой юрисдикции тратить время единственной жизни на попытки что-то осмысленное создать и построить. Или лучше всё-таки тратить свои силы и вкладывать деньги в тех юрисдикциях, где подобный бред невозможен в принципе.

С этого момента совершенно уже неважно становится, заблокируют ли завтра Яндекс по доносу гражданина Масягутова Р.М., чьи права нарушены ссылкой на «Масяню» в результатах поиска, или всё-таки специалисты компании по GR как-то закулисно отобьются от подобного наезда. Важно другое: законодатели обеих палат и гарант Конституции, отдающий им команды, демонстрируют полную готовность к разгрому отрасли без оглядки на последствия. Помнится, был в России такой неглупый мужик, который дожил до сорока лет, но продолжал верить, что власть никогда не пойдёт на уничтожение ЮКОСа, потому что эта компания даёт работу 140 тысячам человек и является системообразущим налогоплательщиком в 33 субъектах федерации. С тех пор и у него, и у нас было 10 лет, чтобы по достоинству оценить и разрушительный потенциал власти, и степень её заботы о соблюдении единых правил игры на рынке. С принятием 187-ФЗ такой же в точности сигнал целевым образом послан российскому Интернету, его строителям и его инвесторам, местным и зарубежным. Любой сайт можно закрыть в любой день без судебного иска и без рассмотрения по существу. Просто по онлайновому заявлению, к которому приложено несколько аттачментов из программы Adobe Photoshop, предположительно доказывающих, что заявитель — не собака, и все исключительные права на «Крёстного отца» он действительно приобрёл в 1992 году у ООО «Копираст и сыновья» на Черкизовском рынке. Если через 15 дней за доносом из Фотошопа не последует никакого судебного иска, сайт разблокируют без извинений и выплаты компенсаций — до следующего доноса. Никакой ответственности доносителя за ущерб, причинённый интернет-компании его действиями, закон не предусматривает вообще. В статье 9 сказано, что владельцы пострадавшего сайта "имеют право жаловаться", но это всего лишь косноязычный пересказ некоей нормы, доходчиво изложенной более 20 лет назад в п. 1 ст. 46 действующей Конституции РФ. Никакой конкретной процедуры оценки и компенсации ущерба в связи с беспрецедентной практикой досудебно-внесудебно-бессудной блокировки сайта по онлайновому доносу в Фотошопе закон не предусматривает.

Тут надо заметить, что даже сенатор Гаттаров, которому выпала незавидная роль защитника закона на пресс-конференции в РИА «Новости» 31 июля, прямым текстом заявил журналистам, что отсутствие ответственности за заведомо ложный онлайновый донос в этом законе — ситуация неприемлемая. И пообещал, что при доработке закона в светлом будущем её исправят. Но такое обещание делалось и соавторами закона 139-ФЗ весной 2012 года: что мы, мол, посмотрим, какие там косяки всплывут с 1 ноября, и оперативно их исправим в осеннюю сессию. В результате ни в осеннюю сессию 2012, ни в весеннюю 2013, Дура к этому вопросу не возвращалась, хотя косяки в том законе известны были уже на момент его принятия полтора года назад: в случае применения IP-блокировки по адресу хостера под раздачу неминуемо попадают другие сайты на том же хостинге — а в случае такого хостера, как Яндекс или Гугл, может нечаянно наступить блокировка почтового или файлового сервиса для десятков миллионов его постоянных пользователей, которые о пропаганде самоубийств не задумывались до самого дня блокировки их почты. То есть до 1 ноября 2012 года речь идёт о том, что такая блокировка теоретически может наступить, а после 1 ноября появились уже реальные примеры из практики, когда именно это и случалось. Но 139-ФЗ никто не собирался править, а теперь у нас есть ещё и 187-ФЗ, где блокировка по IP снова предлагается в качестве минимальной обеспечительной меры, со всеми вытекающими отсюда разрушительными последствиями для неопределённого круга посторонних ресурсов и неограниченного числа их пользователей.

Вопрос №4. Вот тут депутат Роберт Шлегель внёс пакет поправок в 187-ФЗ...

Ценю и одобряю желание Роберта запомниться нам чем-то большим, чем торопливое нажимание на кнопку «ЗА» по свистку вышестоящих товарищей. Но до сегодняшнего дня его выступления по существу законов, которые ему по-человечески не нравились, звучали всегда одинаково: у меня есть моё собственное мнение, но я с ним не согласен, и проголосую, как партия прикажет. Все поправки, которые Роберт сегодня внёс, при утверждении 187-ФЗ в Думе уже были отвергнуты без рассмотрения по существу — причём он же сам и голосовал за их игнорирование. Если вдруг случится маленькое чудо, и с подачи Шлегеля те же самые поправки окажутся вновь поставлены на голосование и поддержаны теми же депутатами, которые ровно месяц назад не желали их даже выслушать, то Роберта можно будет поздравить с большим персональным успехом. Но покуда этого не случилось, инициатива Шлегеля — лишь проходной эпизод в бесконечном ряду обещаний совестливых думцев подтереть за собой там, где они нагадили. До сих пор ни одно из таких обещаний исполнено не было.

Антон Носик

Прочитать оригинал поста Антона Носика с комментариями читателей его блога можно здесь.