Россия-1913: дефекты экономического чуда

Последним годом старого мира был 1913-й. В советскую эпоху именно на него ссылались, когда хотели доказать, какой отсталой была раньше Россия. Сегодня о нем же вспоминают, чтобы сказать, какой Россия была передовой. Но из двух сказок не сложить одной правды.

Отсчет XX века часто начинают с 1914 года. Слишком уж велик был контраст между спокойным с виду 1913-м и следующим годом, когда весь мир полетел вверх тормашками. На самом деле, история вовсе не была такой простой, но в принятии 1913 года за точку отсчета логика есть. Для очень немалой части человечества, и уж для нашей страны точно, после него действительно настала совершенно другая эпоха.

Советский режим очень любил сравнивать свою экономическую статистику с провальной будто бы российской статистикой 1913 года. Это действительно смотрелось бы крайне эффектно, если бы советская статистика не была лживой. Ну а сегодня задают тон совершенно другие голоса, бесхитростно повествующие о давнем преуспевании России как об абсолютно очевидном факте: если бы Россия сто лет назад не сошла вдруг с правильного пути, по которому якобы уверенно и без колебаний двигалась, то сегодня стала бы первой державой мира.

На самом деле, все было куда интереснее и поучительнее, чем оба эти сказания.

Чтобы сравнить мировую экономику столетней давности с сегодняшней, нужна какая-то общая шкала. Нагляднее всего было бы взять величины валовых внутренних продуктов главных стран и территорий в 1913 году и сопоставить с сегодняшними. Проблема тут одна. Сто лет назад ВВП никто не вычислял, и о ценности этого параметра даже не догадывались. Поэтому любые имеющиеся расчеты давних ВВП разных стран выполнены сравнительно недавно, сделаны задним числом и поэтому носят сугубо прикидочный характер. Однако они настолько занятны, что отказаться от них просто обидно. Поэтому возьмем их в округленном виде из сборника «Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет».

Что же до сегодняшних ВВП в разных государствах (вычисленных по паритету покупательной способности), то они ежегодно подсчитываются сразу несколькими международными экономическими организациями, и радикальных разногласий относительно их величин сегодня нет.

Вот и сравним. Посмотрим, что случилось за последние сто лет с экономиками тех стран и земель, которые в 1913 году признавались великими державами или были таковыми в предыдущие века, или же просто обладали такими большими территориями и ресурсами, что имели надежду претендовать на этот статус хотя бы в будущем.

Главные страны и территории в 1913 году можно было разбить в экономическом смысле на пять групп.

Во-первых, те, которые можно было назвать «старые богатые». То есть, Британия (9% тогдашнего мирового ВВП) и Франция (6%). Это державы, которые знали лучшие времена, но в конце XIX – начале XX века все явственнее отставали.

Во-вторых, «новые богатые», к 1913 году заметно обошедшие «старых». А именно, новая экономическая сверхдержава США (24% мирового ВВП) и Германский рейх (9%), который, в отличие от Британии, так и не стал мировым финансовым центром, но в промышленном отношении уже явно ее опередил. Не по размерам экономик, но по богатству на душу населения, к этой же группе принадлежали тогдашние британские доминионы Канада (1,4% мирового ВВП) и Австралия (0,9%), с их совсем небольшим тогда населением, но гигантскими территориями.

Следующую, третью по счету, группу назовем «догоняющими державами первого эшелона». Это были Россия (6% мирового ВВП, считая в нынешних границах; а в тогдашних имперских, более обширных, чем потом границы СССР – даже 9%), Австро-Венгрия (по примерному подсчету, больше 4%), Италия (3,6%), Япония (2,8%), Испания (больше 1%), Мексика (0,9%) Аргентина (0,7%).

Державы этого эшелона в 2-4 раза уступали «богатым» по производству на душу населения. Скажем, Италия по этому параметру отставала от США в два с лишним раза, Аргентина – в 3 раза, а Россия – примерно в 3,5 раза (это если в сегодняшних границах; в границах империи соотношение было бы хуже). Зато тогдашние Япония, Австро-Венгрия или Мексика в подушевом производстве отставали от России (взятой в сегодняшних границах) раза в полтора.

Четвертую группу составляли «догоняющие державы второго эшелона», уступавшие первому в подушевом производстве еще раза в 2-3, - например, Бразилия (0,7% мирового ВВП) и тогдашние японские колонии Корея и Тайвань.

При всем своем разнообразии, «догоняющие державы» обоих эшелонов достаточно быстро росли и этим принципиально отличались от группы № 5 – «архаичных и стагнирующих» стран и территорий, включая и бывшие великие державы Востока. К этой группе относились Китай (7% мирового ВВП и четверть населения планеты), Британская Индия (5% мирового ВВП и шестая часть жителей мира), а также принадлежавшая голландцам будущая Индонезия (0,8% мирового ВВП) и т.д.

И где-то посередине между четвертой и пятой группами можно было поставить Османскую империю, в далеком прошлом сверхдержаву, а в начале XX века страну с населением средней численности, сжимающимися владениями и неуверенно растущей экономикой.

Какой-нибудь аналитик 1913 года, ориентируясь на тогдашние темпы экономического роста и скорости увеличения населения, мог бы сконструировать будущее примерно так.

Из «богатых» наилучшие перспективы он увидел бы у США, Германии и Канады, а наихудшие – у застойной Франции, способной, как казалось, со временем даже и выпасть из клуба богатых держав.

Из «догоняющих» Италия и Аргентина выглядели вполне способными сравнительно быстро дорасти до «богатых». А немного позднее вступить в этот клуб, возможно, смогли бы Россия (по крайней мере, в виде своего ядра, без отстающей имперской периферии), а также Япония и, пожалуй, Испания и даже Мексика, к началу 1910-х годов уже тридцать лет процветавшая под мудрым ярмом тамошнего Столыпина, диктатора-прогрессиста Порфирио Диаса.

Причем по абсолютным размерам экономики Россия прочно заняла бы вторую после США экономическую позицию в мире, не имея, впрочем, серьезных шансов вырваться на первое место.

Насчет Австро-Венгрии наш мысленный эксперт вряд ли высказался бы ясно - слишком уж разношерстна, а относительно Бразилии проявил бы осторожный оптимизм, указав, однако, что ей еще работать и работать.

Китаю или Турции наш предсказатель, видимо, предрек бы печальную судьбу быть разделенными между более сильными соседями, а на такие малоизвестные края, как Корея или Тайвань, вообще вряд ли стал бы тратить свой интеллектуальный ресурс.

А теперь обратимся к тому, что за эти 100 лет произошло на самом деле.

Человечество стало жить заметно богаче. Мировой ВВП за столетие вырос раз в 12, если не в 15. Из клуба «богатых» никто не выпал, опасения насчет Франции не сбылись. Но, поскольку население планеты выросло за это время больше, чем в 4 раза, а в средней европейской стране число жителей увеличилось только в 1,5-1,8 раза, доли в мировой экономике у большинства этих государств стали куда скромнее.

Вот главные из сегодняшних европейских членов клуба «богатых». Первой, и по абсолютной мощи, и по богатству на душу, осталась Германия (3,9% мирового ВВП). Италия (2,3%) и даже Испания (1,8%) более или менее оправдали надежды: хотя они и перестали быть «догоняющими», въехав нынче в стагнацию, однако успели перед этим стать достаточно «богатыми». Британия (2,9%) и Франция (2,8%) выравнялись и остаются очень зажиточными. В кусках распавшейся Австро-Венгрии можно сегодня увидеть все – от богатства (в Австрии, Словении, Чехии) и до скромной бедности (в украинской Галиции или румынской Трансильвании). Ну а в целом страны Западной и Центральной Европы, хоть и лишились имперского блеска, но сохранили процветание, а многие из тех, кто в 1913-м процветания еще не достиг, с тех пор его обрели.

Что же до других континентов, то там «богатые-1913», резко увеличив за столетие не только хозяйственный потенциал, но и число своих жителей, сохранили, а то и увеличили собственный вес в мировой экономике: США и сейчас производят 19% мирового ВВП, Канада – 1,8%, Австралия – 1,2%.

Аргентина, некогда первая по размеру своей экономики держава Латинской Америки, уверенно претендовавшая на европейский уровень развития, сегодня откатилась на собственном континенте на третье место (0,9% мирового ВВП), сильно уступив Мексике (2,1%) – тоже в общем и целом не оправдавшей ожиданий и оставшейся среди «догоняющих», и, в особенности, полной амбиций Бразилии (2,9% мирового ВВП).

Прорыв в клуб «богатых» Японии (5,6% сегодняшнего мирового ВВП) в целом предсказывался, хотя масштабы ее экономической мощи сто лет назад не предвидел, кажется, никто. Но уж то, что в этот же клуб проложат себе дорогу и прежние ее колонии – Республика Корея (2,0%) и Тайвань (1,1%), никому в 1913-м даже и в голову не приходило.

Но самым грандиозным сюрпризом стал рывок Китая (14% сегодняшнего мирового ВВП, хотя его доля в населении мира упала до менее чем одной пятой). Сегодняшний Китай уверенно возглавляет эшелон «догоняющих держав XXI века», хотя от него почти никто этого не ждал. Скорее уж от Индии, которая тоже движется в этом эшелоне, но на более скромной позиции (5,6% мирового ВВП; правда, надо учитывать, что сегодняшняя Индия – это лишь три четверти прежней британской колонии с таким же названием). В том же эшелоне все заметнее Индонезия (1,4%), о которой в 1913-м даже и не задумывались. И, вопреки ожиданиям, встает на ноги Турция, потерявшая после 1913-го еще половину прежних владений, но производящая сегодня 1,4% мирового ВВП и чувствующая себя весьма уверенно.

И вообще зона «архаичных и стагнирующих» стран и территорий в 2013 году, в отличие от 1913-го, охватывает не большую, а меньшую часть человечества. Максимум, четверть. Примерно пятая его часть сейчас находится в сообществе «богатых», а 55-60% - в коллективе «догоняющих».

И в этом сегодняшнем мире Россия занимает не самое убедительное место. Наша страна (3% мирового ВВП) по-прежнему среди «догоняющих». Отставание от США по производству на душу населения хоть и уменьшилось за сто лет, но вовсе не радикально – сегодня оно не трехсполовинное, а тройное. Да еще и целый коллектив, хоть и небогатых, но более динамичных «догоняющих» держав дышит в затылок.

Сходство с несколькими другими, тоже подававшими большие надежды в прошлом, но в итоге малоудачливыми странами, вроде Аргентины и Мексики, довольно очевидно. С той, однако, разницей, что их миновали мировые войны и многие прочие катаклизмы, и поэтому их население за сто лет выросло в 5-8 раз, а в России (в сегодняшних границах) – только в 1,6 раза.

А теперь пора вернуться к нашему стартовому вопросу: выходит, действительно 1913-й был для России последним годом движения по правильному пути?

Но перед этим надо уточнить, что ни одна из сегодняшних успешных стран не пришла к своему успеху прямой дорогой. Китай до середины XX века прозябал в расколе, войнах и разорении, а на траекторию стремительного роста вышел только в конце 1970-х годов, круто изменив свою идеологию и политику.

Германия, Япония и Корея, как и мы, были разрушены в войнах, но поднялись, изменив свои экономические модели, причем некоторые из них обновляли их неоднократно. Главные европейские страны резко изменили свои системы и рванули вперед во время так называемого «великого тридцатилетия» 1945-1975 годов. Британии дал второе дыхание неоконсерватизм Маргарет Тэтчер. Бразилия за последние четверть века полностью обновила свою экономическую и политическую системы и обзавелась диверсифицированной экономикой и демократическим режимом.

В прошедшие сто лет процветал только тот, кто всегда был в поиске и умел вовремя меняться. Аргентина, которая однажды и надолго сделала ставку на производство зерна и мяса для мирового рынка, а во внутренней политике – на крикливый популизм, по уши увязла в застое. И та же Япония уже два десятка лет топчется на месте, потому что не знает, как обновить свою созданную в конце 1940-х – начале 1950-х систему, которая сначала очень помогала ей расти, а сегодня превратилась в гирю на ногах.

Что же до нашей страны, то, создав тоталитарную социалистическую экономику, мы не только очень сильно пострадали, но и многое выжали из ее возможностей, и вышли на высшую точку ее развития где-то в 1950-е годы. В те времена Советский Союз действительно был второй экономической державой мира, хотя и сильно отставал от США. И если бы нам тогда хватило ума выйти из социализма, как это четверть века спустя сделали китайцы, то сегодня были бы высокоразвитой страной.

А теперь, с пониманием того, что раз и навсегда выбранного «верного пути» вообще быть не может, еще раз посмотрим на тот путь, каким Россия двигалась в 1913-м. Цифры возьмем из статистико-документального справочника «Россия 1913 год».

Действительно, российские темпы экономического роста были в первые полтора десятилетия XX века достаточно внушительны – хотя и ниже, чем в США, но выше, чем в Австро-Венгрии, не говоря о Франции, и примерно такие же, как в Италии и даже, возможно, в Германии. Но при каких условиях этот рост мог продолжаться и дальше?

Условий было несколько.

Во-первых, были необходимы мирное развитие и стабильность сложившихся экономических связей.

Главным внешнеторговым партнером России была тогда Германия. Туда направлялось 30% российского экспорта и оттуда приходило 48% российского импорта. Любая крупная война нанесла бы страшные удары по только еще формировавшимся в России современным хозяйственным институциям, а война именно с Германией вообще была с экономической точки зрения полным помешательством.

Понимала ли это российская власть? Никоим образом. Она неотрывно размышляла о расширении имперских владений в Китае, в Иране, на Балканах и, особенно, о захвате Босфора и Дарданелл. Как и другие правительства великих держав, правительство Николая Второго даже и не пыталось всерьез предотвратить мировую войну, для России еще более губительную, чем для остальных. Наоборот, оно воображало, что эта война поможет решить все те ложные задачи, которые в его глазах заслоняли задачи подлинные и безотлагательные.

Вторым по значимости, после сохранения мира, условием устойчивого роста были инвестиции в то, что сейчас называют «человеческим капиталом». В первую очередь, инвестиции в народное образование. Уровень грамотности в Европейской России достиг в 1913-м лишь около 30% и был куда ниже, чем в Австро-Венгрии или Италии, которые и сами далеко не блистали. Но расходы на образование составляли всего 4,6% трат госбюджета, почти вдвое меньше, чем одни только расходы на Военно-морской флот.

А в целом российский военный бюджет достигал 30% всех государственных трат и в 1913-м слегка превосходил даже приводившие в содрогание всю Европу немецкие военные траты того же года, не говоря уже о французских или британских. Это была даже не подготовка к войне, к которой, как выяснилось в следующем году, подготовились очень неважно, а просто привычный способ существования российского аппарата власти.

И еще столько же денег государство тратило на другие, увлекавшие его, непроизводительные проекты, которые тоже вытягивали соки из экономики, но при этом не повышали качество жизни и профессиональную квалификацию людей и не давали убедительной хозяйственной отдачи.

То есть, реальными приоритетами царского режима были: имперство, транжирство денег и милитаристские спектакли, а вовсе не рост свободной экономики и социальная модернизация.

Единственной крупной рациональной статьей расходов было сооружение и содержание железных дорог (21% государственных трат). Зато совершенно символические средства вкладывались в модернизацию сельского хозяйства, в котором было занято больше 70% всей рабочей силы страны. А эта модернизация была третьим из ключевых условий дальнейшего роста. И это условие тоже не выполнялось даже и наполовину.

Главное направление столыпинской политики - превращение крестьян-общинников во владельцев маленьких (в среднем около 10 га) и экономически малоэффективных наделов не устраивало крестьянское большинство и вело в социальный и хозяйственный тупик.

Другое направление этой политики – предоставление крестьянам-переселенцам крупных наделов земли на новоосваиваемых территориях восточнее Урала, в духе американского «Хомстед-акта», было несравнимо более перспективным, однако требовало серьезных государственных расходов. Но на эту критически важную задачу выделяли даже меньше денег, чем на просвещение.

И, наконец, четвертое условие. Российский экспорт, выручка от которого позволяла ввозить современные промышленные товары и технику, состоял в основном из зерна и других продуктов питания. Это выглядело хорошей обменной схемой, но в перспективе вело в ту же ловушку, в которую потом попала Аргентина. Перенастройка экономики на увеличение производства и экспорта готовых изделий, сложных в изготовлении и требующих по-другому подготовленной рабочей силы, других специалистов и других источников инвестиций, была возможна лишь при активной и дальновидной образовательной, социальной и налоговой политике, которую бюрократия монархического режима не способна была даже сформулировать, не то что осуществить.

Все это, вместе взятое, убеждает в том, что экономическое чудо, реально происходившее в России в последние пару десятилетий до Первой мировой войны, успело исчерпать свой первоначальный потенциал и не могло продолжаться дальше без радикальной смены управленческих и расходных приоритетов. А эта смена, судя по всем признакам, была неосуществима без смены государственного строя.

Так что революция была, в общем-то, неизбежна. Почему она прошла именно по большевистскому сценарию, вовсе не единственному из возможных, вопрос отдельный. Но фактом является то, что именно советско-большевистский режим своими варварскими способами сумел соединить вещи, несоединимые ни в какой гуманной общественной системе: с одной стороны, грандиозную милитаризацию, которую проводил и прежний режим; а с другой, - подкрепленный подъемом образования и новых технологий, стремительный экономический рост, который прежний режим, оставаясь самим собой, поддерживать был уже не способен. Советская система поэтому была не только аномалией, но еще и ответом на вызов времени.

Ответом, мягко скажем, не лучшим из возможных. Но вызов-то был, и именно неумение его не заметить погубило царский режим. «Правильная экономическая политика» 1913 года на самом-то деле свое отработала и должна была трансформироваться во что-то другое. И этим «другим» стала экономическая политика советского тоталитаризма, крайне жестокая, но на какое-то время эффективная. Которая потом, в свою очередь, не смогла ответить на новые вызовы, тоже зашла в тупик и тоже обрушилась вместе со всем советским строем.

Видя дефекты, скрывавшиеся за фасадом экономического чуда 1913 года, дивишься тому, сколько из них возродились в сегодняшней нашей экономической системе. Снова культ транжирства, милитаризации и государственного предпринимательства, при нежелании и неумении продвигать образование, технологически переоснащаться, культивировать экономическую свободу, - одним словом, осваивать все то, что делает общество современным и способным к самостоятельному развитию.

Поэтому трансформация опять назрела. В Кремле сейчас, кажется, мечтают повторить что-то, похожее на советский экономический скачок. Но это наивная фантазия. У путинской бюрократии нет усердия прежних коммунистов-сталинистов. У народа нет прежних сил и прежней жертвенности. А вокруг поднимаются новые, многолюдные и полные энергии державы, которых чужой административной истерией не напугаешь.

Что же до другого варианта трансформации - строительства экономики современного типа, то в нынешнем нашем климате это тоже фантазия. Только не наивная. Потому что другого пути все равно не будет.

Сергей Шелин