Гитлер и кукловоды

22 июня 1941 года – возможно, самый черный день в нашей истории. При этом, по сути, так до сих пор и не найден рациональный ответ на вопрос, почему Гитлер напал на СССР именно в 1941-м. Безусловно, Германию толкала на восток экономика и геополитика. Вторжение было лишь вопросом времени – однако 1941-й был не лучшим моментом. Хотя "натиск на восток" был неизбежен, при наличии в тылу активной Британии подобная акция выглядела явным безумием. В то же время, в германском генштабе мало кто сомневался, что победа над Англией, пусть ценой значительных жертв и усилий, вполне вероятна.

Так, пополнение транспортного флота союзников стало превышать потери только с июля 1943-го, а в мае того же года немецкие подводники были весьма близки к тому, чтобы полностью прервать критически необходимые для Англии морские перевозки. Между тем, тогда германские ВМС получали лишь 5% производимой в стране стали – остальное пожирал Восточный фронт. Не начнись масштабные боевые действия на суше, рейх мог бы без экстраординарных усилий увеличить масштабы строительства субмарин – и в 1943-м Британия была бы поставлена на колени. Заодно Берлин мог нанести удар по континентальным владениям британцев. В Иране и Турции у власти находились весьма прогерманские режимы - соответственно, мало что мешало немцам вторгнутся на Ближний Восток, взять в клещи критически важный для англичан Египет и угрожать Индии.

Тем не менее, Гитлер оставил в покое запад и вторгся в СССР. Почему? Ответ очевиден – фюрер искренне верил, что активная фаза войны с Россией займет не более шести месяцев. Ответ на вопрос, почему он в это верил, очевиден в куда меньшей степени. Стандартное объяснение сводится к тому, что Гитлер был бесноватым ефрейтором. Однако, во-первых, военные познания фюрера, при всем неуважении, выходили далеко за пределы, характерные для рядового состава. Во-вторых, германский генштаб был укомплектован небесноватыми неефрейторами. Тем не менее, большинство его представителей разделяли мнение о том, что вермахт сможет добиться решающего успеха… за 8-10 недель.

Безусловно, после разгрома Франции среди генеральштеблеров присутствовали эйфорические настроения. Однако на стороне Советского Союза была география: если для Франции проигранное приграничное сражение автоматически означало крах, то русские могли долго отступать, не теряя способности к сопротивлению. Ни о каких восьми-десяти неделях или даже шести месяцах не могло быть и речи.

Ссылки на то, что после финского позора РККА в 1939-40-м немцы вообще перестали считать ее реальной силой, мягко говоря, неосновательны. Финляндия представляет собой весьма специфический театр военных действий, а то, что ее можно эффективно оборонять малыми силами, известно с незапамятных времен. Соответственно, единственным показательным примером мог служить Халхин-Гол – большое полевое сражение в условиях, близких к "стандартным" - и этот пример впечатлял. В итоге Зимняя война способствовала развитию шапкозакидательских настроений у Гитлера и политического руководства рейха, но профессионалы отнеслись к ней более хладнокровно.

Сошлюсь на автора "Барбароссы". Паулюс: "Выводы докладчика (полковника Кинцеля) были построены на предпосылках, что Красная армия – заслуживающий внимания противник…". Немецкие оценки советской авиации, например, довольно скептичны – но никто не считал ее кучей мусора. Иными словами, исходя из объективных данных, у германского генштаба не существовало никаких причин полагать, что с СССР можно покончить за восемь-десять недель. Проблема в том, что как раз таких данных у штабистов не было.

Вот выдержка из разговора генерала Власова и полковника Боярского с представителем германского МИДа Хильгером от 6 августа 1942 года.

"Решающим же является на настоящий момент вопрос, существует ли возможность не давать русским повода считать, что Германия намерена низвести их страну до положения колонии, а их самих превратить в рабов. Пока страх перед этим будет жив, сопротивление Красной армии будет продолжаться до полного истощения имеющихся у нее ресурсов. Оба офицера не согласились с тем, что эти ресурсы на сегодняшний день практически исчерпаны, и высказали мнение, что в Германии не имеют верного представления о военно-экономическом потенциале Урала и Сибири. Они убеждены, что утрата бакинской нефти будет компенсирована за счет добычи нефти в районе между Волгой и Уралом в объеме, достаточном для ведения оборонительной войны… ". Общеизвестно, что немцы не имели ни малейшего представления о реальном потенциале Урала, Кузбасса и Поволжья.

То есть план "Барбаросса" разрабатывался, исходя из предположения, что три четверти советской тяжелой промышленности сосредоточено на Украине (ситуация образца 1913 года). Единственным мощным горнометаллургическим районом в СССР был Донбасс, а вся остальная индустрия (при этом практически лишенная металлургической базы) была сосредоточена в Московском и Ленинградском промышленных районах. Соответственно, достаточно одним неожиданным броском захватить территорию, немногим превышающую по площади Францию – и русским просто нечем было бы воевать.

Процитирую по этому случаю запись Гальдера (начальник штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта в1938-1942 годах) в его военном дневнике: "Когда мы форсируем Западную двину и Днепр, то речь пойдет не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские резервы, создать новые вооруженные силы". Полагаю, комментарии здесь излишни. Едва ли Гальдер всерьез полагал, что за год можно захватить Урал и Кузбасс.

Поражение под Москвой оказалось для немцев неприятным сюрпризом, однако тогда они сочли, что СССР держится на старых запасах, которые не могут быть возобновлены. По сути, тогдашние заявления Геббельса о том, что СССР держится только на поставках союзников, не были ложью как таковой – немцы действительно в это верили. Практически в Берлине увидели "свет истины" только после Сталинграда.

Иными словами, нападение Гитлера на СССР в 1941 году стало следствием крайне превратных представлений о масштабах и размещении советского промышленного потенциала. По сути, дилемма, стоявшая перед фюрером в середине 1940-го, выглядела принципиально иначе, чем представляется современным историкам.

С одной стороны, Германия могла начать довольно длительную кампанию против Англии. При этом ей пришлось бы содержать огромную пассивную армию в Европе – против Советского Союза, а немецкие войска на Ближнем Востоке оказались бы под угрозой флангового удара. С другой стороны, немцы полагали, что могут за полгода довести СССР до нокаута. В итоге ближневосточные армии обрели бы надежный тыл, и, главное, сухопутная группировка в Европе могла быть сокращена в разы. Из этого следовала возможность беспрепятственного наращивания ВВС и их полного сосредоточения против Англии, огромного увеличения производства субмарин и возобновления строительства надводного флота. В итоге разгром британцев был бы быстрым. Выбор казался очевидным.

Таким образом, именно неведение немцев относительно связки Урал-Кузбасс предопределило сценарий Второй мировой – вместо того, чтобы сначала нейтрализовать Англию, Гитлер решил быстро покончить с СССР.

Теперь зададимся сильно недооцененным вопросом – как это неведение могло "возникнуть"? Масштабы индустриального строительства на Урале скорее рекламировались, чем скрывались. Далее, к строительству привлекались иностранные (в том числе немецкие!) специалисты. Наконец, было достаточно просто проехаться по Транссибирской магистрали, считая встречные составы с углем из Кузбасса, и размах металлургического производства на Урале мог быть оценен с достаточной точностью. Между тем, это был обычный путь германских дипломатических курьеров, следовавших в Токио. Однако немцы словно ослепли. Почему?

В обширном паноптикуме гитлеровских разведслужб попадались вполне дилетантские конторы, однако военно-экономические вопросы курировались в основном абвером – организацией более чем солидной. Между тем, гигантский промышленный район – не засекреченная военная база, его нельзя не заметить. Уральское ослепление было наиболее вопиющим, но далеко не единственным примером. Так, в течение всего начального периода войны немцы постоянно сталкивались с вооружением, о существовании которого не подозревали. Сама численность РККА явилась для немцев большим сюрпризом.

По сути, абвер систематически создавал у "заказчика" представление о том, что мгновенный разгром СССР вполне возможен. Но самое любопытное - в отношении Англии наблюдалась диаметрально противоположная тенденция. Доклады шефа абвера Канариса демонстрировали Гитлеру оборонительный потенциал Британии в радикально завышенных масштабах. При этом известен по крайней мере один случай, когда высокопоставленный офицер абвера прямо обратился к британским спецслужбам за соответствующей информацией (кстати, дело было в 1941-м). Фактически германская военная разведка сделала все, чтобы ослабить давление на Великобританию и спровоцировать нападение на СССР. Когда же дело было сделано, абвер "внезапно" "прозрел" – уже в 1941-м Канарис заявил, что вермахт "никогда не достигнет Москвы".

Верхушка абвера была частью обширной группы германской элиты, настроенной антинацистски, пробритански – и при этом относившейся к "красным" с зубовным скрежетом. В итоге агрессию Гитлера старательно разворачивали на Восток – куда он и так стремился.

Был ли абвер одинок в своих усилиях? Хорошо известно, что его отношения с английскими спецслужбами – СИС и МИ-5 – были весьма своеобразны. Так, в 1940 году абверовцы завербовали югослава Дуско Попова в качестве агента в Англии. Тот, в свою очередь, двинулся прямо в СИС. Дальнейшие похождения югослава небезынтересны, однако не имеют существенного отношения к делу. Два года спустя Попов встретился со своим куратором и поинтересовался, что должен делать дальше. Последующий диалог выглядел так:

Куратор: "Определись по этому поводу с английской разведкой".

Попов: "Я не связан с английской разведкой".

Куратор (хватаясь за голову): "О боже! Не хочешь ли ты сказать, что все эти годы работал на нацистов? Я, кажется, схожу с ума!"

Официальная история британских спецслужб гласит, что вся германская агентурная сеть в Англии была раскрыта и перевербована усилиями СИС и МИ-5. История чуть менее официальная сообщает, что офицеры абвера "перевербовали" большую часть своих агентов едва ли не в процессе собственно вербовки, и сделали все, чтобы британцы перевербовали остальных. Симбиоз между германской военной разведкой и британскими спецслужбами едва ли подлежит сомнению. Как и в абвере, в СИС и МИ-5 полагали, что главный враг – это "красные", а союз между Англией и Германией не только возможен, но и необходим.

Иными словами, и загадка 22 июня, и другие "иррациональные" моменты нацистской стратегии объясняются просто: картина, которую германская верхушка видела стараниями собственных (и не только собственных) спецслужб, не просто сильно отличалась от реальной – это была альтернативная реальность, с альтернативной экономикой и альтернативной географией.

Евгений Пожидаев