Россия - "последний шанс" крымских татар

Прошедший в Симферополе первый всемирный конгресс крымских татар, целью которого названа «консолидация для сохранения своей этнической идентичности», как прожектор, высветил угрозы и вызовы, стоящие перед крымскотатарским этносом. Это проблемы достижения той или иной формы национальной государственности, а также самого сохранения народа. От стратегии их разрешения зависит историческая судьба крымских татар. Они поняли, что Украина им не помощник, и начинают обращать взоры к России.

Как сообщил в своем докладе на конгрессе председатель меджлиса крымскотатарского народа Мустафа Джемилев, в настоящее время в Крыму проживает около 280 тысяч крымских татар, что составляет около 13% населения автономии. При этом, отметил он, «крымские татары, наверное, являются единственной в мире нацией, диаспора которой в десятки раз превышает численность крымских татар, проживающих на своей родине». Лидер меджлиса не назвал цифры, добавив, впрочем, что если исходить из определения диаспоры как лиц определенной национальности, которые живут вне пределов родины, но смогли сохранить родной язык, национальную идентичность и культуру, «то число нашей диаспоры, видимо, сократится в несколько раз».

По некоторым оценкам, прозвучавшим в кулуарах конгресса, за пределами Крыма, главным образом в Турции, проживает от 2 до 5 миллионов крымских татар. Учитывая языковую и ментальную близость с турками, многие давно ассимилировались. Подавляющее же большинство считающих себя крымскими татарами, тем не менее, связывают жизненные перспективы со странами нынешнего проживания и не намерены возвращаться на полуостров. Многие иностранные делегаты конгресса оказались в Крыму впервые, и состояние родины предков если и потрясло их, то скорее в негативном смысле.

«Какое все зеленое, - задумчиво разглядывал Бахчисарай делегат из Румынии. – И бедное…». На вопрос, не собирается ли он переселиться в эти края, последовал немедленный ответ: «Нет-нет, мне больше нравится Европа – Париж, Берлин…». Примерно так же реагировали и многие другие иностранцы. Молодой специалист по фольклорной музыке, получившая годовой исследовательский грант и прожившая в Крыму несколько месяцев, тосковала по Нью-Йорку, откуда она родом, и радовалась, что вскоре вернется к родным и друзьям. «Моя жизнь там», - просто пояснила девушка.

Судя по общему состоянию дел на полуострове, крымскотатарская диаспора не оказывает соотечественникам существенной финансовой поддержки. Более-менее масштабные проекты – в частности, покупка тысячи домов для возвратившихся в Крым, проведение воды в семнадцать крымскотатарских поселков – реализованы Анкарой в лице Турецкого управления сотрудничества и развития (ТИКА). Оно же выделило средства на реставрацию бахчисарайского Зынджырлы медресе, а в текущем году – на оснащение национальных школ и классов. Вероятно, свою роль в поддержке этих проектов сыграла лоббистская деятельность диаспоры, однако ее вряд ли стоит считать определяющей.

Принять участие в конгрессе могли только организации, признающие решения курултая крымскотатарского народа. «Система национального самоуправления, включающая меджлисы различных уровней и национальный съезд Курултай, представляет собой своеобразную защитную систему для крымских татар, - разъясняет суть этих понятий меджлисовская газета «Авдет» (Возвращение). – Именно поэтому она подвергается таким яростным атакам со стороны противников».

«Противники», к которым руководство крымскотатарского движения относит чуть ли не все иное по этническому составу население Крыма (77% - славяне, три четверти которых – русские), называют меджлис, принципиально отказывающийся от регистрации, «организованной преступной группировкой». Эта «ОПГ», впрочем, ни от кого не скрывается. Расположение ее офисов иногда забавляет: так, в Бахчисарае большое здание местного меджлиса стоит прямо за большим памятником Пушкину.

Ни меджлис, ни местные меджлисы «не являются параллельными структурами власти», заявил на конгрессе Мустафа Джемилев: по его словам, «они созданы для еще большей консолидации нашего народа и более эффективного отстаивания законных прав крымских татар». В действительности это именно параллельные структуры, власть которых, правда, распространяется только на крымских татар, зато весьма и весьма эффективно – одного слова председателя меджлиса достаточно, чтобы любые вопросы, находящиеся в компетенции «парламентариев», волшебным образом разрешались.

«Национальный парламент крымскотатарского народа Курултай и Миллий Меджлис постепенно превращаются в мощный фактор, определяющий политику правительства Украины в Крыму», - несколько забегает вперед «Авдет». Проблема крымских татар в том, что «оранжевые» украинские власти, которых однозначно поддержал меджлис, не только не приняли их чаяния близко к сердцу, но и, укрепившись в Киеве, потребовали отказа от принятой в июне 1991 года Декларации о национальном суверенитете крымскотатарского народа. В ней отмечается, что «Крым является национальной территорией крымскотатарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение», и что «политическое, экономическое, духовное и культурное возрождение крымскотатарского народа возможно только в его суверенном национальном государстве».

Как разъяснил Мустафа Джемилев, «если бы эта Декларация писалась в наши дни, то она, очевидно, была бы несколько иного содержания и иной тональности». Документ, напомнил он, готовился еще в годы советской власти, когда угроза присоединения Крыма к России была реальной, и был направлен «против реальных сепаратистских тенденций» (правда, квинтэссенция процитированного – декларация о предстоящем отделении Крыма, и придать ей какой-то иной смысл весьма затруднительно). После провозглашения независимости Украины, продолжил Мустафа Джемилев, был принят ряд документов, «где четко говорится о том, что нашей целью является восстановление нашей национально-территориальной автономии в рамках независимого демократического украинского государства».

Несмотря на эти разъяснения, у украинских властей, по всей видимости, возник логичный вопрос: если крымские татары отказались от идеи «самоопределения вплоть до отделения», не пора ли денонсировать и Декларацию, официально скорректировав цели национального движения? Об этом и попросил Мустафу Джемилева президент Украины Виктор Ющенко. Категорический отказ лидеров меджлиса стал для Киева моментом истины. Взаимное разочарование нарастало не по дням, а по часам, надежды крымских татар на «оранжевых» оказались разбиты вдребезги.

В подобном развитии событий нет ничего удивительного: искусственный проект-голем «Украина» по определению не предусматривает хотя бы признание, не говоря уже о реализации национальных прав каких бы то ни было этносов, за исключением титульного. О какой национально-территориальной автономии, да еще для крымских татар, можно говорить, когда Киев регулярно подбрасывает в информационное поле проекты ликвидации даже той куцей автономии, которой является Крым в настоящее время?

Несбыточность планов, абсурдность расчета на взаимопонимание со стороны украинских властей, а значит, ошибочность стратегии меджлиса стали очевидны большинству крымских татар. Беседы с делегатами конгресса из России, Украины, Румынии, Болгарии, Узбекистана и других государств ясно показывали: понимание, что национальное движение фактически зашло в тупик и нуждается в обновлении средств и целей, пришло практически ко всем. Но если на классический вопрос «кто виноват?» найден вполне конкретный ответ («руководство меджлиса и лично Мустафа-ага, выбравший не тех союзников» - что, впрочем, через полчаса не помешало критикам устроить овацию национальному лидеру), то тема «что делать?» осталась практически не раскрытой. Однако растерянность не может длиться долго.

Поле для маневров у крымских татар не слишком велико. Турция не имеет ни желания осложнять свои отношения с Россией крымскотатарской проблематикой, ни материальных возможностей делать это на достаточно серьезном уровне. Не заинтересованы в разогревании конфликта на полуострове и США (внимательно наблюдающие за происходящим), как, впрочем, и Европа (также активно интересующаяся «проблемами национальных меньшинств»).

Остается Россия, которая, хотя и не является раем на земле, однако в сравнении с Украиной явно выигрывает. Достаточно вспомнить права, которыми – не в ущерб представителям других национальностей – пользуются те же казанские татары (это, естественно, касается и любых других народов России), как преимущества пророссийской ориентации становятся совершенно очевидными. Не следует сбрасывать со счетов и геополитические интересы РФ, которая нуждается в спокойствии и мире в Крыму.

«Судьба крымских татар, которая всегда решалась в Москве, и сейчас решается в Москве», - сформулировал, выступая на торжественном открытии конгресса в Бахчисарае, общеизвестную истину председатель правления московского землячества крымских татар Эрик Кудусов. Он, правда, полагает, что ориентация на Россию вредна и опасна, и в этом случае крымским татарам, вслед за казанскими, грозит утрата национального духа и превращение в «имперских лизоблюдов».

Между тем, в крымскотатарском движении набирает силу тенденция, года три назад являвшаяся совершенно маргинальной: представители, прежде всего, национальной интеллигенции все чаще обращают свои взоры на Россию. Заключительный пассаж программного доклада Мустафы Джемилева – «будущее нашего народа неразрывно связано с будущим украинского государства» - выглядит на этом фоне несколько неадекватным реалиям дня.

Представляется, что пророссийский вектор будет медленно, но верно крепнуть: несмотря на живучесть в национальном сознании антироссийских (и антирусских) стереотипов, у крымских татар просто нет иных вариантов.

Другой вопрос, нужно ли это России – и при каких условиях. Ясно одно: ситуация меняется, и лидерам крымских татар, чтобы сохранять влияние, необходимо это учитывать.

Яна Амелина