Фальков открыл секрет: бакалавриат и магистратура остаются, но с оговорками

Отказ от Болонской системы вовсе не означает, что из вузов исчезнут бакалавриат и магистратура, и останется только специалитет, заявил «Коммерсанту» министр науки и высшего образования Валерий Фальков. По словам главы ведомства, было бы несправедливо после стольких лет отменять двухступенчатую систему: для многих позиций сейчас нужна именно магистерская степень, и, если в вузах останется только специалитет, выпускники прошлых лет будут ущемлены в правах. В то же время в системе высшего образования назрели перемены, игнорировать которые нельзя, считает чиновник. Что изменится в высшей школе после отказа от Болонской системы, «Росбалт» обсудили с директором института стран Азии и Африки МГУ Алексеем Масловым.

— После громких заявлений об отказе от двухступенчатой Болонской системы в пользу специалитета министр науки и высшего образования Валерий Фальков заявил, что бакалавр и магистратура все же остаются. Да, от Болонской системы Россия отходит, но двухступенчатую модель сохранят там, где это целесообразно. Как вы считаете, что заставило ведомство передумать? Или мы изначально все не так поняли и речь шла лишь о формальном выходе из Болонского процесса?

— Мы действительно не так поняли. Точнее, не так поняли именно неспециалисты, потому что зачастую в обыденном сознании Болонская система — это именно двухступенчатая система, и все. В реальности сама по себе двухступенчатая система еще не является Болонской. Хороший пример: большинство азиатских стран, которые не являются частью Болонской системы, работают по двухступенчатой, а иногда и по трехступенчатой системе. Например, у китайцев трехступенчатая система, где первая ступень, до бакалавра и магистра, — специалист.

Сейчас речь идет скорее о выходе из Болонских соглашений, которые касаются, например, взаимосогласования программ, приложений к дипломам, которые выдаются у нас в России по Болонской системе, где в основе лежит так называемой компетентностный подход, когда человек получает не знания, а компетенции. Плюс к этому, скорее всего, мы выйдем из системы обмена студентами в рамках Erasmus+.

— Как раз сегодня в СМИ появилась информация о том, что Минобрнауки не рекомендует всем образовательным организациям РФ сотрудничество в рамках программы Erasmus+. Насколько я понимаю, в последние три месяца у нас и так сократились возможности для взаимодействия с западными вузами, и это просто формальность?

— На самом деле, западные вузы в рамках этой программы и раньше с Россией активно не работали. Теоретически предполагалось, что в рамках Болонской системы человек может начать учиться, например, в России, потом поехать за границу и получить кредитные единицы в любом другом западном университете или нескольких, которые ему бы здесь, в России, зачли. Но на практике оказалось иначе.

— По словам Фалькова, отныне двухступенчатая модель будет соседствовать со специалитетом. и, кроме того, будет пересмотрен подход к определению формы обучения. То есть, появятся направления, на которых возможен только специалитет. В качестве примера министр назвал врачей и инженеров. Но разве сейчас не так? Разве Болонская система их вообще коснулась?

— Министр говорил как раз о том, что у нас уже существует гибкий подход, в котором бакалавриат и магистратура существуют параллельно специалитету. И пример с медициной здесь показателен. Будут ли другие программы с бакалавриата переходить на специалитет, зависит от того, кто это будет определять: будет ли это отдано на откуп университетам или даже отдельным программам, что, на мой взгляд, правильно, потому что программы сами должны определять тот объем знаний, которые будут давать, или это будет решаться централизовано и регламентироваться сверху, например, медицина — не меньше шести лет специалитета для всех, математика — «четыре плюс два» для всех. Децентрализованный подход мне представляется более гибким.

— Если свободу выбора оставят за вузами, начнут ли они отказываться от двухступенчатой системы в пользу специалитета, потому что вроде бы такова «линия партии», или все останется как есть, но с некоторыми корректировками?

— Я думаю, многое будет зависеть от ректоров. Кто-то придерживается советской консервативной системы (я говорю это без негативной коннотации), а кто-то считает, что нужно оставаться в рамках системы «четыре плюс два». Мне кажется, что сейчас многие уже привыкли работать в системе «четыре плюс два», им это удобно. Особенно это касается тех программ, которые завязаны на международных партнеров: пусть даже азиатских, а не европейских. Я как раз думаю, что массового перехода не будет. Если грубо спрогнозировать, то, возможно, 10-15% программ, не вузов, вернутся к специалитету, не больше.

Приведу близкий мне пример. Востоковедов мы сейчас готовим по системе «четыре плюс два». Но в то же время, большинство студентов проходят годовую стажировку за рубежом — в восточной стране. И в реальности получается «пять плюс два». И если решение оставят за программой, то я бы, например, пошел на такие изменения в рамках моей специальности. Но по ряду других программ четырех лет обучения в бакалавриате более чем достаточно.

Массовый переход на специалитет мне представляется опасным, потому что подавляющее большинство наших восточных партнеров тоже работают в системе «четыре плюс два». Наш специалитет будет им непонятен и повлечет большие затраты на переход.

— В качестве основного минуса действующей системы Фальков обозначил тот факт, что в магистратуру по закону может поступить любой бакалавр, не зависимо от профиля. Этот недочет хотят исправить, законодательно закрепив невозможность такого перехода. Но так ли это плохо? Ведь люди, которые поступают в магистратуру, сдают экзамены. значит, готовы осваивать уровень. Кроме того, для многих это возможность получить другую профессию, если изначальный выбор оказался неудачным. Сейчас эта дверца захлопнется?

— Когда человек с историческим образованием идет на микробиологию, он, при всем желании, не сможет нормально подготовиться. Поэтому есть укрупненные группы специальностей: гуманитарно-социальные науки, точные науки и так далее. Возможно, поступление в магистратуру в рамках укрупненных групп специальностей имеет смысл оставить. В других случаях можно вводить «ориентационные курсы», как уже делают и в российских, и в западных вузах. Это годичные программы для людей, которые никогда не учились по той специальности, на которую хотят поступать в магистратуру. Эти курсы идут вне основного зачета, но студенты обязаны их пройти, если они не учились по профилю. В этом я вижу выход для тех, кто решил изменить траекторию после бакалавриата.

Свобода выбора, которая дается в рамках Болонской системы — «куда хочу, туда и иду», привела к тому, что все крупные западные и американские университеты ввели большое количество ориентационных курсов, за которые нужно отдельно доплачивать. Я думаю, идея сама по себе правильная: ввести большую специализацию, но при этом все же оставить в хорошем смысле лазейку, чтобы человек, который хочет перепрофилироваться, мог пойти и таким путем.

Есть еще один важный момент, о котором мы забываем: иногда людям на самом деле нужна не магистратура, а дополнительное профессиональное образование. Для этого в вузах есть программы ДПО, которые могут варьироваться от 16 часов до года. Иногда люди просто не понимают, что для того, чтобы сменить профессию, им нужно именно это, а не магистратура.

— На таких программах можно учиться бесплатно?

— Нет, программы ДПО всегда платные.

— Поэтому люди и выбирают магистратуру: там можно учиться бесплатно, за счет бюджета.

— Да, конечно, на магистратуре есть бюджетные места. Более того, магистратура дает освобождение от армии молодым людям, а ДПО не дает. Но многие забывают о том, что магистратура решает другие вопросы. Задача магистратура, как она задумывалась изначально, — узкая специализация по части либо профессиональных навыков, либо высоких наук. Иногда людям это просто не нужно, и они идут в магистратуру по другим причинам. Грубо говоря — просто откосить от армии.

— То есть, вы считаете, что можно ограничить свободу перехода между специальностями, о чем говорит министр, но при этом оставить вариант для тех, кто заинтересован, в виде подготовительных курсов?

— Да. Ориентационные курсы во многих российских вузах уже есть, но вводятся они по желанию самих университетов. Я же считаю, что их нужно сделать обязательными. Надо понимать, что университеты борются за студентов. Когда они объявляют набор на программы магистратуры, чтобы туда пришло как можно больше людей, принимают всех, кого угодно, с любым базовым образованием. Для университетов это безвыходное положение, поскольку им нужно наращивать количество студентов. А сейчас им придется обеспечить дополнительные курсы профессионализации.

— Если Минобрнауки решит пойти по этому пути?

— Да. Второй вариант — ввести поступление в магистратуру по укрупненным группам специальностей. Но это вещь неоднозначная. Когда человек поступает в университет, ему 16-17 лет. Выбрать раз и навсегда свою будущую профессию в таком возрасте мало кто может. Более того, рынок труда очень быстро меняется. И мы должны дать молодым людям возможность изменить траекторию. Сейчас это можно сделать за счет магистратуры, поэтому я считаю, что оставить какие-то лазейки — нормально.

— В качестве примера Фальков привел ситуацию, когда журналист, окончивший бакалавриат, идет в магистратуру по юриспруденции. Якобы, какой из него выйдет юрист? Но мне такой переход вовсе не кажется странным. Просто человек решил углубить свои знания в какой-то одной области и писать, например, только на юридические темы.

— Да. Но если журналист пошел, например, в микробиологию, где нужны серьезные фундаментальные знания, или, например, в ядерную физику, то картина будет иной.

— Однако, если человек поступил в такую магистратуру, сдал экзамены, то — в чем проблема? Значит, знаний ему достаточно.

— Если поступил, то да. Но некоторые университеты принимают сейчас в магистратуру не по экзаменам, а по портфолио, и в качестве баллов учитывают не только профильное образование, но еще и количество публикаций, участие в различных летних школах. Формально можно добрать необходимое количество балов и поступить. Так что в определенном смысле позиция ведомства оправдана.

— На фоне разговоров об отказе от Болонской системы в Госдуме снова вернулись к вопросу отмены ЕГЭ. Хотя Рособрнадзор уже заявил, что отказываться от единого госэкзамена сейчас не планируют, судя по заявлениям депутатов и чиновников в СМИ, у этой идеи все больше сторонников. Как думаете, пойдет ли на этот шаг правительство?

— К сожалению, у нас может быть все, что угодно. Но ЕГЭ не привязан к Болонской системе, и отказ от нее не предполагает автоматического отказа от единого госэкзамена. Как показала практика, в больших по площади странах, таких как Китай, США, ЕГЭ — это единственный реальный механизм создания равных условий. Надо не отменять ЕГЭ, а совершенствовать его форму. Хочу заметить, что с момента его внедрения и до сегодняшнего дня ЕГЭ прошел в России серьезную эволюцию и усовершенствовался. Просто многие люди, которые говорят, что ЕГЭ — это плохо, никогда не углублялись в то, как госэкзамен выглядит сегодня. На мой взгляд, ЕГЭ исключил любые коррупционные механизмы при поступлении в университеты. Прежде чем отменять ЕГЭ, давайте все же подумаем о мальчике из Владивостока или девочке из Новосибирска, которые решают поступить в МГУ, и должны лично приехать и сдать экзамен. Куда проще сдать ЕГЭ и отослать документы.

— Тем более, что результаты ЕГЭ можно направить сразу в несколько вузов.

— Да, конечно. Это вполне демократичная система, зачем ее рубить? Совершенствовать — да, но не отказываться от нее совсем.

— Еще одно нововведение, которое касается высшей школы: в Госдуму внесен законопроект, призванный сделать публичной процедуру поступления в вузы на целевое обучение. По задумке авторов документа, работодатели должны публиковать на госуслугах свои предложения, информацию о вузе, который проведет обучение, требования к поступающим и их успеваемости, а кандидаты будут подавать заявки. Как вы считаете, что это даст?

— Во-первых, целевое обучение — вещь хорошая. Зачастую по количеству целевых заявок вузы понимают запросы рынка — какие специалисты нужны работодателям. Зачастую, люди, закончившие обучение, должны потом переучиваться, чтобы попасть на работу. Работодатели тоже жалуются, говоря о том, что выпускники не готовы к реальной работе. Как следствие, умные университеты постоянно проводят встречи с работодателями, чтобы услышать их запрос. Но самое простое — дать возможность работодателям размещать на портале госуслуг запросы о том, каких специалистов в каких вузах они хотят подготовить.

Во-вторых, я лично с этим никогда не встречался, но постоянно слышу разговоры о том, что с помощью целевых программ готовят детей своих друзей и знакомых. Я не вижу этого в массовом порядке, но считаю, что система должна быть прозрачной. Нужно, чтобы вузы на конкурентной основе предлагали работодателям специальные курсы и программы обучения, потому что сейчас каналы обратной связи между образованием и экономикой не слишком развиты. Например, мы знаем, что в дальних регионах России в массовом порядке готовят специалистов по международным отношениям. При том, что там даже нет таких профессионалов, которые могли бы толково их подготовить. В то же время, там остро не хватает специалистов по региональным вопросам. Я думаю, если грамотно выстроить систему, она позволит выровнять запросы рынка и предложение образования.

— То есть, вузы будут знать, чего хотят работодатели. Студенты будут понимать, кто сейчас требуется, и смогут пройти обучение за счет будущего работодателя?

— Да. И будут знать, куда пойдут работать после вуза и где, возможно, будут проходить практику.

Вообще, образование — очень затратный механизм, который выполняет две функции. Первая — социальная. Грубо говоря, чтобы дети не болтались на улицах. Именно поэтому, например, в Германии люди могут учиться и 10 лет. Вторая — решение вопросов рынка. Если же вузы решают только свои вопросы, проще говоря, набирают студентов только для того, чтобы дать работу своим же преподавателям, это к развитию страны не имеет никакого отношения. Поэтому нужны механизмы выравнивания. Их нужно было создавать давно, но они создаются только сейчас.

Анна Семенец