Горбачев — без вины виноватый

Юбилей Михаила Горбачева обречен следовать за юбилеем Бориса Ельцина с отставанием на один месяц. Но чувств он вызывает, пожалуй, несколько больше. По субъективным ощущениям, Горбачева ненавидят сильнее — «с него началось». Однако Горбачева и любят сильнее. Его история сентиментальнее.

Как человек 1964 года рождения, я хорошо помню (по крайней мере — «снизу») становление этой эпохи. Горбачевых было несколько — то есть, конечно, было несколько периодов, очень неравных по времени. И первый из них, самый короткий, длился примерно столько же, сколько «период новорожденности»: чуть побольше двух месяцев.

О том, что после Черненко будет Горбачев, той зимой 1984-85 гг. уже многие смутно догадывались. Но все равно — после власти стариков, у которых, как сказал Галич, «пахнут весны яичным мылом, пахнут зимы камфорным маслом», явление граду и миру молодого человека на троне (на тот момент — однозначно молодого, в 54), говорящего по-английски, да еще с элегантной супругой, вызывало уж как минимум интерес, и интерес позитивный. «Никто не поддерживает! Сам ходит»… Тогда же довелось услышать применительно к Раисе Максимовне французское слово «импекабль» — одевается так, что не придраться!

Однако новорожденность длилась, как и положено, недолго. Хамская антиалкогольная кампания, стартовавшая 17 мая того же 1985 года, нанесла по имиджу молодого правителя удар, силу которого сегодня не все должным образом оценивают. Среди той самой интеллигенции, что больше всех вдохновилась его молодостью, было немало и людей пьющих, и просто не чуждых нормального веселья (и даже непьющих, которым бутылка была нужна для сантехника). Когда их как следует пообжимали в километровых очередях, эйфория быстро улетучилась. «Прости, товарищ Горбачев, что не дождались двух часов!» — по преданию, такую надпись оставили грабители одного из винных магазинов. На чьей стороне была общественность, вопрос риторический.

Вот от этого, раннего Горбачева — дочернобыльского Горбачева «стратегии ускорения» — вообще-то ждали мало хорошего. «Новая метла», «вторая серия Андропова» — с вариациями по части кнута. С «пряником» же было напряженно.

А потом грохнул Чернобыль. Трудно сказать, была ли какая-то связь между «стратегией ускорения» и Чернобыльской катастрофой — но можно догадаться, что так или иначе, а высокому начальству стало понятно: если так «ускоряться», можно и вверх тормашками полететь. Износ и гнилость системы раскрылись во всей красе. 1986-й был проклятым годом: кроме громких катастроф Чернобыля и «Адмирала Нахимова», произошла еще и тихая катастрофа резкого удешевления нефти.

И тогда «свобода взметнулась неистово». Сначала — лишь на страницах «Огонька» и «Московских новостей». Но лиха беда начало! Улица начинала «кричать и разговаривать», тот свежий ветер был неслыханным…

Политолог Сергей Кургинян году в 1989-м говорил, что, мол, обществу навязывается «ложная дилемма: либо западный накат, либо сталинский откат». А вот он, Кургинян, предлагает как раз правильный «третий путь». Ирония судьбы, однако, в том, что с течением лет Кургинян начал все больше любить Сталина. Что косвенным образом свидетельствует: «дилемма»-то была не такая уж ложная.

Сторонников «сталинского отката» было не так уж мало, особенно по мере нарастания «бардака». Вряд ли они хорошо представляли себе, как это реально станет происходить. Многие интеллигенты боялись, что наши начальники на это пойдут. Но начальники-то получше нас знали, что, кроме стольких-то грамм икры и копченой колбасы, есть еще девять грамм свинца. Затылком знали! Им-то «сталинский откат» был совсем не нужен.

По мере восхождения звезды Ельцина, интеллигенция бодро поделилась на «горбачевцев» и «ельцинцев», которые пикировались между собой от души. До сих пор помню статью одного, теперь уже пожилого, политолога, написанную «на переломе эпох», когда «Ельцин уже победил Горбачева». Прямо нежностью дышали строки о том, что, дескать, Горбачев пусть и из простых, но все ж с благополучного юга России, где к папе-маме на «вы» обращаются… Ельцина же данный автор записал в некие «волго-окские русские», чьей единственной сильной стороной является то, что они шибко много о себе понимают. Любопытный образец апологетического мышления.

И был Первый съезд, и был Второй съезд, и был божественный Август у стен Белого Дома… «А все остальное — печальная быль». Первый раз я вживую видел Горбачева на митинге, когда он только что прибыл из Фороса. И объявил о присвоении трем погибшим защитникам Белого дома звания Героев Советского Союза — того Союза, которому жить оставалось одну осень. Как-то ясно было, что во власть этот человек уже не вернется.

На закате горбачевской эры нам казалось, что мы вместе с прогрессивным человечеством победили тоталитаризм. Очень скоро оказалось, что мы им проиграли Третью мировую, то бишь — холодную войну. Можно ли было тогда сделать так, чтобы это как-нибудь «иначе показалось?» Теперь спорить бесполезно. Проиграли — значит, проиграли, и каждый несет свою долю поражения.

Перестройка дала множеству молодых интеллектуалов надежду, что теперь они смогут заняться интеллектуальным трудом, чей диапазон резко расширился со снятием запретов. А оказалось, что и прежнего-то, с цензурными рамками и обязательным цитированием «ВИЛ» (так сокращался Владимир Ильич Ленин), больше не будет. Вместо научной конференции в Париже придется ехать с клетчатыми баулами на вещевые рынки Белостока, Стамбула и Харбина за товаром. Или — писать в редакциях, где «предложения — простые, сиськи — большие!». Еще горше чаша досталась работягам моногородов.

Кто-то винил и винит «разорившегося доброго барина Горбачева», кто-то — «злого мужика Ельцина», что пришел на банкротство и вырубил «вишневый сад». А кто-то, несмотря ни на что, благодарит за глоток свободы.

…Что хотелось бы сказать сегодня, без гнева и пристрастия?

В нашем социуме прочно закрепились два полярных образа Горбачева. Первый — «самый страшный Предатель, который все развалил и все продал по кускам». Что ж, для любителей заговоров и закулис горбачевская эпоха — золотая по части интереса. Спорить с этими паутинами теорий совершенно бесполезно.

Но есть и противоположная точка зрения: что Горбачев — это великий государственный деятель, который нам даром дал свободу, а мы, неблагодарные холопья, ее, конечно же, не оценили. Ничуть не пытаясь набить какую-то цену себе, я все же полагаю, что это тоже звучит неубедительно и некрасиво.

Все люди так или иначе хотят свободы и хлеба (пусть и понимая их по-разному). При Горбачеве, начиная с 1987-го, свобода шла вверх, а хлеб «шел вниз». Помню, как в те времена в очереди у меня в голове складывались стихи: «Незатейливо рифлены и чувствительно узки, на табачные талоны отпускаются носки». Хорошо было мне, некурящему! В носках, понимаешь, ходил… Ну, и чем это должно было рано или поздно кончиться?

Мне представляется наиболее уместной формула «без вины виноватый». Да, случилась крупнейшая катастрофа (пусть она будет геополитическая для тех, кому нравится это слово). Разлом тектонических плит, минуты мира роковые… Не мог никакой человечек в президентском кресле этого предотвратить. «Без вины виноватым» можно назвать не только Горбачева, но и Ельцина. Да даже и Гайдара. Но и апологетика здесь ни при чем: она только оскорбляет большинство и производит эффект, противоположный желаемому.

Хэппи-энда эта история, к сожалению, не имеет. Обстоятельства наши сегодня не из лучших: много проблем сегодня и много неприятностей впереди. Будем справедливы и подумаем больше о собственных ошибках и прегрешениях.

Ваше здоровье, Михаил Сергеевич!

Леонид Смирнов