Надо спасать школьную медицину

Медики не нашли в школах ни одного абсолютно здорового старшеклассника. 60% учеников выпускаются с близорукостью, 39% — с хроническим сколиозом и плоскостопием. Почему среди подростков столько больных, «Росбалту» рассказала профессор НИИ гигиены и охраны здоровья детей и подростков Национального научно-практического центра здоровья детей Минздрава России, заведующая лабораторией научных основ школ здоровья Ирина Рапопорт.

— Ирина Калмановна, ваше исследование уже наделало много шума в СМИ. Коллеги пишут, что у нас не осталось ни одного здорового выпускника. У одного — близорукость, у другого — сколиоз, у третьего — язва желудка.

— Язвенная болезнь — тяжелая патология, которая, к счастью, встречается не часто — у старшеклассников 1,5%. Но нас беспокоит каждый случай. А близорукость и сколиоз, действительно, встречаются часто. У нас 60% выпускников заканчивают школу с нарушениями зрения. При том, что из детского сада с такими проблемами приходит менее 10%. В основном, речь идет именно о близорукости. Хотя, встречается и косоглазие, и дальнозоркость, другие нарушения зрения.

— По-вашему, портят зрение компьютеры и гаджеты?

— Точных данных на этот счет у меня нет. О проблеме детской близорукости говорят с середины 19 века. Тогда ни телевизоров, ни компьютеров не было. Раньше считали, что все дело в освещении. Зрение портилось, потому что уроки учили при керосиновых лампах или лучинах. Но появилось электричество, и детей со слабым зрением стало больше.

Мы проводили исследования в младшей школе в 2004-2007 и 2013—2016 годах. В конце первого класса количество детей с проблемами по зрению было одинаковым в обеих группах наблюдения, около 20%. В конце второго класса разница стала заметна: в 2015 году детей с нарушенным зрением оказалось вдвое больше, чем в 2006 году. Причем, чаще ухудшалось зрение именно у девочек. У мальчиков распространенность близорукости значительно увеличилась в конце третьего класса.

В чем вред гаджетов? Они всегда на одном расстоянии от глаз. В результате, организм приспосабливается видеть только на таком расстоянии, происходят нарушения в мышце, изменяющей кривизну хрусталика, и появляется близорукость.

— Но совсем запретить детям планшет или мультики — не выход. Тем более, что дети не только играют, но и учатся за компьютерами. Система образования плотно на них завязана: электронные учебники, интерактивные доски, компьютерные классы…

— Мы не приветствуем постоянное и длительное использование гаджетов. Вдобавок к нарушениям зрения детям это грозит астенопией или компьютерно-зрительным синдромом. Это сочетание нарушения зрения с головными болями, снижением работоспособности, невротическими реакциями. То есть, страдает не только зрение, страдает вся центральная нервная система.

В любом случае, родители должны следить за тем, сколько времени ребенок проводит за компьютером. Посидел 15 минут — сделай гимнастику для глаз, посмотри вдаль, отдохни.

— Слабо себе представляю пятиклассника, который делает гимнастику хотя бы раз в час. Я третий год пытаюсь себя заставить. Получилось всего пару раз. Может, есть какие-то игры для этого?

— Считается, что бадминтон очень полезен. Воланчик все время то приближается, то удаляется, за ним постоянно нужно следить. Получается неплохая тренировка и для глаз, и для тела.

— Раньше в оптиках продавали специальные очки в дырочку. Сейчас, правда, я давно их не видела. Они эффективны?

— Да, они тоже способствуют профилактике нарушений зрения. Вообще, офтальмологи считают, что в школах нужно создавать кабинеты охраны зрения. Сейчас есть вполне применимые в школах методы профилактики и коррекции нарушений зрения: не сложные, не дорогие, с большой пропускной способностью.

Это вибромассажер, который улучшает кровоснабжение глазного яблока, прибор цвето-импульсной терапии, и те самые очки-тренажеры, о которых вы говорите.

В Долгопрудном, в гимназии № 12, кабинет охраны зрения сделали. Два раза в год дети проходят там двухнедельный курс. Если зрение падает быстро — чаще. Сама процедура короткая. Школьники приходят на переменах или после уроков.

Сами аппараты не дорогие. Но в школе должен быть специально подготовленный медработник, который занимался бы только этим. Здесь очень много юридических тонкостей.

— А что ваше исследование говорит про искривление позвоночника? Много детей приходят в школу уже с диагнозом?

— Среди первоклассников со сколиозом только 1% учащихся, но у 36% нарушения осанки, в том числе, так называемая, сколиотическая осанка. В 8-10 классах, после рентгеновского обследования, у многих учащихся со сколиотической осанкой диагностируют «сколиоз». Поэтому к выпускному классу число школьников со сколиозом достигает 21,6%. В целом, с хроническими нарушениями опорно-двигательного аппарата — сколиоз, плоскостопие, патологии суставов — оканчивают школу 39% старшеклассников. Но это все хроники. Еще 63,5% учащихся к 11 классу имеют функциональные нарушения. Это еще не болезнь, это предболезненное состояние. Деформация грудной клетки, уплощение стоп, нарушение осанки — все это может со временем пройти, если ребенок правильно сидит за партой и за рабочим столом дома, занимается спортом. Замечу, что у ребенка может быть одновременно несколько функциональных нарушений и хронических заболеваний костно-мышечной системы.

— Почему у нас так много детей со сколиозом? Дети не так сидят за партой? Носят сумки через плечо?

— Ортопеды говорят, что во многих случаях играет роль наследственная предрасположенность к нарушениям биохимических процессов в соединительной ткани. И только в какой-то степени влияет низкая активность, долгое сидение за рабочим столом в школе и дома, нерегулярные занятия физкультурой.

Мы добиваемся того, чтобы парты, столы и стулья были по росту учащихся. В хороших школах такое уже практикуется. Директора закупают мебель, ориентируясь на определенную шкалу соотношений роста детей и высоты мебели. В каждом классе стоит по три-четыре размера на разный рост.

В начальной школе у каждого класса свой кабинет. В таком случае можно подобрать мебель по росту. Но в старших классах совсем другая система. Дети сами ходят из одного кабинета в другой. Первым уроком биология у пятиклассников, вторым — у девятиклассников. Как будем переставлять мебель?

Насколько я знаю, сейчас в министерстве подумывают отказаться от кабинетной системы. Можно закрепить за каждым классом свое помещение. Можно разбить кабинеты не по предметам, а по возрасту — для седьмых, для восьмых, для десятых классов.

Кабинетную систему создавали для наглядности обучения. Сейчас в каждой школе есть интерактивные доски, которые решают эту проблему.

— Как часто школьников осматривают ортопеды? Насколько я понимаю, на ранней стадии проблемы можно скорректировать. Но если у нас такой показатель к выпуску, получается, что кто-то недосматривает?

— Ортопед смотрит детей в возрасте семи, десяти, пятнадцати, шестнадцати и семнадцати лет.

По приказу Минздрава о медицинских осмотрах детей, ортопед в 11-14 лет детей не смотрит. Это плохо, ведь именно в период полового созревания чаще всего происходит формирование сколиоза. Получается, если за эти годы сами родители сколиоза не разглядели, к 15 годам мы получаем уже развившееся хроническое заболевание — сколиоз 1-2 степени.

Да, очевидно, родителям стоит быть внимательней. Ведь, вы правы, скорректировать нарушения можно только в определенный период. Например, с плоскостопием можно эффективно работать до 10 лет. В этом возрасте стопа еще только развивается. Нужно делать упражнения, тренировать мелкую мускулатуру, связки, суставчики. Такую гимнастику можно легко организовать дома. Там нет ничего сложного. Катать на полу скалку, поднимать пальчиками платок. И еще, я бы очень рекомендовала ходить почаще босиком по траве.

— Может, пора менять программу по физкультуре? Добавить упражнений для укрепления спины, формирования правильной осанки?

— Вы правы. Сейчас ведутся исследования по оптимизации уроков физкультуры с учетом современной структуры заболеваемости. Но если мы говорим про лечебную физкультуру, ее должен вести специалист с серьезной медицинской подготовкой.

Чтобы пригласить на работу такого специалиста или открыть кабинет охраны зрения, школе нужна лицензия на медицинскую деятельность. Раньше такие лицензии выдавали «Школам здоровья», у них был определенный юридический статус. С детьми работали по специальным здоровьесберегающим педагогическим и оздоровительным медицинским технлологиям. Муниципалитеты выделяли на это деньги. Их хватало на оборудование и зарплату медикам. В новом законе «Об образовании в РФ» такого статуса нет, доплату отменили, а школы здоровья упразднили.

Закон «Об охране здоровья граждан в РФ» придерживается той же логики. Там сказано, что медицинская помощь может оказываться в больницах, поликлиниках, на дому или на улице — бригадами «скорой помощи», но образовательные учреждения не упомянуты. Как только вышел этот закон, мы стали звонить во все колокола, чтобы внесли поправки. Наш директор Владислав Кучма выступал в Госдуме, Совете Федерации. Казалось бы, нужно только два слова вписать, и проблема решится.

Пока все медицинские кабинеты в школах отнесли к детским поликлиникам. Но отношения складываются сложно. По закону, директор школы должен «обеспечить условия». Но что понимать под условиями — не совсем ясно. Входит ли сюда оборудование медицинского кабинета, или только сам кабинет? Кто должен закупать лекарства? Школьная аптечка вообще никакими документами не регламентирована с 1991 года. Каждый главный врач поликлиники с каждым директором школы или заведующим детским садом ищут свой путь.

— Насколько я понимаю, проблемы со здоровьем начинаются еще до школы. В результатах исследования указано, что только 4,3% первоклашек приходят в школу абсолютно здоровыми. Это какая-то ошибка?

— На самом деле, на 1 сентября здоровых первоклашек у нас больше — 13-15%. Но к апрелю остается только 4,3%. Это абсолютно здоровые дети, у которых нет ни хронических заболеваний, ни функциональных отклонений, которые растут и развиваются в соответствии с возрастными и половыми нормативами, болеют простудой не чаще трех раз в год. Таких, действительно, мало. А к выпускному не остается никого.

— А раньше дети были здоровее?

— Получается, что да. С 1989 по 2015 годы мальчиков-подростков 15-17 лет с функциональными нарушениями стало почти втрое больше, девочек — вдвое. С хроническими заболеваниями: мальчиков — на 70% больше, девочек — на 20%.

Раньше в каждом садике был штат медиков. Сейчас медсестра забегает буквально на несколько часов, чтобы сделать прививки. Ни медицинской помощью при недомогании ребенка, ни профилактикой заниматься некому. Только вакцинопрофилактика. Врачи тоже разрываются. Работают на полторы-две ставки, и вместо двух школ обслуживают по четыре. И вроде бы во всех четырех есть врач, но реально он может забежать в каждую только раз в неделю — на пару часов. Медсестры большую часть времени заполняют бланки информированного согласия родителей на вакцинацию и профилактические осмотры, разносят учителям, собирают. Медициной тут не пахнет, это чисто канцелярская работа.

Надо спасать школьную медицину!

Анна Семенец