Денег нет. А есть ли надежда?

Большинство россиян считают самой острой на сегодняшний день проблемой рост цен, а четверть — тревожатся из-за проблем в экономике, спада в промышленности и сельском хозяйстве. Эксперты поясняют, что говорить о кризисе в российской экономике нельзя, но вместо этого наблюдается еще менее приятная ситуация — вялотекущая стагнация. Выбраться из болота не поможет ни дорогая нефть, ни профицит бюджета.

Тимур Нигматуллин, инвестиционный менеджер «Открытие Брокер»:

«Формально под „кризисом“ понимают два процесса. Первый — это рецессия, когда экономика в реальном выражении сокращается два квартала подряд. В России, по официальной статистике, рецессии нет. Второй вариант — это стечение обстоятельств, которое выходит за рамки обыденных тенденций. Допустим, резкое падение реальных располагаемых доходов, резкое ослабление национальной валюты. Фактически экономика может не снижаться, но эти события воспринимаются как кризисные. В России сейчас ничего такого тоже не происходит.

Да, реальные располагаемые доходы снижаются уже пятый год подряд. В совокупности они упали, по разным оценкам, на 12-13%. Национальная валюта ослабляется на несколько процентов в этом году по ряду причин, но я бы не сказал, что сейчас идет или прогнозируется девальвация. Поэтому, исходя из общепринятых понятий в макроэкономике, кризиса в России нет.

Тем не менее, проблема слабого экономического роста и роста реальных доходов населения — фактически стагнация — имеет место быть. Это связано как с достаточно неэффективным государственным управлением, с отношением инвесторов к России, так и с внешними факторами. В частности, торговая война США с Китаем приводит к тому, что цены на сырье — волатильные. И, в целом, динамика прибыли и выручки российских компаний не растет бурными темпами».

Никита Масленников, советник Института современного развития (ИНСОР):

«Российская экономика никак не может разогнаться и находится на низколетящей траектории. Это, конечно же, стагнация. Говорить о каком-то стабильном росте было бы чересчур оптимистично и малокорректно. О спаде, рецессии или техническом кризисе говорить тоже невозможно, потому что статистика этого не подтверждает. Но есть вот такая вялотекущая стагнация, когда нет ощущения, что мы начнем быстро расти, и в то же время нет явных ожиданий, что начнем стремительно падать. Это самая неприятная ситуация. Если брать медицинскую аналогию, то это субфебрильная температура: 37 плюс, самая неприятная для организма. Вроде как тяжелого заболевания нет, и в то же время выздоровления не просматривается.

В этих условиях, поскольку спрос не увеличивается (мы это видим и по динамике инвестиций, и по динамике реальных располагаемых доходов, и по снижению темпов торговой розницы), а стагнирует либо медленно сокращается, компании приспосабливаются к ситуации „штатным образом“ — сокращая зарплату людям. У нас рынок труда устроен таким образом, что на околокризисные или предкризисные ситуации он реагирует не ростом безработицы, а уменьшением зарплат. Это такая удивительная российская особенность.

Что касается ожиданий относительно цен, то инфляция снижается. Если по августу она была 4,3% в годовом выражении, то к сентябрю, скорее всего, будет около 4% и сохранит этот темп, видимо, до конца года, может, даже снизится. Прогноз ЦБ: 3,8 — 4,3%. Но это — средняя температура по больнице, а в городах-миллионниках инфляция выше, как правило.

Снижение инфляции само по себе греет душу, как говорится. Но этого пока недостаточно для разгона экономики настолько, чтобы начали устойчиво расти зарплаты. Более-менее комфортные ощущения у людей возникнут, когда экономика будет расти более чем на 2% в год. Пока надежда на это слабая. Прогнозы пока ограничивают этот показатель в 1,5-1,7%. И это — в оптимистическом сценарии, если мы со всем миром не вползем в какую-то новую глобальную рецессию, напоминающую ситуацию в 2008—2009 годах».

Владислав Жуковский, экономический эксперт:

«Российская экономика на протяжении последних пяти лет находилась в состоянии сначала кризисного провала, а потом — депрессии. Сегодняшнее ее состояние можно назвать стагфляцией.

Экономика не растет, несмотря на дорогую нефть, профициты бюджета и внешнеторгового баланса. Темпы роста упали за последний год в три раза — примерно с 2% в первом полугодии прошлого года до 0,7% в январе—июне текущего. Это — „статистическая погрешность“. Мы топчемся на месте, застряли в болоте и продолжаем там деградировать. И это несмотря на то, что Россия получает колоссальные экспортные доходы от вывоза нефти, газа, металлов. У нас только за первые семь месяцев текущего года доходы федерального бюджета превысили расходы на более чем 2 трлн рублей. У нас, соответственно, профицит внешней торговли — практически $100 млрд, профицит счета текущих операций — около $55 млрд, международные резервы — $530 млрд. Но при этом шестой год подряд падают реальные располагаемые доходы россиян. Только в январе—июне текущего года они упали на 1,3%. Это самое рекордное по продолжительности, по глубине, падение уровня жизни россиян с первой половины 90-х годов, со времен реформ Гайдара, Чубайса и Ельцина.

Соцопросы показывают самое главное: правительство и вообще власти живут не в России, у них своя Россия, в которой нет кризиса, роста безработицы, цен, кредитной нагрузки, падения доходов населения и затягивания поясов. Простые же люди живут очень плохо и реально бедно. Когда мы посмотрим на то, что больше всего вызывает опасения у россиян, то на первом месте — рост цен. Вторая проблема — падение доходов, зарплат. Третья — риск потери работы. То есть основные проблемы — сугубо внутренние, социально-экономические.

Это показывает, что никакого выхода из кризиса нет, майские указы президента не работают, нацпроекты к ускорению экономического роста не привели. Кстати, это признают сегодня уже и первый вице-премьер, министр финансов Антон Силуанов, и глава Счетной палаты Алексей Кудрин, и глава ЦБ Эльвира Набиуллина, и Максим Орешкин из Минэкономики.

Таким образом, деньги у населения отняли, повысив пенсионный возраст, НДС, цены на бензин, ЖКХ, капремонт, плату за „Платон“, введя кадастровую оценку недвижимости и прочее, но обратно в экономику деньги не поступили. Поэтому красивые цифры, которые пишут в отчетах Росстата чиновники, вообще не имеют никакого отношения к тому, как живет большинство россиян».

Олег Комолов, кандидат экономических наук, доцент Финансового университета при Правительстве РФ:

«По формальным, бухгалтерским признакам, кризиса нет, потому что есть небольшой рост ВВП — в районе 1-1,5%. Но применительно к российской экономике это можно смело называть стагнацией, потому что рост ниже среднемирового. Среднемировой рост ВВП составляет где-то 3,5%, и нам нужно расти не медленнее, чтобы не нарастала наша отсталость.

Важный момент заключается и в том, что наша экономика развивается неравномерно. Есть лишь несколько отраслей, которые дают устойчивый рост добавленной стоимости — сырьевой, финансовый секторы, строительство. А вот обрабатывающая промышленность находится в упадке. С 2014 года мы потеряли, по сути, треть промпредприятий. Мы видим, как уходят крупные компании с российского рынка. Тот же Ford. Да, у него в целом в мире проблемы, но они наложились на резкое падение спроса внутри нашей страны. У людей нет денег, машины покупают намного меньше, соответственно, многие компании просто сворачивают производство. Они не могут существовать при низком спросе.

В общем, падение шестой год подряд реальных располагаемых доходов населения сказывается на всех отраслях экономики. Будет падать потребительский спрос, а если нет спроса, то не будет и инвестиций. Происходящее вполне можно назвать, как минимум, стагнацией, а поскольку нарастает отставание от всего мира, значит, и рецессией.

Многие люди думают, что рецессия, экономический кризис и спад — это голод, абсолютный экономический коллапс, когда не работают магазины, стоит метро, не функционируют предприятия. Ну, такого у нас нет и, наверное, в ближайшей перспективе не будет. Технологии XXI века не позволят нам вернуться к каким-нибудь голодным временам начала XX века. Но дело в том, что мы наращиваем свою отсталость.

Нас не спасут даже высокие цены на нефть. Темпы экономического роста России до кризиса 2014 года снижались из года в год при крайне высоких ценах на нефть. Рост 2000-х годов был вызван восстановительным эффектом после провала 1990-х. Но из этого восстановления мы вышли с деформированной экономикой, в которой господствует сырьевой сектор, а обрабатывающая промышленность находится в упадке. Мы сегодня производим в численном выражении, в валовом производстве, в обрабатывающей промышленности продукции на четверть меньше, чем 30 лет назад, чем производил РСФСР в конце 1980-х годов. С тех пор технологии поменялись, шагнули в мире на более высокий уровень, а мы производим меньше. И пока не будут обеспечены базовые условия для роста обрабатывающей промышленности, в первую очередь — растущий потребительский спрос, а также адекватная экономическая политика государства, до тех пор не будет никакого роста российской экономики, как бы нам его ни обещали. Чудес не бывает».

Дмитрий Ремизов