Куда бежать от жестокого мира?

Школьник и школьница; робкий, замкнутый Данила (Игорь Иванов) и боевая, решительная Саша (Женя Виноградова). Каждый несчастен по-своему. Данилу совсем задушила заботой мать-одиночка, не без фрейдистских подтекстов обнимая его спящего. Сашу достали непонимающая мама и отчим-следователь, который с падчерицей, с женой, да и со всеми обращается примерно как с подозреваемыми на работе.

От такой родительской любви подростки бросаются в круговорот вписок. Там весело — алкоголь, драки, танцы, джакузи… Правда, похоже больше на то, как представляют себе по голливудским фильмам досуг американских школьников. Но дело не в этом, главное — символ. Данила смотрит сквозь танцующую толпу на Сашу, как Скотт Пилигрим смотрел на Рамону Флауэрс. Саша поглядывает на Данилу. Потом возня в чьей-то спальне, врываются родители — крик, пощечины, унижение.

На следующий день юные бунтари сбегают со стопкой денег — окончательно поняв, что они одни против всего мира. По пути подначивают друг друга: кто круче, кто свободней? «Нужно устроить революцию, — говорит Саша. — Настоящую революцию внутри себя». И миру взрослых стоит теперь поостеречься: внутренние революции неизбежно выплескиваются наружу.

В последнее время нас прямо-таки накрыло волной отечественных подростковых драм. Была уже очень симпатичная «Страна Саша» — дебют Юлии Трофимовой про лето после детства в приморском городе. На подходе — «Асфальтовое солнце» Ильи Хотиненко о юности в 80-е. Но «Межсезонье» их, пожалуй, даже несколько заслонило. Понятно, что все эти фильмы снимались задолго до нынешнего страшного года, однако на то и интуиция художников, что они успевают вовремя.

Есть ощущение, будто возврат к юности, к отроческим проблемам — это понятный эскейпизм, побег в промежуток между наивным детством и взрослостью, где «все неоднозначно». Туда, где мир виделся если не проще, то четче. А с другой стороны — зачастую надо вернуться в прошлое, чтобы разобраться с настоящим. Да и с будущим.

Режиссер «Межсезонья» Александр Хант известен другой своей работой — «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов». В сущности, это былина о быте мелкокриминальных элементов в небольшом городе. (У «Несчастного случая» была песня про атамана Парамонова, который бился с Басурман-пашой в девяностых годах — вот здесь примерно то же самое). Это кино еще помнят, и «Межсезонью» его репутация весьма помогла: новый фильм Ханта ждали, и на него пошли.

Тут тоже, конечно, эпос — нереалистичность действия всячески подчеркивается. То все превращается в музыкальный клип, примерно как в «Лете» у Серебренникова — и, кстати, фильму есть чем похвастать: играют новые кумиры «Дайте танк!» и «Пошлая Молли», как и вечно молодые «ДДТ». То Саша с Данилой устраивают какие-то явно картинные, почти театральные проделки: красят из баллончика шубы в дорогом магазине, разрисовывают целый стадион… Они не просто герои, а этакие подростковые супергерои. И окружающие взрослые — довольно одномерные и неприятные создания, которых не очень жаль. Вечно агрессивный следак, сумасшедший уголовник, люмпены да гопники. Вроде врагов в компьютерной игрушке.

И вообще весь фильм можно было бы счесть импортозамещением британского мини-сериала «Конец гребаного мира» (еще одна драмеди взросления, в которой тихий мальчик и смелая девочка сбегают от взрослых, условно переживают приключения, мальчик учится быть отважным, а девочка — доверять). Если бы не тот факт, что «Межсезонье» отсылает к вполне реальным событиям, произошедшим в России: 14 ноября 2016 года псковские школьники Денис Муравьев и Катя Власова заперлись в деревенском доме, стреляли в полицейских, а потом погибли во время штурма СОБРа. И «Межсезонье» недвусмысленно клонит в ту же сторону.

Конечно, можно сказать, что здесь эту историю гламуризовали и приукрасили; что это не пошло ей на пользу и трагедию сделало чем-то развлекательным. Наконец, что в погоне за эстетизмом режиссер затянул кино: полчаса, в которых уже не герои экспериментируют со своей свободой, а режиссер — со своей, точно можно было бы вырезать.

Искусству всегда сложно уйти от соблазна стать красивым. Но в какой-то нерв жизни оно попадает. Даже не из-за связи с самой псковской историей. Просто она еще тогда, в 2016-м, показалась очень знаковой. Теперь мы видим, что это так, наяву. Межсезонье кончилось, пришла настоящая «зима тревоги нашей». Пропасть между детьми и взрослыми действительно есть, и мир детей на самом деле убивает — зачастую их же руками. Сейчас Денису Муравьеву был бы 21 год…

И еще одно здесь важно. Предваряют фильм несколько монологов вполне реальных подростков. Они говорят, в общем-то, о том же самом — безыскусно и достоверно. В недавней драме «Камон, камон» с Хоакином Фениксом был использован похожий прием. Но американские школьники больше рассуждали о мире и жизни, которую надо изменить, сделать лучше. Российские говорили о том, как хотя бы сберечь самих себя, как выжить. Выразительное различие.

Федор Дубшан