Хотят ли россияне войны

Хотя отказ американцев и европейцев принять выдвинутые Москвой два ультиматума был абсолютно предсказуем, произошедшие в четверг обвал биржевых индексов и падение рубля стали первыми признаками того, что субъекты российской экономики заметили нечто неладное. В предыдущие недели на воинственные возгласы представителей дипломатической и агитационной службы внимания почти не обращали, считая, видимо, что они так шутят.

К тому же они и сами признают, что не все говорят всерьез. Скажем, слова думского вице-спикера Толстого о восстановлении империи в царских границах в десятилетний срок и о том, что Прибалтика и Финляндия «сами приползут, осознав ничтожность своего положения», оказались, как он потом объяснил, именно «шуткой в разговоре с журналистами».

Но карьерный пропагандист острит только в правильном направлении. И не он один в последние дни старается расширить фронт, поссорив Россию с Финляндией и Швецией, которые до недавних пор в НАТО вовсе и не рвались. Казенная агитмашина будто специально (слово «будто» здесь, может, и лишнее) грозит сейчас не только Америке, но и всему миру без разбора.

За вычетом Китая, конечно. Стремительность вывода десантников из Казахстана наводит на мысль, что без совета из Пекина тут не обошлось. Вернуть юго-восточные провинции старой империи теперь, видимо, невозможно даже в шутку. Но об оприходовании западных наше начальство с прошлой осени толкует с огромной серьезностью.

Нет признаков, что народ спросят, воевать или нет. Но все же интересно: что он об этом думает? На этот счет есть лишь отрывочные сведения.

По последнему из опубликованных мониторингов фонда «Общественное мнение», только 6% опрошенных самостоятельно назвали в числе событий декабря конфликт с Украиной, включая угрозу войны с этой страной, и еще по 3% респондентов — беседу Путина с Байденом и общее напряжение в отношениях с Западом. При этом 61% участников опроса вообще не упомянули хоть каких-то замеченных ими новейших событий. Настолько все спокойно. В начале 2022-го подавляющее большинство россиян даже не задумываются о близости войны.

В отличие от любящего пошутить вице-спикера, не предвидят они ее и в среднесрочной перспективе. Отвечая тому же ФОМу на вопрос, как изменится жизнь в нашей стране через три-пять лет, 25% опрошенных предположили, что она станет лучше, и ровно столько же — что хуже. Те, кому 45 лет и меньше, конечно, пессимистичнее среднего (только 23% из них надеются на улучшения и 29% ждут ухудшений), а молодежь с высшим образованием и вовсе скептична (18% к 34%). Но за этим унынием просматривается лишь трезвое отношение к нашей системе, а вовсе не ужас перед великими потрясениями и войнами.

Более или менее сходны и наблюдения ВЦИОМа. Лишь 8% его собеседников, перечисляя возможные в 2022-м «негативные изменения», назвали «военные конфликты», и еще меньшее число — конкретно войну с Украиной, ухудшение отношений с другими странами и новые санкции.

Надо добавить, что среди ожидаемых тем же корпусом опрошенных «позитивных изменений» в 2022-м совершенно не просматриваются какие-то военные победы, но зато фиксируются (хоть и не очень часто) надежды на улучшение отношений с внешним миром и конкретно с Западом.

Из всего этого видно, что рядовые сограждане ни к каким войнам не стремятся, но и близости их по-настоящему не чувствуют. Возможно, просто стараются не думать.

Нет ничего проще, чем упрекнуть простого человека в нежелании осознать, что происходит. Но ведь люди нерядовые ведут себя точно так же.

Оставим за скобками дипломатов, телеагитаторов, думцев, охранителей и прочих идеологических работников. Верхние наши слои — это еще и должностные лица хозяйственных ведомств, бизнесмены, финансисты, экономические эксперты. Разумеется, если перекроют импорт или отключат SWIFT, они не пропадут. Их квалифицированные услуги будут востребованы. Ведь понадобится минимизировать ущерб. Но сама огромность этого ущерба им, как профессионалам, совершенно очевидна. Разве не их обязанность — доложить руководству, что надо искать способы избежать беды?

Тем более, оно заранее обещает к ним прислушаться.

«Уверен, что нынешняя встреча пройдет в творческом, конструктивном ключе, а инициативы и предложения ее участников — обязательно будут востребованы». Это из приветствия Владимира Путина тринадцатому Гайдаровскому форуму — авторитетнейшему ежегодному сходу высших хозяйственников, коммерческих магнатов и бывших либералов, который сейчас заседает в Москве. Даже само его название («Россия и мир: приоритеты») просто-таки располагает к тому, чтобы воспользоваться путинским позволением и почтительно сообщить вождю, что компромиссный подход к конфликту куда выгоднее ультимативного.

А вот о чем они там говорят на самом деле. О том, «нужна ли цифровая этика искусственному интеллекту». О «неочевидных последствиях роста финансовой грамотности». И о том, «как сделать дженерики и биоаналоги в России еще доступнее». Все мысли экономических сановников сейчас об этом и ни о чем другом.

Эльвира Набиуллина, как и в прошлые годы, сообщает, что «у нас два вызова: рынок труда и мотивация для частных инвесторов». Конечно, стоило бы спросить, какие могут быть частные инвесторы в военное время, но такие вопросы явно не предусмотрены протоколом.

Протокол предписывает мечтать. И Анатолий Чубайс дает волю своему темпераменту: «Президент, установив цель достичь к 2060 году декарбонизации экономики, выбрал верный путь… В новых отраслях хозяйства у России большие перспективы стать мировым лидером… Водород — новое голубое топливо. У России есть фантастические преимущества. Я считаю, что в 2030 году Россия способна выйти на мировом рынке в диапазон объема продаж от 6 до 10 миллионов тонн. Это под 40 миллиардов долларов…» Вам смешно? Мне — нет.

Статусные люди зажмуривают глаза и затыкают уши еще сильнее, чем самые незаметные и забитые обыватели. Уверен, они тоже не хотят войны. Ее ведь в душе почти никто не хочет. И даже там наверху мало кто верит, будто любой ценой добиваться от Запада возврата к раскладам 1997 года — это действительно вопрос жизни и смерти для страны. Но системных людей, готовых хотя бы и в самых лояльных выражениях сказать то, что думают, не осталось совсем.

Сергей Шелин