От обид и упреков Кремль переходит к реконструкции войны

В ушедшем году наши вожди внесли уникальный вклад в мировую политику.

До сих пор в истории человечества не случалось, чтобы держава, лишенная союзников и обладающая лишь двумя процентами населения планеты, тремя процентами мирового ВВП и четырьмя процентами военных трат, публично направила супердержаве (США, с четырьмя процентами населения мира, двадцатью процентами мирового ВВП, тридцатью пятью процентами военных расходов) и двадцати девяти ее союзникам по НАТО (с еще девятью процентами мирового населения, еще двадцатью двумя процентами ВВП и еще пятнадцатью процентами военных трат) два документа, которые по форме и содержанию выглядят как требования к побежденным после вдрызг проигранной ими войны.

В этих бесшабашных бумагах («проектах договоров») написано, что НАТО следует официально и торжественно отказаться от приема новых членов, особенно Украины и Грузии. Соединенным Штатам предписано перестать изображать сверхдержаву и радикально ограничить свою военную активность вне собственной территории. НАТО также обязали не развертывать войска и вооружения в десятке входящих в альянс восточноевропейских стран (бывших советских сателлитах и союзных республиках), т. е. де факто исключить их из организации, в которую они вступили в 1999-м — 2004-м.

В военно-политическом смысле это означало бы реконструкцию в 20-е годы XXI века советской суперимперии семидесятилетней давности. Причем такой, какой она была не только фактически, но еще и в собственных грезах. Несовпадение нарисованного образа желаемого завтра с текущей действительностью является в этих документах полным. Но высшие лица ядерной державы настаивают, что это вовсе не художественный образ.

Уже полтора десятка лет публичное отношение Владимира Путина к «западным партнерам» проникнуто постоянным перебиранием старинных обид и разоблачением новейших происков. Но путь от ресентимента до воспроизведения пиковых моментов холодной войны 1940-х — 1980-х вовсе не выглядел заранее спланированным. Превращение внешней политики РФ в реконструкцию давних и, казалось бы, неповторимых ситуаций, в которые некогда вовлекался СССР вместе со своими владениями, оказалось полным сюрпризом не только для остального мира, но и для всех россиян, не входящих в окружение вождя.

Недоумение рождает разнобой в расшифровках.

Кто-то говорит об обострившейся тяге нашего начальства к ядерному суициду. Думаю, не совсем исключено даже это. Хотя лучшие наши люди в своих надежных подземельях могут размышлять о ядерной войне не совсем с теми чувствами, что остальные жители Земли.

Впрочем, гораздо более популярны предположения, будто ожидаемое несогласие Запада играть по ультимативным правилам повлечет то ли «большую» (всеукраинскую), то ли «малую» (донбасскую) военную операцию, как бы подведя под нее логическую базу. Хотя и ясно, что никто во внешнем мире эту логику не поймет и не одобрит.

Ну и наконец, есть оптимисты, разъясняющие, что ультиматумы — лишь не совсем стандартная форма приглашения к переговорам, ничего худшего, кроме каких-то игр с новыми системами вооружений, не обещающая. А значит, и принимать всерьез каждый их пункт нет нужды, сколько бы российские должностные лица ни разъясняли, что отправленный «партнерам» список — вовсе не ресторанное меню, а комплексный обед, который Западу приказано съесть целиком.

Лучшие аналитические умы уже разобрали все варианты расшифровки этих боевых писем. Поэтому спрошу о другом. Какой бы посыл ни был заложен в кремлевские требования, их авторы уж точно не собирались смешить адресатов. Явно исходили из того, что такие предписания будут восприняты как вещь совершенно естественная, сообразная их статусу. А если так, то кем же они себя считают? Кого из великих копируют сегодняшние наши реконструкторы? Сталина? Хрущева?

Поскольку не смолкают разговоры о «новой Ялте» и разделе мира на сферы влияния, то вроде бы Сталина.

Но Сталин поделил Европу, а затем отчасти и Азию, располагая во второй половине 1940-х самой мощной в мире сухопутной армией. Рузвельт и Черчилль уступили ему в Ялте не потому что спасовали перед шантажом, а потому что знали, каково соотношение сил. Там, где у СССР не было силового перевеса, в те же годы уступал и Сталин: отказался от притязаний на Хоккайдо, вывел войска из северного Ирана.

А сегодняшний Кремль требует панического бегства от тех, кто силен. Десяток новых восточноевропейских членов НАТО, а также Украина, трактуемые в «проектах договоров» как безликое пространство, долженствующее снова подпасть под влияние Москвы, — это вполне жизнеспособные государства, с населением и экономическим потенциалом, суммарно превосходящим российские. Это не та Восточная Европа, судьбами которой вершила сталинская Москва.

Не говоря о том, что к 1950 году, когда Сталин в Корее схватился, наконец, с Америкой и ее союзниками, он имел за плечами самую большую империю в мировой истории. РСФСР была окружена союзными республиками, СССР — странами народной демократии с Запада и Китаем вместе с сопутствующими державами поменьше с Востока. Разве смог бы Сталин вести корейскую войну без трех миллионов китайских «добровольцев», из которых один миллион погибли, включая и Мао Аньина, сына председателя Мао Цзедуна? При этом наш державец полумира не рискнул вторгнуться в отпавшую в 1948-м Югославию, хотя она вызывала у него исступленную ненависть, и отказался в 1949-м от идеи занять западные сектора Берлина.

Сегодняшняя кремлевская реконструкция сюжетов холодной войны впечатляет отсутствием той осмотрительности, которой обладал Сталин — правитель гораздо более могущественный, чем Путин.

До чего же странен этот сиквел, и до чего же неграмотна и размашиста эта историческая реконструкция. У кого были армады, победившие нацистскую сверхдержаву, а у кого сегодня войска, в активе которых лишь победы над бывшими соотечественниками в 2008-м и 2014-м? У кого была армия, в которую записывались и в которой погибали дети первых лиц, а у кого — такая, в которой выходцев из высшей номенклатуры нет и быть не может? У кого земли-сателлиты, вроде Чехословакии и ГДР, хоть какое-то время гордились развитием и успехами, а у кого все они, от Донбасса до Южной Осетии, повисли в безвременье, потеряв половину жителей?

К кому в Москву приезжал за инструкциями правитель великого Китая, а кто униженно выпрашивает сегодня у клерков китайского МИДа кисло-сладкие и ни к чему не обязывающие реплики о российских начинаниях, сопровождаемые четкими указаниями, что старший брат в любом случае останется в стороне от драки? («Будучи крупнейшим военным альянсом в мире, НАТО должен отказаться от менталитета холодной войны и идеологических предрассудков, прикладывать больше усилий, способствующих поддержанию международной и региональной безопасности и стабильности… Китай всегда был строителем мира во всем мире и защищал международный порядок… Китай твердо придерживается политики неприменения ядерного оружия первым, никогда не размещал ядерное оружие за пределами своей территории и никогда не предоставлял „ядерный зонтик“ другим странам…»)

Кремлевские реконструкторы, которые хотят быть круче Сталина, не забывают и о деяниях Хрущева. Но Карибский кризис (1962-го), которым они полюбили козырять, как и Второй Берлинский кризис (1961-го), о котором не вспоминают, были лишь нелепыми авантюрами, которые Хрущев сообразил вовремя свернуть в одном шаге от общей гибели. А те локальные соглашения, будь они удачны или нет, к которым стороны пришли после сворачивания боевых приготовлений, легко достигались и безо всякого ядерного шантажа.

Исторические реконструкции бывают безобидной забавой только до тех пор, пока не становятся главным занятием для своих участников. А когда руководящая команда ядерной державы с головой уходит в постановку и исполнение боевых сцен из прошлого века, отводя всему миру роль зрительного зала, это похоже на что угодно, но только не на безобидный фарс, в который якобы при повторениях превращаются трагедии.

Сергей Шелин