Последняя дуэль Гуччи

Астрологи объявили месяц сэра Ридли Скотта. Буквально один за другим вышли его «Последняя дуэль» и «Дом Гуччи». Вдобавок весь Рунет обсуждал, как ветеран Голливуда послал кинокритика Антона Долина, — присказку «f*ck you sir» можно было услышать даже от хипстеров в супермаркете.

Вообще-то этот массированный ридлихайп получился случайно: «Дуэль» должна была выйти годом раньше, но ковид помешал. В итоге зритель смог после четырехлетнего перерыва посмотреть сразу две картины.

Куртуазную беседу с кинокритиком запишем как часть вирусной рекламной кампании, тем более что оба фильма — о довольно напряженных конфликтах. Причем по реальным событиям: одно — шестивековой давности (судебный поединок между Жаном де Карружем и Жаком ле Гри, который обесчестил жену первого), второе — четвертьвековой (убийство главы модной империи Гуччи Маурицио, заказанное бывшей супругой Патрицией Реджани).

Может, не очень понятно, отчего сэр так вспылил. Долин ведь всего-то предположил, что «Последняя дуэль» — самый его реалистичный фильм. Не то чтобы само по себе это было оскорбление. Кажется, дело в том, что просто достали уже. У Ридли Скотта большая часть фильмов — условно исторические, и начинал он с действительно очень правдоподобных в матчасти «Дуэлянтов». Это дает повод всякого рода знатокам и реконструкторам минимум с «Гладиатора» 2000 года придираться к заклепкам на доспехах и возмущаться, что-де в античности так не носили. Не римская деталь. «Может и не римская — не жаль, мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает».

Вот и Патриция Реджани возмутилась, что игравшая ее Леди Гага не посоветовалась с ней и, стало быть, отошла от реализма. Наверное, узнай про «Последнюю дуэль» сеньоры де Карруж и Ле Гри — тоже бы заявили с того света свое недовольство.

А Ридли Скотту все равно. Он тот, кого в англоязычных рецензиях любят называть словом «визионер». Не столько мечтатель (это что-то бесплодное), сколько строитель фантазий. Реализм для него — лишь ограниченный инструмент, важный в десятую очередь; а любовь к правдоподобию — это из разряда любви к картинам в жанре фотореализм, потому что «как в жизни же». Поэтому, наверное, и прозвучало обидно, и отреагировал сэр Ридли примерно в духе XIV века — ну, как он его себе представляет.

Но с «Дуэлью» все в общем ясно: очень красивая как раз своим соединением свободной фантазии и невыдуманной основы, очень мрачная, очень современная история. Уже многие сказали про реднековские стрижки «маллет» у неразлучных Мэтта Дэймона и Бена Аффлека, из-за которых картина местами вдруг начинает казаться не хроникой конфликта французских аристократов, а хроникой криминальной из жизни какой-нибудь алабамской глубинки: все те же современные абьюз, насилие и патриархат. Ридли попытался еще дать здесь «Расемона», показав одно и то же глазами разных героев, но все три личные правды лишь подчеркивают истину несчастной Маргариты де Карруж (Джоди Комер).

А с «Гуччи» сложнее. Ведь тут героя, как ни крути, убили только за то, что он разлюбил и расстался с женщиной (и за бешеные деньги, конечно). К тому же повел себя в этих обстоятельстах вполне благородно. Но смерть — в конце, а начало сэр Ридли нарочито дает веселенькое, когда Гага идет гоголем через парковку под рок-н-ролл, под восхищенные взгляды и улюлюканье водителей. Дальше все примерно как в клипе «Ленинграда» про лабутены, только вместо вокала Шнурова — ария Фигаро, к примеру.

Гуччи — тягуче: два часа с лишним Скотт заставляет маститых актеров изображать маски дель арте, завывать с неестественным итальянским акцентом. И Джереми Айронса, и Аль Пачино, и особенно Джареда Лето. Миксует мюзикл, оперетту, оперу, чтобы в конце слепить полноценную трагедию, когда Патриция превращается в леди Макбет пополам с Медеей. Маурицио, Патриция — все это на наш слух словно из Шекспира. В Милане, где встречают нас событья…

«Гуччи», не в пример «Дуэли», можно счесть довольно мизогинной по содержанию историей, но технически она безупречно феминистична: здесь все внимание устремлено на женщину, даже когда она не в кадре. Остальные маски — лишь комментарий.

В 1979 году в его «Чужом» Сигурни Уивер дала прикурить страшному костлявому инопланетянину — сорок лет спустя сэр Ридли заново рассказывает сказку о красавице и чудовище (а в худом Адаме Драйвере тоже есть что-то инопланетное, не зря же звезда его славы взошла в «Звездных войнах»). И все это Гага претерпевает не то что на достойном уровне с прочими, а прямо вытягивая, придавая смысл всему этому разнообразному, но слишком длинному полотну. Здесь она — главный экспонат.

И, любуясь жизнью в ней, режиссер ненароком отходит даже от вопросов этики. Дело не в том, получается, кто плох и кто хорош. Просто, по Ридли Скотту, есть совершенно разные формы жизни: как «Чужой» и человек, человек и робот-репликант из «Бегущего по лезвию». Все они притом по-своему красивы, но иногда их общение приводит к гибели. «Я вышла замуж за чудовище», — подытоживает Патриция. «Нет, за Гуччи», — отзывается Маурицио. И никто не виноват.

Федор Дубшан