Тридцать лет без империи: есть лишь один способ ее вернуть

Со дня роспуска Советского Союза (8 декабря 1991-го) исполняется 30 лет. У половины россиян уже нет о нем хотя бы и смутных личных воспоминаний. Если верить приуроченному к юбилею опросу ВЦИОМ, то целых 40% из тех, кому меньше 35-ти, даже не могут расшифровать аббревиатуру «СССР». Среди тех, кому больше 50-ти, не справились с задачей всего 5%.

Вроде бы можно повторить расхожую мысль о том, что поколения помнящих и любящих СССР отступают, прощание со старой державой почти состоялось и пора уже считать Советский Союз артефактом далекого прошлого. Как Британскую империю и Австро-Венгрию.

Но разве реальна сегодня британско-индийская или австрийско-чешская война? А о российско-украинской только и говорят, и даже те, кто считает ее маловероятной, в принципиальной возможности такой войны не сомневаются.

И в самом деле, из того же опроса видно, что светлый образ СССР держится в сознании россиян всех возрастов гораздо прочнее, чем формальное его наименование. На просьбу назвать ассоциации, возникающие при словах «Советский Союз», только 12% опрошенных затруднились с ответом и немногим больше высказались в неодобрительном ключе (дефициты, несвобода). Остальные, и молодежь в том числе, ассоциируют старую державу с чем-то симпатичным (могучая страна, низкие цены, все работало, дружба народов, вкусное мороженое, равенство, хорошая медицина). Россия далеко еще не простилась с империей, и вопрос, реальна ли попытка ее реставрации, совсем не праздный.

Те, кто хотят вернуть империю, должны верить, что 30 лет назад она рухнула из-за каких-то случайных и совсем не обязательных причин. В народе и среди интеллектуалов популярны примерно пять объяснений распада Советского Союза:

Из-за происков «беловежских зубров» (Ельцина, Кравчука и Шушкевича), которые в декабре 1991-го собрались в Беловежской Пуще и вдруг объявили, что державы больше нет.

Из-за коварства руководящих кругов бывших союзных республик, включая Россию, которые ради своих выгод пренебрегли волей советского народа — ведь он в марте 1991-го проголосовал на референдуме за сохранение СССР.

Из-за промахов горбачевского режима, который не провел вовремя рыночных реформ и развалил единую советскую экономику.

Из-за либеральных ошибок Ленина, который почему-то слепил СССР из республик, наделенных признаками государственного суверенитета.

Из-за непонятного либерализма союзной власти, которая в начале 90-х вполне могла железным кулаком сокрушить демократов, националистов и всех прочих, кто подкапывался под единство державы.

Все эти объяснения вытекают из популярного у нас представления, будто историю делает начальство. Четыре из них неверны полностью, а одно — частично.

«Беловежские зубры» объявили о роспуске СССР, когда он, по сути, уже распался. Союзные республики к тому моменту фактически и юридически стали независимыми, старый центр находился в параличе, а мысль о том, что части распавшейся державы добровольно подчинятся какому-то новому центру, была совершенно фантастичной.

В референдуме о сохранении СССР не участвовали шесть республик из пятнадцати. Казахстанские избиратели хоть и голосовали, но не за ту формулировку, которую предложила Москва, а за некое объединение суверенных государств. Избиратели Украины в тот же день поддержали и декларацию об украинском суверенитете, а избиратели России — введение президентского поста, само существование которого уничтожало авторитет союзной власти. В целом это мероприятие лишь показало, что советского народа как единого сообщества больше нет, а значит СССР обречен.

Что же до рокового опоздания с капиталистическими преобразованиями, то оно, конечно, увеличило сумму бедствий, но предотвратить распад державы никакой «рынок» не мог. В том же начале 1990-х распад двух других многоплеменных федеративных государств — Югославии и Чехословакии — произошел уже после успешных рыночных реформ.

Ну а ленинские ошибки, допущенные при имперском строительстве, не были ни ленинскими, ни ошибками. Большевики не смогли бы победить белых, если бы вели себя как они. Антон Деникин, как и остальные антибольшевистские вожди, настаивал на реставрации единой и неделимой Российской империи в дореволюционных границах, и это его погубило. В 1919-м он вполне мог занять Москву, если бы двинулся на нее с юга напрямую, а не через Украину, где увяз в боях с повстанцами.

Перезагрузка империи, осуществленная большевиками, удалась только потому, что они взяли на себя роль защитников местных национальных чаяний и новых государственных образований. «Бумажный» вроде бы суверенитет республик не был полной фикцией, но при этом не подрывал, а укреплял воссозданную большевиками империю. Союзные республики возникали вовсе не по капризу Ленина. Большая их часть получила этот статус или была заново выкроена уже после его смерти. Желаемый властями и во многом усвоенный массами образ Советского Союза, состоявшего на тот момент из 11 республик, воспел в 1937-м акын Джамбул:
…Бледны и бессильны слова у певцов.
Пред нами одиннадцать стран-близнецов,
И счастлив, и радостен каждый близнец, —
Их мать — Конституция, Сталин — отец!
Их Сталин лелеет, растит и ведет.
Великое братство народов цветет…
Ликуйте народы! Цветите и пойте!
Дворцы из гранита и мрамора стройте!..

Режим хотел, чтобы подданные видели державу именно такой. И достаточно долго империя стояла прочно, опираясь на «многонациональный советский народ» и выражая утопическую мечту о лучезарном будущем. Она существовала вовсе не только за счет страха и насилия. Когда мечта обанкротилась, а советский народ распался на составные части, империя потеряла себя и сошла со сцены. Советская система не умела держаться на одном лишь принуждении. Такое у нее просто не получалось, даже когда ей хотелось. Поэтому провалился ГКЧП.

Воинственная ностальгия о Советском Союзе — признак авантюризма, а вовсе не способности в него вернуться. Реставрация империи, надолго или нет, но возможна. Однако она не смогла бы предложить людям из бывших республик, а ныне — жизнеспособных государств, ничего, кроме силы и устрашения. Но не картину будущего. Потому что мечты больше нет.

Сергей Шелин