Чья возьмет?

Америка отказывается (возможно, временно) от силового продвижения демократии и концентрируется на своей перестройке. Правда, созывая в декабре мировой Форум демократии, Байден пытается доказать, что либеральные ценности остаются принципом американской политики. Но энергия его администрации сфокусирована на другом: на поиске баланса между сдерживанием мировых оппонентов и диалогом с ними.

Китай был успешен в возвышении через экономическую экспансию. Но взыгравшая самоуверенность и бешеное усиление военной мощи сыграли с Китаем злую шутку. Запад переполошился, а США были вынуждены сгруппироваться для ответа. В десяти из тринадцати европейских стран опрошенные высказывают отрицательное отношение к Китаю (в США 79% респондентов негативно относятся к Китаю). Но Пекин сохраняет возможность использовать два инструмента влияния: культуру и экономический потенциал. Ирония в том, что 50% американцев считают Китай ведущей в мире экономической силой (37% считают такой силой США). Пекин сбавил агрессивный тон в дипломатии и у него есть шансы затруднить западное противодействие.

Россия демонстрирует иную модель самоутверждения. Говоря словами Путина, Россия на мировой сцене стала «фактором напряжения». Речь не только о России-спойлере, который оттягивает на себя внимание, чтобы не дать основным игрокам получить свое. Речь не только о готовности Москвы к забаве «кто моргнет первым». Кремль создает альтернативу западному порядку, формируя ситуацию неопределенности с ожиданием военной угрозы. Этакий импрессионизм: угроза висит в воздухе и может материализоваться в любой форме, в любой момент и не только на границах России. Но угроза вовсе не препятствует диалогу с противниками о цене ее смягчения.

С одной стороны, между Россией и НАТО с 2013 по 2020 год произошло около 3000 военных инцидентов (!) Но с другой, Путин и западные лидеры спокойно переговариваются и ищут согласие по общим вызовам. Путин с Байденом готовятся к очередному саммиту. Запад в растерянности пытается понять, что там у Путина на уме. Для того, чтобы понять, с Кремлем нужно говорить и не раздражать Кремль излишне. Так, люди Байдена сейчас пытаются предотвратить в Сенате включение новых санкций против «Северного потока-2» в ежегодный оборонный бюджет США.

Тем временем Кремль может наслаждаться мировой истерикой, которую он спровоцировал. Усилия по формированию привлекательности России закончены. Москва демонстрирует готовность бить окна. Неудивительно, что 66% опрошенных в 14-ти странах говорят о своем негативном отношении к России. Но кого это в России волнует? Кремль формирует имидж государства, которое устанавливает свои «красные черты» для других.

Способность к эскалации может принести Кремлю нужный результат быстрее, чем имидж уравновешенного партнера. Россия в роли «геополитического Хичкока» парализует оппонентов.

Так, непонимание, какова цель Москвы в ее концентрации войск на границах с Украиной (нападет — не нападет?), не дает возможности Западу дать адекватный ответ. Для этого нужно понимание намерений Кремля. «Мы не уверены в том, что собирается делать Путин», — говорит министр обороны США Ллойд Остин. «У нас нет ясности относительно намерений Москвы», — вторит ему руководитель Госдепа Энтони Блинкен. «Россия готова к вторжению в Украину», — уверяет Bloomberg.

Запад в замешательстве зависает между необходимостью ответить и нежеланием своей готовностью ответить спровоцировать Москву. Тем более, непонятно: является ли угроза фантомом или нет?

Но российская стратегия «напряжения» имеет свои «побочки». Во-первых, такая политика подрывает выживание российского класса рантье за счет перевода своих средств на Запад. Во-вторых, возникают проблемы использования Запада в качестве ресурса для российского государства. В-третьих, Запад вынужден начинать милитаризацию. Даже инертная Европа, привыкшая к американскому зонтику безопасности, принялась размышлять о своей обороноспособности. Только что ЕС подготовил «Стратегический компас безопасности и обороны», который предполагает создание военного контингента ЕС для отражения угроз со стороны России.

Что мы имеем в итоге? США и Китай пытаются застолбить в XXI веке главенствую роль за счет экономических преобразований и технологического рывка. Байден стремится стать отцом американской трансформации. Си Цзиньпин мечтает сделать Китай мировой «креативной силой». Диалог Байдена и Си Цзиньпина говорит не только о противоречиях между Китаем и США, но и о попытках их лидеров найти мирный способ управления ими. Конфронтация США и Китая (и любая другая конфронтация) грозит подорвать их стремление выйти на новый уровень экономического прогресса.

Кстати, Китай не послал свои войска участвовать в военных маневрах «Запад-2021», чтобы не пугать Европу агрессивным «оскалом». Пекин явно не спешит участвовать в российской политике «напряжения»; но не прочь сыграть на контрасте с Москвой для формирования своего позитивного имиджа.

Россия, напротив, пытается сохранить глобальную роль за счет угрозы в любой момент подорвать статус кво в любой точке мира. Российской власти глобальная роль нужна для того, чтобы компенсировать ее неспособность обеспечить возрождение России за счет внутренних перемен. Риторический вопрос: кто в этой глобальной гонке выиграет, а кто проиграет?

Не стоит забывать и то, что, создавая ситуацию «напряжения», Москва возрождает у Запада утерянную им готовность к противостоянию.

И еще: а что если волна «омикрона» накроет нас, и мировые лидеры потеряют контроль над ситуацией? В таком случае эти геополитические игры потеряют значение и останется одно — борьба за выживание.

Лилия Шевцова