Когда цифра забирает свободу

К началу третьего десятилетия XXI века цифровой мир вошел в стадию определенности. Развеялись последние иллюзии о всеобщем равенстве и братстве в виртуальном пространстве. Стало предельно ясно, что качественного изменения социальной структуры не произошло. Все, как и прежде: корпорации заинтересованы в получении прибыли, демократии озабочены всесилием интернет-монополий и происками автократий, а последние стремятся к полному контролю над подвластным населением.

Более того, даже по сравнению с недавними временами заметен явный регресс. Понятие «цифровое рабство» больше не является некой абстракцией, поскольку уже существуют достаточно четкие критерии для определения цифровой свободы. Поэтому здесь можно и нужно идти от противного. Таким образом, всякая сетевая несвобода означает движение вспять — к более примитивным формам организации общества. И со временем эти ограничения могут привести к тому, что человек попадет в полную зависимость от существующего социального порядка, как это и было при рабовладении.

Обычно, когда говорят о цифровых свободах, то выделяют вполне определенные виды сетевых вольностей. В частности, сюда непременно входят свободный доступ к СМИ и возможность высказывать свои взгляды в социальных сетях. Стоит ли говорить, что в этом отношении современная Россия находится среди таких стран, как Китай, Куба, Вьетнам и Мьянма. Правда, в отличие от Пекина, Москва в силу низкого уровня госуправления не может должным образом осуществить многие антидемократические меры.

Совсем не секрет, что федеральная целевая программа «Электронная Россия», реализовывавшаяся в 2002–2010 годах, по сути дела, была провалена. С 2017 года существует другой амбициозный проект — национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации». Однако возможность ее воплощения в жизнь тоже вызывает множество вопросов. И самый главный из них заключается в том, готова ли страна к переходу к пресловутой «цифровизации». Ведь по некоторым показателям Россия прочно застряла в прошлом веке, если не сказать больше.

Яркий тому пример — отчет Счетной палаты, содержащий действительно ужасные факты. Так, по состоянию на 1 января 2019 года в России было 116865 зданий, в которых оказывалась медицинская помощь детям. Между тем 14% этих строений находились в аварийном состоянии. В 30,5% отсутствовал водопровод, в 52,1% — горячее водоснабжение, в 41,1% — центральное отопление, в 35% — канализация. А в 47% не обеспечивалась доступность для инвалидов и других маломобильных групп населения.

Поэтому нельзя полностью исключить, что и дальнейшая «цифровизация» российской экономики будет носить в основном виртуальный характер. Кроме того, можно предположить, что как раз нечто подобное произошло с недавней переписью населения, которой как бы и не было вовсе. Впрочем, сейчас интереснее следить за тем, как в родном отечестве будут вводиться QR-коды.

Судя по всему, у высшей власти есть серьезные намерения на сей счет. Но она, как обычно, предпочитает дистанцироваться от непопулярных мер, стремясь переложить ответственность на глав регионов. Такая двойственность подхода к столь серьезной проблеме, как полагают эксперты, опрошенные «Росбалтом», не позволит в полной мере осуществить это начинание. Однако возможны неожиданности, о которых следует сказать подробнее.

В том случае, если федеральный центр сумеет добиться повсеместного введения QR-кодов, ситуация может принять неприятный для российского общества оборот. Потому что, строго говоря, существуют два основных варианта цифрового контроля за жизнью людей, американский и китайский. Первый основан на коммерческой выгоде, так как условный Google сотрудничает с правительством США лишь в той мере, в какой его вынуждают к этому существующие законы. Тогда как второй ставит во главу угла интересы авторитарного государства, стремящегося неотступно следить за своими гражданами. Нетрудно догадаться, какую из этих двух концепций выберет Кремль.

Уже не первый год идут разговоры о введении в России цифровых паспортов. К примеру, в минувшем августе глава Минцифры Максут Шадаев уверял общественность в том, что они появятся до конца этого года. Между тем, хорошо известно, что россияне весьма консервативны и с предубеждением относятся к разного рода технологическим новшествам. А тут подвернулся удобный повод, пандемия Covid-19, чтобы под шумок протащить эту идею.

При таком раскладе у российских властей определенно появится непреодолимый соблазн со временем совместить эти два документа, слив воедино цифровой пропуск (QR-код) и цифровой паспорт. Дальнейшее будет делом техники в прямом смысле этого слова: искусственного интеллекта, Big Data и прочих технологий анализа и слежки. То есть всего того, что корректно работает в нормальных политических условиях, но совершенно не подходит для мира клептократии. В связи с этим достаточно вспомнить хотя бы сентябрьское электронное голосование.

Вместе с тем хотелось бы получить ответ на вполне законный вопрос: будут ли QR-коды обязательными для всех? Или же, как это принято в России, «новое дворянство» обойдется и без них, а за него будет отдуваться «новое крепостное крестьянство». Впрочем, надо признать, что такой вариант развития событий более чем вероятен. Ведь, как известно, такова сила традиций.

Роман Трунов