Валдайский стандарт консерватизма

Российский президент накануне принял участие в заседании клуба «Валдай», ставшего в последние годы главной кремлевской дискуссионной и аналитической площадкой. По традиции Владимир Путин выступил с речью, в которой описал свое видение проблем современности, а также ответил на вопросы российских и зарубежных экспертов и публичных деятелей. На этот раз главной темой стал российский стандарт консерватизма, который презентовал глава государства.

Словно заправский социалист, Путин резко критиковал современный извод капитализма на Западе, да и сам Запад в целом. На фоне недавно объявленных в России из-за очередной вспышки коронавируса «выходных с сохранением заработной платы» это смотрелось достаточно гармонично. И людям отдых, и работодатели, то есть капиталисты, должны будут (в теории) за это заплатить.

Однако если сравнивать такую критику капитализма со статистикой, согласно которой в России едва ли не самая высокая в мире концентрация капитала (подавляющая часть богатств находится в руках одного процента населения), то при восприятии кремлевской идеологии возникает определенный диссонанс.

Впрочем, стоит ли удивляться, если учитывать, что свою речь Владимир Путин начал с долгих рассуждений на тему китайского изречения про «жизнь в эпоху перемен», которое, в реальности, как неоднократно объясняли и синологи, и собственно китайские эксперты, само по себе является не более, чем за уши притянутой цитатой. Первым ее в 1966 году использовал сенатор от штата Нью-Йорк Роберт Кеннеди, а вовсе не Конфуций, которому со временем стали эту фразу приписывать.

Конечно, это вопрос к спичрайтерам президента, но выступление Путина и далее шло в том же духе. В частности, Владимир Путин сообщил, что, оказывается, европейцы приезжают в Россию, чтобы вакцинироваться «Спутником», а затем у себя на родине покупают «фальшивые справки», на основании чего он сделал вывод, что российские прививки эффективнее. Кто так передал президенту историю о россиянах, приобретающих фальшивые справки как раз о вакцинации «Спутником», трудно угадать. Да и зачем вообще это было рассказано, если главный месседж в этой истории состоял в том, что Путин не поддерживает призывы к обязательной вакцинации, как, собственно, судя по соцопросам, и большинство россиян, которых Кремль старается лишний раз не раздражать.

Еще одним спорным моментом можно назвать тезис, согласно которому статус иностранного агента в России не может стать причиной для возбуждения уголовного дела, о чем Путин сообщил нобелевскому лауреату Дмитрия Муратову. Тем не менее известно, что россиянин, в качестве физического лица внесенный в «Реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента», и трижды в течение года нарушивший правила работы в этом статусе, может быть осужден на два года лишения свободы. Аналогичным образом закон работает и для руководителей организаций, на которые навешен этот ярлык.

Впрочем, все это не помешало Владимиру Путину донести два основных посыла. Первый — у нас все, как в США, ведь это они подобный закон придумали. И второй — мы посмотрим, какие размытые формулировки убрать, но в целом отменять закон об иноагентах не будем.

Не обошлось в валдайской речи Путина и без рассуждений на столь популярные сегодня гендерные темы и критику западной политики по этом направлении. «Изменения — вот главная опасность», — такую фразу, похоже, готов сделать своим лозунгом Владимир Путин. В принципе, стабильность в политике (что внутренней, что внешней) и стала главным его тезисом. Мир, по словам Путина, радикально преобразуется, включая, например, проблемы с климатом, которые российский лидер не отрицает. Меняются и социальная структура, и экономика.

Все эти вызовы Россия должна просто «пересидеть» — это и есть самый прогрессивный, на взгляд российского руководства, консерватизм оптимистов. Точнее, оптимистически настроенных этатистов, поскольку именно государство поставлено Владимиром Путиным во главу угла, как «структурообразующая единица мирового устройства».

Ну а Запад уже открыто провозглашен «новыми большевиками», которые якобы скоро дойдут до того, чтобы «женщин обобществлять». При такой идеологии, что понятно, Россия не может не находиться с ними в жесткой конфронтации. До тех пор, очевидно, пока этот Запад, подточенный своей толерантностью, которая Путину напоминает цензуру в СССР, окончательно не рухнет.

И вот только тогда, очевидно, настанет время строить что-то новое. А до тех пор россиянам придется потерпеть, полагаясь на мудрость нынешней власти. Потому что любая другая, если руководствоваться валдайскими стандартам консерватизма, окажется точно хуже существующей.

Иван Преображенский