Доковидное благополучие в Россию не вернется

Сначала о смешном. К выборам «Единая Россия» надумала преподнести народу «борщевой набор» — свеклу, капусту, картошку и лук. «Партия совместно с правительством и губернаторами выработает конкретные решения по ограничению роста цен на борщевой набор».

О том, осуществимо это или нет, пусть судит экономическая наука. Но, согласитесь, занятно узнать, как заевшиеся номенклатурщики представляют себе своего избирателя. Надо быть очень бедным человеком, чтобы купиться на лозунг «Бесплатный борщевой набор бывает только у единороссов». Таков ли сейчас средний россиянин?

Еще нет. Но его уровень жизни почти непрерывно идет вниз после 2013-го — последнего года дорогой нефти и последнего мирного досанкционного. А теперь уже с ностальгией вспоминаем и благополучие 2019-го — последнего доковидного.

Без импортных товаров и всего, что производится из иностранного сырья, жизнь рядового жителя России стала бы очень скудна. Но чтобы купить за границей эти товары, нужна выручка от продажи товаров экспортных. В 2013-м доходы от российского экспорта составили $526 млрд. В 2019-м — $424 млрд. В «ковидном» 2020-м — $336 млрд. А если учесть, что доллар дешевеет, и особенно быстро в последнее время, то реальный спад доходов еще больше.

Индикатором способности россиянина приобретать иностранные товары служит валютный курс. В 2013-м доллар стоил в среднем 32 руб., в 2019-м — 63 руб., сейчас — 74 руб. Доступность импорта уменьшается.

Можно ли рассчитывать, что все как-то образуется, экспорт вернется к доковидному уровню, а с ним возвратится и благополучие-2019?

Огромные надежды наше начальство возлагает на всплеск нефтяных цен. За январь–июль 2021-го баррель Brent продавался в среднем за $66, а нынче он и того дороже — $72. Это, конечно, не золотой 2013-й ($109), но и не ковидный 2020-й ($43). В смысле доходов получается примерно как в 2019-м ($63), если учесть, что российский нефтяной экспорт в физических объемах сейчас почти на одну десятую меньше, чем в доковидную эру.

Запомним эту надежду и посмотрим на российский экспорт в целом.

В 2013-м было выручено $377 млрд за «минеральные продукты» (нефть, газ, мазут, уголь) и $149 млрд за все остальное. В 2019-м — соответственно $268 млрд и $156 млрд. В 2020-м — $172 млрд и $164 млрд.

Как видим, начальственные обещания поощрять неэнергетический экспорт привели к тому, что в номинальном исчислении его объемы топчутся на месте, а в реальном — сокращаются из-за инфляции.

Но и этого мало. Поскольку мировые цены на продовольствие и металлы с прошлой осени резко поднялись, то против экспорта еды у нас введены квоты и вывозные пошлины, а у экспортеров металлов так называемые сверхприбыли изымаются по специально придуманным схемам.

О том, сбережет ли эта чиновная вакханалия цены на «борщевой набор», предоставим, как уже говорилось, размышлять ученым-экономистам. А от себя скажем, что введение штрафов за чрезмерную якобы прибыльность, т. е. удары по всем перспективным направлениям экспорта, наперед блокируют любой его серьезный рост.

Следовательно, рядовой человек, может быть, и выиграет какие-то копейки на «борщевом наборе», но во много раз больше проиграет на уменьшении ввоза нужных ему импортных товаров. Они просто станут ему не по карману.

Но, может быть, спасут дорожающие нефть, газ и мазут? В ковидном 2020-м на них потеряли почти $100 млрд выручки. Почему бы их не отыграть в нынешнем году?

Такое возможно, но маловероятно. И если даже случится, то вряд ли долго продержится.

Нынешний всплеск энергоцен объясняется, во-первых, гигантскими антикризисными вливаниями денег в западные экономики. Эти средства привычными путями рванули на сырьевые рынки и надули там пузыри. А во-вторых, в результате не имеющего параллелей в истории соглашения стран-нефтеторговцев об урезке добычи.

Одни только энергетические сверхдержавы — Саудовская Аравия, Россия и США — уменьшили производство примерно на 2 млн баррелей в день каждая. Да еще и нефтеторговля Ирана из-за санкций ужалась на такую же величину.

Лишь уникальное соединение всех этих факторов смогло создать сегодняшнюю относительную дороговизну нефти. Но ни один из них не является долгоиграющим.

Центробанки готовятся сворачивать денежные накачки. Второстепенные участники ОПЕК+ требуют и добиваются увеличения квот, а гранды нефтяного клуба плавно наращивают добычу, с трудом удерживаясь от ускорения этого процесса. С Ирана того и гляди снимут санкции.

Но главное, что рост производства с конца весны идет в Соединенных Штатах, потенциально самой крупной нефтяной державе, уровень рентабельности сланцевой добычи в которой ($50-60 в подешевших долларах) заставит скорректироваться мировые цены.

Ухудшение внешних условий, помноженное на застойность нашей хозяйственной системы и растущую неадекватность экономической политики, оставляет мало шансов вернуться к тому скромному благополучию, которое было еще недавно. По-своему это чувствует даже начальство. Байки о «борщевых наборах» на голом месте не возникают.

Сергей Шелин