Как отодвинуть угрозу войны

Кажется, мир очень близко подошел к войне. Если бы не звонок Байдена Путину, то с высокой степенью вероятности российская ударная группировка вторглась бы в Украину, и никто не знает, чем бы это закончилось для мира и для нас. Мы, кстати, тоже были бы жертвами этой войны. Дело не только в прямых потерях — украинская армия дала бы серьезный отпор — но и в том, что в условиях войны наша страна неизбежно превратится в концлагерь, в сравнении с которым нынешняя ситуация покажется торжеством неограниченной свободы.

Поэтому главная и реалистичная задача встречи — отодвинуть угрозу войны. Но как? И можно ли добиться чего-то сверх того?

Идеальный результат

Идеальным — и недостижимым — результатом стало бы возвращение на путь не просто сотрудничества, но создания стратегического союза. К нему нет непреодолимых экзистенциальных препятствий. Мы для Америки, как и они для нас, не ДРУГИЕ, как, например, Афганистан. Мы слабее экономически, но близки культурно. В Америке масса людей с русскими корнями. У нас опыт сотрудничества и взаимодействия, включая войну с Гитлером. Путь стратегического союза должен, пусть и в очень дальней перспективе, привести к членству России в НАТО.

Союзнические отношения во время войны стали возможны благодаря общему врагу. Но враги есть и сейчас. Не только актуальные — исламские радикалы, но и многочисленные потенциальные угрозы — Китай, например. Кроме того, в отличие от времени Второй мировой, это вызовы не только от агрессивных политических структур, но и проблемы экологии, климата и, в целом, устойчивости цивилизации. Нам есть, что делать вместе. Но этого не будет — о стратегическом союзе они не договорятся.

Причины, по которым они не договорятся

В основе международного, да и внутреннего тупика, в котором оказалась наша страна, лежит не столько конфликт интересов или того, что понимается под интересами, не столько настороженность или, после Крыма, даже враждебность к России — обо всем этом можно договариваться. Важнее искаженная картина мира нашего руководства. Сползание России к катастрофе — к изоляции, к конфликту со всем миром и к риску войны — не случайно. Оно имеет психологические причины. Проблемы не в реальности, сколь бы сложной и противоречивой она ни была, проблема — в головах наших руководителей.

1. Прежде всего, это крайне архаическая мотивация их внешней политики. Внешняя политика для нашего президента не столько инструмент обеспечения безопасности и процветания своей страны — мы видим действия, прямо противоположные достижению этих результатов, сколько способ добиться сугубо личных целей — уважения к себе, не исключено — личного обогащения. Но главное — места в истории в качестве не только собирателя земель русских, но и победителя Америки. Не случайно же пропагандисты постоянно рассказывают, как весь мир восхищен нашим лидером, и транслируют чушь вроде той, что в Нью-Йорке празднуют его день рождения выпеканием бургеров по 1952 грамма по году его появления на свет. С местом в истории пока, правда, не получается — антиамерикански настроенные руководители государств, те же Эрдоган и Си, никакого лидерства Путина в противостоянии США не признают. Но для повышения самооценки есть европейские неонацисты, которые за небольшое вспомоществование готовы говорить, что угодно.

2. Такая внешняя политика — игра с нулевой суммой. Путин хочет не сотрудничать, а победить, причем побежденные должны признать его победу. Даже взаимодействуя по конкретным направлениям, по Ирану, например, Путин будет стараться именно победить союзников. Как Сталин мечтал не только о разгроме Германии, но и о продвижении на Запад. США и Англия, разумеется, тоже не были чужды двойной игре, но они не планировали захватить Москву или Псков — думали лишь о том, чтобы остановить Сталина. Сегодняшнее взаимодействие, если о нем удастся договориться, будет таким же, а значит, не может быть долгосрочным. И потенциальные партнеры это понимают.

3. Наши руководители не способны к переговорам. Ни внутри страны, ни на международной арене. Они никого не признают равными, и очень мало кого — независимыми от себя. Точнее, чья-либо независимость, особенно тех стран, которые были частью СССР или входили в орбиту нашего влияния, воспринимается ими как нарушение порядка вещей, доставляет «моральные страдания». Они не признают субъектности оппонентов. Всеми людьми, вышедшими в Украине на Майдан или у нас против Путина, или государствами, принимающими решения о санкциях, управляют извне.

4. В семантическом поле руководителей России доминирует фактор силы. Он существенен, но он не единственный и не всегда самый важный. Но они не видят других — фактора влияния или того, что называется мягкой силой, связанной с привлекательностью страны, а с этим у нас полный провал — бывшие республики СССР и государства Варшавского договора стремятся быть как можно дальше от нас, во многих из них уже и русский забыли. Собственно, поэтому наши руководители так и нервничают — мир сильнее, и в прямом и в косвенном смысле слова, они это понимают, хотя и стараются закрывать на это глаза.

5. Они на многое закрывают глаза, подменяя реальность туманными сновидческими фантазиями, в которых они стараются убедить граждан, но успешнее всего убеждают самих себя. Они говорят о покушениях на наш суверенитет и территориальную целостность, но никогда не конкретизируют эту угрозу — какие наши территории под ударом, кто и какими силами планирует их захватить? Аналогично и по другому мифу — нас сдерживают, ибо боятся конкуренции с нами. В каких сферах эта конкуренция представляется Западу опасной, проникновение каких наших товаров и услуг может подорвать экономику США или Европы? Ничего еще, если они понимают, что все это придумано ими самими во внутриполитических целях, хуже — если сами в это верят. Кнопка-то у них.

6. В их понимании суверенитет — это абсолютная свобода от каких-либо ограничений, даже от тех, которые государства накладывают сами на себя ради сотрудничества и безопасности. Фактически, они не признают ни ими же подписанных договоров, ни даже уголовного кодекса. Последнее свидетельство — «Не скажу!» Путина в ответ на вопрос, посадит ли он самолет со своим противником при пролете над территорией России? В переводе это звучит так: «Господин президент, совершите ли Вы преступление, если Вам того захочется? — Возможно!». Впрочем, в этом ответе, наверное, еще и элемент садизма — пусть все боятся.

7. И есть еще одна психологическая проблема. У лидеров нашей страны архаичный образ «правильного» мира. Их идеальная реальность — мир, поделенный между великими державами. В этом мире Индия — все еще колония Британии. Об освобождении народов, например, о том, которое случилось при распаде СССР, они говорят как о катастрофе. В мире, каким они хотели бы его видеть, колония может отойти другой империи, но не может освободиться.

Эти семь особенностей картины мира российских лидеров блокируют любую возможность договориться с ними о стратегическом взаимодействии, требующем хотя бы минимального доверия и признания законных интересов партнера.

О чем можно договориться

Но зато договориться можно на тех принципах, о которых давно мечтает Путин — на принципах новой Ялты — поделить мир. США важно остановить Путина, поэтому они могут пойти на такое соглашение. Путину тоже не нужна война, а лишь военное положение — ради снижения военной угрозы он тоже может пойти на уступки в тех сферах, которые важны для Запада.

Конкретно, Байден может потребовать от Путина невмешательства в дела Запада — прекращения терактов, хакерских атак, финансирования крайне правых. Шанс на успех есть, если у Запада наличествует готовность к жестким и затратным для себя действиям, если они готовы отнестись к ситуации как к войне и задействовать рычаги, которые сделают для Путина последствия продолжения его стратегии или нарушения договоренностей неприемлемыми.

То есть, Байден должен предъявить ультиматум. При встрече один на один это можно сделать, на публику это, конечно, прорываться не может — президент России должен сохранить лицо. Это проблема не только личностных особенностей Путина, но и природы его власти. В случае публичного унижения от него может отвернуться его ближний круг.

Но Байден должен будет что-то отдать Путину — нельзя действовать только на страхе. Что? Он не может отдать Украину. Не может — бывшую советскую Среднюю Азию — там уже Китай, Турция, Иран. Но может отдать (уже отдал?) Беларусь и, самое важное для нас — он может отдать нас. Он может сказать: «Владимир, сюда и сюда не лезь, а то я сделаю то-то и то-то — конфискую собственность и деньги, арестую твоих агентов, вышлю родственников твоих друзей, наложу эмбарго вообще на все. А вот у себя делай, что хочешь. Мы, конечно, будем выражать озабоченность, но SWIFT не отключим, нефть будем покупать, деньги твои не тронем».

И не возмущайтесь — Байден присягал своему народу, он отвечает не за нашу безопасность и комфорт, а за Америку и мир на планете. В конце концов, американцы не обязаны влезать во все преступления и беззакония, которые творят диктаторы по всему миру — в Африке или у нас.

Если встреча будет успешна, если им, даст Бог, удастся отодвинуть угрозу войны, то заплатим за это мы.

Леонид Гозман