Постапокалиптический «Оскар» для «Земли кочевников» нашего времени

25 апреля состоялась церемония вручения премии «Оскар», которую не может обойти вниманием ни один человек, имеющий какой-либо интерес к массовой культуре. Можно много спорить о соотношении подлинного искусства и чистой конъюнктуры в подборе и распределении наград, но «Оскар», безусловно, является отражением духа современности, диктует некоторые правила и ориентиры, а порой и опережает время, транслируя нечто пророческое.

В этом году мир увидел, как на исторической церемонии сказалась пандемия коронавируса, повлиявшая на все без исключения культурные сферы жизни общества. Массовые мероприятия долгое время были недоступной роскошью, в связи с чем вручение премии было перенесено на два месяца, а в ее регламент внесли некоторые изменения. В частности, на «Оскар» номинировались фильмы, вышедшие на потоковых сервисах и не показанные в кинотеатрах из-за ограничений. Также было уменьшено количество номинаций, формат мероприятия был более лаконичным и скромным, а телерейтинги обрушились более чем в два раза по сравнению с прошлым годом. Громких и широко разрекламированных блокбастеров в числе номинантов не было из-за кризиса кинотеатров, поэтому социальная повестка, на которой в основном держится независимое кино, была как никогда злободневна и актуальна.

В частности, церемония 2021 года стала рекордной по количеству «женских» номинаций, не было забыто также расовое и этническое многообразие. Но некоторые победы все же оказались неожиданными: яркий фильм об афроамериканской культуре «Ма Рейни: Мать блюза» был удостоен лишь награды за грим и костюмы, а статуэтка за лучшую мужскую роль досталась не Чедвику Боузману (темнокожему актеру, который мог получить награду посмертно), а представителю старой школы Энтони Хопкинсу, сыгравшему в фильме «Отец» роль аристократа, страдающего старческой деменцией. При этом награды за роли второго плана получили Дэниел Калуя — британский актер африканского происхождения, сыгравший в фильме «Иуда и Черный мессия», и кореянка Юн Ёджон за роль в картине «Минари».

Но особого внимания заслуживает, конечно, фильм, признанный в этом году лучшим, — работа Хлои Чжао «Земля кочевников», драма, посвященная людям без дома и близких, жителям абстрактной пустынной Америки, которая беспредельно далека от того красочного образа, который ассоциируется с этой страной у массового зрителя. Чжао, у которой в активе пока немного полнометражных работ, стала победительницей в номинации «режиссура», а награду за лучшую женскую роль получила Фрэнсис Макдорманд, сыгравшая в «Земле кочевников» роль пожилой американки, скитающейся по стране в своем фургоне.

Если отбросить ликования по поводу победы феминизма и мультикультурности (Хлоя Чжао стала второй обладательницей «Оскара» за режиссуру как среди женщин, так и среди азиатов), то к фильму возникает много вопросов чисто художественного характера. Чего в нем точно не прослеживается, так это стремления понравиться зрителю. Но всегда ли это похвально? Избыточная серьезность, недосказанность и аскетизм нередко оказываются банальным высокомерием, не несущим никакой творческой искры, но искусно пускающим пыль в глаза неискушенной публике. И, как в данном примере, умело отражающем социальные тренды и настроения.

В «Земле кочевников» в первую очередь бросается в глаза тусклая палитра, убаюкивающий звуковой ряд и отсутствие динамики, да и вообще сюжета как такового. О главной героине Ферн мы знаем то, что она потеряла мужа и после этого утратила всякое желание привязываться к месту обитания и «корням». Ей не нужен комфорт, она готова перебиваться случайными заработками, скромно питаться и справляться с естественными нуждами в походных условиях. То, что последнее демонстрируется на экране слишком откровенно, не идет фильму на пользу: достаточно было обозначить это косвенным образом. Также Фрэнсис Макдорманд проявила актерскую смелость, появившись в кадре полностью обнаженной (никакого особого подтекста в этом нет — только сухая будничность).

Роуд-муви — в целом интересный и романтичный жанр с большим потенциалом, но «Земля кочевников» абсолютно его не реализует, сосредотачивая внимание зрителя на крупных планах, затянутых и ничем не заполненных паузах и необязательном безмолвии. Некоторый огонек вносят непрофессиональные исполнители, сыгравшие по сути самих себя, — Линда Мэй, Суонки и Боб Уэлсс, в то время как опытный актер Дэвид Стрэтэйрн смотрится довольно вяло, и роль его персонажа в судьбе Ферн прописана как-то мимоходом.

В финале зритель не получает собственно никакой развязки и авторского ответа, героиня продолжает кочевую жизнь, по сути — плывет по течению. Можно объяснить это тем, что на склоне лет уже и не надо думать о каких-то свершениях и переустройстве жизни, человек имеет право на покой, а уж каким он его видит лично для себя, никого не касается. Но если уж такая история выносится на публичное обозрение, значит, за ней непременно стоят какие-то цели и намерения.

И здесь, похоже, они состояли в том, чтобы показать мир, в котором нам предстоит жить после недавних потрясений, затронувших все сферы. Но в первую очередь это сфера потребления, украшательства и досуга. Люди, показанные в «Земле кочевников», выживают именно благодаря тому, что не думают о завтрашнем дне, равнодушны к комфорту, одежде и пище (им хватает самого примитивного поддержания сил), не отягощаются философией, рефлексией и заботой о чужом мнении. Но в фильме это, строго говоря, их личный выбор, а реальность исподволь диктует эти правила, с которыми придется адаптироваться к новым обстоятельствам. Официально — во имя борьбы с пандемией, а реальные основания остаются за плотной завесой, которую, в частности, ткет для нас и расхваленное маститыми академиками кино.

Людмила Семенова