Война — крайнее средство

Напряженная обстановка вокруг Донбасса (пока, конечно, речь идет исключительно об этом регионе, Крым в плане военного обострения вряд ли вообще может рассматриваться) вынуждает задуматься о критериях победы для каждой из сторон конфликта (как явных, так и тех, которые находятся на втором плане).

Несмотря на то, что Россия всегда отрицала свое прямое участие в событиях на Донбассе, официальная позиция Украины заключается в оккупации этого региона российскими войсками, а значит, единственным критерием победы является «освобождение» территории. У такой постановки вопроса есть слабое место, на которое Киев и Запад в целом предпочитают закрывать глаза. Оно заключается в том, что само население двух республик не слишком горит желанием быть «освобожденным». Безусловно, иллюзии 14-го года развеялись, и люди на своем собственном личном опыте и примере убедились в том, что два режима — киевский и кремлевский — бесконечно далеки от народа и хладнокровно используют миллионы людей для своих собственных целей и задач.

Идея «возвращения на историческую родину» за прошедшие шесть лет существенно потускнела и утратила привлекательность. Как, впрочем, и идея возвращения на предыдущую родину Украину. Люди хотят, чтобы их оставили в покое — те и другие. Но, понятно, так не бывает.Тем не менее, для республик ДНР-ЛНР наиболее оптимальным результатом возможного обострения и даже столкновения станет удержание текущего статус-кво.

Для Киева оптимальным и на данный момент максимально возможным результатом может стать возвращение территории Донбасса вплоть до выхода на российско-украинскую границу. Зеленский таким образом решает все свои электоральные проблемы, снимаются вопросы со всеми существующими экономическими сложностями, обнуляются все предыдущие кадровые и иные провалы администрации Зеленского.

Я не берусь рассуждать о сугубо военных аспектах решения этих двух прямо противоположных задач. Есть разные мнения и оценки, которые по-разному моделируют возможные сценарии, но критерием истины, как всегда, выступит практическое воплощение тех или иных планов и проектов.

Проблема в том, что если Украина ограниченно субъектна, то республики ДНР-ЛНР вообще не субъектны по определению. А потому их «хотелки» стоят недорого.

В реальности есть два (а точнее, даже три) внешних по отношению к Украине и Донбассу игрока, которые и будут в конечном итоге определять конфигурацию как самого конфликта, так и его последствий.

Первый игрок — это, понятно, Россия. Однако она ограничена в своих возможностях, как военных, так и политических. Отчасти это подтверждается количеством выдвигаемых к границе войск (называется численность порядка 8-12 тысяч человек). Есть оценки и организационного характера — украинский Генштаб оценивает количество войск, выдвинутых непосредственно к зоне конфликта в пределах 30 батальонных групп. И в том, и другом случае такое количество и такая организационная форма говорят лишь об ограниченных задачах, которые можно поставить этим войскам. Играть Россия в любом случае будет вторым номером, что по сути, изначально ставит ее в положение обороняющейся стороны и только.

Количество стягиваемых в зону конфликта украинских войск, масштабы мобилизации, а главное — численность иностранных советников и структур поддержки — неизвестно. В России об этом не говорят в принципе, «на той стороне» по понятным причинам озвучивать такие данные не станут по определению. Но понятно, что в случае решения на проведение войсковой операции численность украинской группировки будет однозначно кратно выше сил, которыми располагают республики и, видимо, тех сил, которые могут быть (а могут и не быть) задействованы уже с российской территории.

В любом случае для Кремля как и для ДНР-ЛНР наиболее предпочтительным результатом любых событий будет удержание текущего статус-кво. Залихватские вопли пропаганды про «дойдем до Днепра/Киева/Львова/западной границы» можно смело пропускать мимо ушей. У нее работа такая.

С «той стороны» ситуация за спиной у Киева более сложная. Уже явно обозначились США и НАТО, причем почти часовой разговор Зеленского и Байдена не оставляет никаких сомнений — американцы действительно готовы к обострению. Вопрос лишь в его пределах и конечном результате. То же можно сказать и о другом внешнем участнике — Турции. Ее интерес, как и интерес США, не в помощи Киеву и не в разрешении донбасского конфликта. По аналогии с Карабахом для Турции более предпочтительным будет сценарий частичного разрешения этого конфликта с последующим вводом миротворческого контингента с участием Турции.

Этот вариант сбрасывать со счетов нельзя — хотя бы потому, что Кремль вполне может пойти на договоренности с турками, чтобы не выполнять условия американцев. И Эрдоган в происходящем вполне субъектен, но как и любой субъект, может получить нужный ему результат только в ходе сложных и затратных собственных мероприятий. Ничего с неба в руки ему не упадет.

Для США и Турции в таком случае разгром ополчения Донбасса становится однозначно необходимым — только при выполнении этого условия можно садить Путина за стол переговоров в положение капитулирующей стороны. Однако для Турции при этом важно, чтобы разгром российской группировки был исключен, в этом сюжете Турция и Россия «расписывают» Донбасс уже в порядке проведения там совместной миротворческой операции, под эгидой которой Турция получает право на военное присутствие.

Для США разгром российской группировки выглядит необходимым условием для того, чтобы предъявить при капитуляции Кремля список требований, выходящий за рамки Донбасса и Украины в целом. Это и отношения с Европой (Северный поток-2 и Турецкий потоки), это и коррекция политики на китайском направлении, что, пожалуй, для Байдена выглядит весьма и весьма важным. Кроме того, демонстрация капитулировавшего Путина позволит Байдену продемонстрировать европейцам всю ничтожность их самостоятельной от США политики. Поэтому Байден будет провоцировать Путина на ввод войсковой группировки на Донбасс и прямое участие в возможных боевых действиях. Без этого разгром невозможен.

Что может всему этому помешать? Обычная история: война непредсказуема. Поэтому даже в идеальных условиях она — крайнее средство. Особенно в ситуации, когда Турция и США, будучи субъектами происходящих событий, имеют разные подходы и цели в них. А значит — будут соперничать и конкурировать, создавая возможность использовать это соперничество и «проскочить» между их интересами. Впрочем, это слишком ювелирно для кремлевских дуболомов, но риск все равно существует. Поэтому говорить о конфликте, как о чем-то решенном, до его начала невозможно. Всегда есть шанс на то, что обострение «выгорит» без срыва в новую войну.

Анатолий Несмиян