Путинский общественный договор трещит по швам

Прощай, социальное государство, здравствуй социал-дарвинизм и пусть выживут сильнейшие! Судя по всему, примерно так можно охарактеризовать новую тактику борьбы с COVID-19, взятую на вооружение руководством России на время начавшейся новой волны пандемии.

Косвенно подтверждают этот вывод и слова президентского пресс-секретаря Дмитрия Пескова, прозвучавшие 5 октября. На фоне официальной статистики о возврате числа инфицированных ковидом в стране к майским показателям, высокопоставленный чиновник дал понять, что в Кремле к антиковидным ограничениям по образцу весны — лета 2020 возвращаться не планируют. А нет ограничений — нет дополнительных выплат и пособий.

О том, что повтора майско-июльской ситуации в России не будет, говорится и в заявлении члена Совета Федерации Валерия Рязанского. В тот же день, что и Песков, Рязанский подтвердил, что режим всеобщей изоляции по всей стране вводится не будет. Дескать, отечественная медицина набрала опыт по борьбе с этой напастью. При этом сенатор не исключил повторного закрытия границ и запрета авиарейсов.

Характерно, что подобные заявления (хоть и достаточно размытые, но, тем не менее, вполне читаемые) делают по преимуществу не Путин или глава правительства Мишустин — политики верхнего этажа российской власти, трепетно относящиеся к своим рейтингам, а чиновники хоть и высокопоставленные, но совсем иного уровня. И это понятно — ограничительные меры весны-лета были крайне непопулярны в народе. Впрочем, в понедельник и сам Путин высказался на эту тему, сказав, что о безвозвратном переходе школьников на дистанционку речи не идет.

Однако дело не только в рейтингах. Жесткий карантин в стране в наше время предполагает социальные выплаты. А это значит, надо залезать в государеву кубышку. Но государю этого как раз и не хочется. Социальные пряники кончились. Как изрек генсек СССР Леонид Брежнев, «экономика должна быть экономной».

Так что хватит, ребята! Никаких «нерабочих дней с сохранением заработной платы», никаких новых пособий. Теперь стратегия борьбы с ковидом в РФ такова: ни войны ему, ни мира, железный занавес на границах повесить, никаких дополнительных пособий не выплачивать. Как в анекдоте застойных времен: «Правды нет, Россию продали, остался только труд за три копейки». Работайте, граждане, и по возможности соблюдайте социальную дистанцию…

Формально за основу новой тактики борьбы с пандемией, как и ожидалось, берется, мягко говоря, неоднозначный шведский опыт. С той только разницей, что в Швеции изначально медицина и получше, и социальное государство не чета нынешнему российскому.

Как изрек доверенное лицо Владимира Путина доктор Мясников (тот самый, что недавно объяснял Навальному «хотели бы — ты бы еще в первый день сдох), «кому положено умереть — все равно умрут». Вот девиз борьбы с ковидом, которым по факту руководствуется теперь российская власть! Просто и дешево. И никаких дополнительных расходов государства на защиту населения.

Услуги именно таких экспертов, как Мясников, и востребованы сегодня в Кремле. Но не стоит забывать: наш добрый доктор, как и любой другой успешный карьерист, дает начальству только те советы, которые оно само хотело бы услышать.

Итак, картина нового этапа борьбы с коронавирусом в России, а заодно социальной, и не только, политики российского руководства, складывается вполне определенная. Граница закрывается, карантин в условиях пандемии, по сути, отменяется. Он будет действовать лишь в отношении стариков — но они и так не работают. Пусть себе тихо доживают дома. Впрочем, и эта мера будет носить скорее рекомендательный характер.

На макроуровне речь идет об отказе от тех элементов социального государства, которые были явлены российскому народу весной. Средства, выделенные тогда, конечно, произвели впечатление на обывателя, однако в перерасчете на каждую отдельную семью получились копейки. Но сейчас и того не будет.

Это и есть новая реальность. Однако она несет опасность не только для людей, которых власть по-тихому бросает на произвол судьбы. Она опасна и для самой власти.

Дело в том, что нынешняя (в какой-то мере патерналистская) система в России сложилась не случайно и не потому, что Путин — выходец из советской эпохи, как кому-то кажется. Сверхмонополизм в экономике, конечно, достался нынешней Российской Федерации в наследство от СССР. Однако после очень краткого периода демонополизации начала 1990-х годов, проходившей, впрочем, достаточно формально (яркий пример тут — ваучерная приватизация), началась новая быстрая концентрация капитала в руках немногих.

При Путине монополизация усилилась, поскольку собственность и капитал прилипали к рукам не только тех, кто близок к власти или просто физически уничтожил своих конкурентов, как это было во времена Бориса Ельцина. После 2000 года монополизм укрепился благодаря тому, что в нем выросло значение близких к верховному правителю силовиков и его ближайших друзей. В такой ситуации «конкуренция», «развитие малого и среднего бизнеса» стали просто фигурами речи, даже если подобные призывы порой и попадали в какие-то госпрограммы.

На деле в экономике такого типа большое число мелких собственников неизбежно выбрасываются на улицы. Для Путина, после второй войны в Чечне действительно стремившегося к стабильности и относительному покою в обществе (не по доброте душевной, а просто потому что только в этих условиях он может править столько, сколько захочет), это было недопустимо. Именно поэтому в нынешней России и начинает развиваться социальное государство, которое до недавнего времени заключалось в том, что в стране выплачивалось значительное количество пусть и небольших, но разнообразных пособий и пенсий. Возможно, кто-то не знает, но до недавнего времени в РФ было довольно просто оформить инвалидность, чтобы получать по ней соответствующее пособие, позволяющее худо-бедно существовать. Есть разнообразные, хоть и тоже небольшие, выплаты на детей и так далее.

Помню, как один региональный эксперт на заседании Комитета гражданских инициатив рассказывал, что в некоторых регионах в сельской местности почти все население вместо того, чтобы заниматься каким-нибудь мелким бизнесом, просто живет на пособия. Обвинять людей в этом глупо. Многие ведь пробовали заняться бизнесом, и в конце концов решили, что чем ежедневно рисковать и давать взятки, проще плюнуть на все и оформить какое-нибудь пособие или субсидию. Кто их осудит за это в наших российских реалиях?

Таким образом подавляющее большинство взрослого населения современной России стали либо наемными работниками государства и крупного капитала, связанного с тем же государством, либо получателями тех или иных социальных выплат. В итоге сложилась система, при которой власть с ее приближенными олигархами подгребла под себя почти все ресурсы.

Негласный «общественный договор» путинского государства в том, что власть обещала понемногу поддерживать народ материально, а он ее за это укреплять политически. Однако ресурсы для такого типа экономики и политики до кризиса 2014–2015 годов в России формировались в основном за счет нефтегазовой ренты. Когда цены на нефть в период с 2000 по 2014 год порой доходили до почти 150 долларов за баррель, проводить ее было вполне возможно. Но, как не раз приходилось отмечать, этот источник сегодня пересыхает на глазах.

Ярким примером того, что государство взяло курс на отказ от своих прежних социальных обязательств, стала пенсионная реформа 2018 года. Однако это был лишь первый шаг. За ним неизбежно последует постепенное, внешне незаметное, прикрытое пропагандистским словоблудием сокращение пособий и пенсий. Впрочем, возможен и вариант, когда формально все могут оставить на месте. Просто «уронят» рубль к основным валютам раза в два, как уже было сделано в 2015. А граждане пускай выкручиваются, как могут.

Правда, в этом случае путинский «общественный договор» если не рухнет, то уж точно затрещит по швам.

Александр Желенин