Конец мечты о советском величии

Число россиян, желающих вернуть своей стране статус супердержавы, какой был у СССР, упало до самого низкого значения за последние 17 лет. Согласно недавнему опросу ВЦИОМ, таковых сейчас всего 31%. Не трудно догадаться, что самый высокий процент граждан, желающих, чтобы Россия вновь обрела этот статус, был отмечен в 2014 году, когда отечественные телеканалы, на фоне операции по «возвращению Крыма в родную гавань» захлебывались в патриотическом угаре. Однако даже в 2014 число россиян, заявлявших о желании вернуть РФ в разряд супердержав, не превысило 42%.

Сегодня большинство опрошенных ВЦИОМом российских граждан настроены более миролюбиво. Как было отмечено, лишь 31% из них хотят превращения России в супердержаву, 44% заявили, что их вполне устроило, если бы Россия находилась в числе «одной из 10-15 экономически развитых и политически влиятельных стран мира», а 10% вообще считают, что их стране «не следует стремиться ни к каким глобальным целям». О том, чтобы «добиться лидерства на постсоветском пространстве», мечтают всего 6% респондентов, что даже меньше тех, кто не определился с ответом (9%).

То есть очевидно, что откровенные реваншисты в России сейчас в меньшинстве.

Тут важно подчеркнуть, что сам этот опрос проводился государственной социологической службой, и призван не только исследовать настроения граждан, но и в определенной мере их формировать. В данном случае очевидно, что речь идет о зондировании и будировании реваншистских настроений в обществе. Их, как мы видим, исповедуют меньше трети россиян. Много это или мало?

Здесь на ум неизбежно приходит сравнение с Германией между мировыми войнами. Как известно, немцы считали себя несправедливо обиженными по результатам Первой мировой войны. Среди исследователей того времени сложилось общее мнение, что реваншистские настроения стали одной из основных причин прихода к власти нацистов в 1933 году.

Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП) во главе с Гитлером была тогда главной реваншистской силой в немецком обществе. Однако даже несмотря на то, что выборы в Рейхстаг 1932 года проходили на фоне затянувшейся Великой депрессии, от которой Германия также очень сильно пострадала, несмотря на вызванную экономическим кризисом массовую безработицу, а также на то, что нацисты активно использовали не только реваншистские, националистические, но и социальные лозунги, НСДАП набрала на парламентских выборах 1932 года всего 34%. Правда, этого «всего» ей тогда хватило, чтобы в конечном итоге создать однопартийное правительство во главе с Гитлером в должности канцлера — конституция веймарской Германии это позволяла. На фоне этого 31% россиян, также исповедующих реваншистские настроения, уже не кажутся чем-то несерьезным.

Конечно, есть и отличия с тем временем. Сравнивать 34% голосов, набранных немецкими нацистами на выборах 88 лет назад и результаты социологического опроса в современной России, не вполне корректно по ряду причин. Например, 34% голосов позволило НСДАП занять доминирующее положение в Рейхстаге. Согласно же современной российской конституции, парламентское большинство должно превышать 50% от числа депутатов Госдумы. Вроде бы, опасаться нечего.

Однако не стоит утешать себя формальными расхождениями с той эпохой. Мы прекрасно понимаем, что не только правящая «Единая Россия», имеющая сегодня две трети депутатских мандатов в Госдуме, является партией геополитического реванша. Практически весь состав нижней палаты российского парламента таков. Это наглядно продемонстрировали события 2014–2015 годов, когда за присоединение Крыма к России в полном составе проголосовали не только депутаты ЕР, но и трех партий думской «оппозиции», за исключением двух «отщепенцев» — Ильи Пономарева и Дмитрия Гудкова.

Впрочем, существенен и другой факт. Нынешние расклады в российском парламенте имеют второстепенное значение — сопоставимое с его ролью в современной политической системе Российской Федерации, в которой главным ее органом и политическим институтом выступает один человек.

Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что изменения, привнесенные этим человеком в ходе июньско-июльского плебисцита 2020 года в и без того сверхпрезидентскую ельцинскую конституцию 1993 года, еще больше сосредоточили всю власть в его руках и позволяют ему находиться на вершине государственной пирамиды как минимум до 2036 года. Однако, как ни крути, Россия все же остается электоральной автаркией. А это значит, что человеку, занимающему верховный пост, важно опираться на мнение значительной части населения. И это мнение сейчас, как видим, не в пользу реваншистских проектов.

Что не означает, что на постсоветском пространстве не будет каких-либо аннексий и аншлюсов. Как раз можно смело прогнозировать обратное — просто потому, что экономическая система, выстроенная в современной России, себя исчерпала. Внутренних ресурсов для развития она больше не имеет — российский газ продается в Китай по заведомо убыточным ценам, а цены на нефть уже с трудом покрывают издержки по ее добыче и транспортировке. Это значит, что ресурсы для развития все больше будут добываться правящей группировкой не внутри страны, а вовне.

А стало быть, экспансионистская политика продолжится, но, по возможности, внешне будет более мягкой. В госпропаганде слова «присоединение» или «воссоединение» будут заменяться на термины «интеграция» и «поддержка». Примерно так, как сейчас в случае с Белоруссией.

Александр Желенин