Путин предполагает, а история располагает

Слова Владимира Путина о каких-то силовых резервах, мобилизованных, чтобы спасти Александра Лукашенко от попыток насильственного свержения, вполне можно истолковать как обещание «братской помощи» в стиле 1968 года, но можно и как дежурное напоминание о собственной значимости. Не хочу гадать. Диапазон потенциальных импровизаций вождя очень широк.

Однако самое время напомнить, что есть вещи, которые выше любых вождей. Лукашенки уходят или временно задерживаются, безумная «братская помощь» поступает в полном объеме или здравомыслие все-таки берет верх — но при любом ходе событий исторический поворот уже произошел, и никакой экспорт в Белоруссию росгвардейцев и никакие выдумки кремлевских политконструкторов переиграть его не смогут.

Белорусская политическая нация родилась и заявила о себе. Значит появится и белорусское национальное государство. Может быть, не сейчас. Может быть, лишь после того, как провалятся попытки «исправить» ошибку то ли Ленина, то ли еще кого-то, в ком Путин видит виновника раздела царской империи на союзные республики. Наши первые лица, как им кажется, делают историю, но не понимают, куда она движется. Сломать жизнь многим людям они могут, но отменить неизбежное — нет. Только отложить.

Вся история бывшего советского пространства последних тридцати лет — это процесс рождения и роста национальных государств.

У нас ошибочно считают, что при Борисе Николаевиче на это госстроительство Москва смотрела сочувственно или, если угодно, ему попустительствовала, а вот при Владимире Владимировиче взялась за ум и, никому не потакая, начала собирать отпавшие земли.

На самом деле уже вначале 90-х Абхазия и Южная Осетия были де-факто отделены от Грузии. Как и Приднестровье — от Молдавии. Примерно тогда же Таджикистан стал российским военным протекторатом.

Что же до западных провинций бывшей империи, то не все знают, что в сегодняшней Эстонии живут примерно 100 тыс. российских граждан — вдвое больше, чем в Латвии. Это память об одном неосуществленном проекте 90-х. В возрожденной независимой Эстонии не жаловали советских переселенцев и их потомков. Под знаменем их защиты в 90-е годы велась холодная война с Эстонией и щедрой рукой раздавались российские паспорта. За этим маячил план отделения руссконаселенного эстонского северо-востока. В Латвии дискриминация была жестче, а русскоговорящих больше, но крупного проекта в работе не было, и паспортов поэтому выдали гораздо меньше.

Хотя сочувствия к балтийскому государственному строительству Москва не выказывала никогда, оно продвигалось довольно уверенно. В итоге часть его плодов досталась и русскоговорящим, большинство из которых все-таки получили тамошнее гражданство и во многом ассимилировались.

Гораздо более толерантно официальная Россия все эти тридцать лет относилась к давлению на русских жителей в новых государствах Центральной Азии и Закавказья. И «мягкий» Ельцин, и «твердый» Путин запросто жертвовали их интересами ради военных, коммерческих, да и просто товарищеских отношений с местными правителями.

В Казахстане доля русских уменьшилась с 40% до нынешних неполных 20%. Из Туркмении всех русскоговорящих просто выставил еще предыдущий обожествленный диктатор. В дружественной, избавленной, как считается, от грузинского гнета и во всем зависимой Абхазии сейчас остается лишь малая часть русских из обитавших там при Советах.

Оформление и укрепление новых государств происходило в эти тридцать лет почти без сбоев. Каждое из них рано или поздно обзаводилось тем режимом, которым хотело, нравился он Москве или не очень. Российские попытки воспрепятствовать этому вели к кровопролитиям и драматическим разводам, но еще ни разу не повернули историю вспять.

В 2008-м закончился развод с Грузией, которая потеряла часть земель и ушла навсегда. В 2014-м, при похожих, но гораздо более драматичных обстоятельствах, — с Украиной. Само ее государственное существование многими у нас воспринималось как недоразумение. Ведь украинской политической нации якобы не было. Но нация ни у кого не спрашивает, есть она или нет, и если выходит на историческую сцену, то уже не покидает ее.

Случались и нестандартные повороты. В 2018-м революция в Армении привела к власти режим Никола Пашиняна, Москвой не санкционированный. Нашему начальству, вопреки обычаю, хватило благоразумия с ним поладить. Да и свобод для каких-то резких геополитических движений у новых армянских властей нет.

И вот подошла очередь Белоруссии. По периметру России остались только две страны — она и Казахстан, — относительно которых казенная Москва сохраняет иллюзии, будто можно их «не отпустить». Попытается ли Путин еще разок перехитрить историю? Между иллюзией и действием, тем более такого масштаба, есть дистанция. На одно это сейчас и надежда.

Сергей Шелин