Тайна сосуществования: народ и Путин знать друг о друге не хотят

Время от времени наши интеллектуалы с особой охотой принимаются рассуждать о низких гражданских качествах широких масс. И сейчас именно такой момент.

Почему народ не возвышает голос против антиконституционного переворота, упразднения демократии и увековечения путинской власти? Почему не обращает внимания на пикеты и петиции? Как ему не стыдно молчать?

Вовсе не стараясь кого-то оправдывать, скажу, что причины народного равнодушия понятны. Упразднить демократию невозможно, поскольку ее и так нет. Поправки в Основной закон, даже самые курьезные, ничуть не интересны простому гражданину, который старой Конституции не читал, но уверен, что она не соблюдалась. Что же до несменяемости Путина, так ведь в ней и раньше ни у кого не было сомнений.

Люди краем глаза видят бурную и комичную суету в начальственном кругу, но не замечают ни перемен, ни тем более «переворотов». Все они уже произошли в прошлые годы.

Возможен ли всплеск недовольства среди граждан? Вполне. Но только если будут затронуты их сегодняшние интересы и ожидания. Если эпидемия станет массовой, а власти бездарно себя проявят. Если подскочат цены. Если начальство начнет жульничать со всевозможными индексациями, которые успело наобещать.

На сегодня причин для такого всплеска нет. Вот свежий бюллетень фонда «Общественное мнение».

На просьбу самостоятельно назвать несколько привлекших внимание событий недели ровно половина опрошенных вообще затруднилась ответить. Не видят они важных событий.

Об эпидемии вспомнили 33% респондентов. Хотя эта доля в последнее время от недели к неделе растет, и, отвечая на отдельный вопрос, 48% сообщили, что боятся заболеть, но по-настоящему страх в массы пока не проник. Сказывается, видимо, почти полное отсутствие больных и инфицированных — по крайнее мере, в официальных отчетах.

Тем не менее даже и сейчас ни одна проблема не занимает в народных мыслях место, сопоставимое с коронавирусом.

Вторую по значимости позицию опрошенные отвели идлибскому кризису и переговорам Путин с Эрдоганом. Об этом вспомнили 6% сограждан. Причем с явным вздохом облегчения по поводу того, что поднятая пропагандистами истерия оказалась очередным инфошумом и война не состоялась.

Интересующихся деталями тамошних боев нет. Не исключу, что в грезах людей, обитающих за стеной, карта Идлиба с красными и синими стрелами, указующими на магистрали М4 и М5, висит в каждом офисе, торговом киоске и даже яранге. Но в реале рядовой россиянин просто не хочет еще одной непонятной войны в далеком краю.

Что же до остальных сюжетов казенной шумихи — поправок, путинских интервью и прочего подобного, — то они «привлекли внимание» лишь считанных процентов рядовых граждан. Которые, впрочем, почти не заметили ни падения нефтяных котировок (в день опроса оно только еще набирало ход), ни ускорения роста цен. Но опыт показывает, что как только инфляция всерьез идет вверх, люди быстро это замечают, и их отзывы начинают далеко опережать статистические рапорты.

Итак, в общественных координатах простого человека чего-то фатального еще не происходит. Страхи есть, но пока не оправдываются. Ну а начальство, как всегда, шумит о чем-то своем.

А теперь сравним народную повестку с повесткой вождя, который «работает на полную катушку», несмотря на коронавирус.

В эту пятницу Путин собирал Совбез. Как вы думаете, на чем сосредоточились главные люди страны? Правильно — они «обсудили выполнение договоренностей по Идлибу, заключенных в ходе недавнего рабочего визита президента Турции». И в самом деле, что нынче может быть важнее для России?

Уж кто всегда помнит об Идлибе, так это Путин. Днем раньше он даже сам звонил Эрдогану, чтобы о нем потолковать. Глава России редко к кому обращается сам, обычно ему звонят другие. Но исключительная важность предмета, видимо, заставила отложить условности.

Впрочем, на упомянутом заседании Совбеза также «рассматривались угрозы распространения коронавируса». Это прошло последним пунктом обсуждения и было отражено в одной неясной фразе.

И еще из новостей последних дней. Кремлевская пресс-служба открывает аккредитацию для освещения майских юбилейных мероприятий. Ни одного намека, что эпидемия заставит что-то свернуть. Пример дружественного и политически родственного Казахстана, власти которого отменили парад 9 мая, проигнорирован. Идеологические ставки слишком велики, и эпидемия явно меркнет в их тени.

В 11-й, 12-й и 13-й серии путинских интервью, показанных за последние дни, глава России размышляет о неотложном — о перспективах приезда на юбилей «бывших союзников по антигитлеровской коалиции», хотя перспектива эта по понятным причинам становится все более эфемерной; вспоминает недобрым словом давнишнего своего недруга Ходорковского и отставника Саакашвили (который «бегает по площадям-то, по крышам как кот мартовский»); рассуждает о виновниках и истоках Второй мировой войны, предлагая копать глубоко и «посмотреть хронологию развития событий начиная с 1918—1919 годов»; разъясняет, что бизнесмены — жулики, но есть еще надежда их перевоспитать.

Надо думать, именно с воспитательными целями Путин вызвал в четверг в Ново-Огарево «ведущих российских инвесторов», дабы, как обычно, напомнить, что их «избавят от излишнего давления административных и правоохранительных структур». Но этот люд, видимо, и в самом деле трудновоспитуем. Десятки лет им это талдычат, а с них как с гуся вода. Уклоняются от инвестиций. Просто-таки ускользают.

Зато утешением для вождя стали собеседования с чиновниками — шефом Министерства просвещения, начальником Новгородской области и пр. От них он и в эти дни слышит только знакомое и привычное: «На сегодняшний день мы осуществляем мониторинг ваших майских указов и 2012 года, и 2018 года… Сбоев никаких не будет…» «Владимир Владимирович, хотел бы начать с интересной, хорошей новости. Новгородский школьник занял первое место на Всероссийской олимпиаде по искусственному интеллекту. Все это произошло благодаря тому, что вы меня поддержали три года назад…»

Как видим, круг размышлений и сфера интересов главы России просто не пересекаются с интересами и мыслями рядового россиянина. Один живет в прошлом, другой — в настоящем. Один не опасается эпидемии, другой напуган. Один борется за уважение иностранных врагов, другой хочет поменьше о них слышать. Один узнает о жизни от придворных лизоблюдов, второй — по личным впечатлениям.

И есть, возможно, немалая управленческая мудрость в том, что две эти сферы стараются не сближать. Ведь если они пересекутся, то может получиться нехорошо.

Вот посмеиваются над топорностью внесения в поправки вечного правления. Стоило Терешковой предложить, как Путин тут же и согласился.

А представьте себе, что закрутили бы этакий ритуал — с мольбами, отказами, новыми мольбами, новыми отказами.

В Китае в таких случаях с шутливым уважением говорят: «Отказывается трижды, как Чжугэ Лян». Действительно, этот авторитетный деятель эпохи Троецарствия, перед тем как бросить занятия философией и принять командование войсками, заставил упрашивать себя несколько раз, и это как бы легитимизировало его новый статус.

Но у нас-то не Китай. Затягивание спектакля с уговорами перевело бы продление власти Владимира Путина в дискуссионную плоскость и невольно начало бы втягивать в эту дискуссию широкие массы, принуждая их думать о легитимности происходящего.

Как раз этого и хотят избежать. Верхи и низы слишком далеко разошлись и должны как можно меньше вникать в мысли друг друга. Сегодня именно на этом и держится их сосуществование. А что будет завтра — не спрашивайте.

Сергей Шелин