Быть ли войне — решат в Москве

В четверг Эрдоган приедет к Путину. Народы двух держав привыкли к чередованию ссор и примирений своих вождей и знают, что далеко заглядывать смысла нет. Но перейдет ли нынешняя ограниченная война за Идлиб в неограниченную прямо сейчас, будет решено в российской столице.

Напомню, что Идлибом называют подконтрольную туркам зону в северо-западной Сирии — более обширную, чем одноименная провинция, и населенную, по турецким подсчетам, тремя-четырьмя миллионами местных жителей и беженцев. Там дислоцированы антиасадовские формирования, из которых часть признается экстремистами-джихадистами, а часть — нет. Формально война идет между ними и войсками Асада, состоящими во многом из присланных и вооруженных иранцами шиитских экстремистов Ливана и Ирака. А фактически это все сильнее напоминает прямую войну Турции и России.

Идлиб вместе с северной полосой сирийских земель, из которых турки несколько месяцев назад прогнали курдских ополченцев и помогавший им американский контингент, в Анкаре считают долей, которая причитается Турции при разделе прежней Сирии.

Чтобы понять, будет ли Эрдоган биться за эти завоевания и на кого в своей битве сможет опереться, нужно отжать густое пустословие, которое, как облако, окутывает происходящее.

Не надо думать, что Турции придет на помощь Совет безопасности ООН, Евросоюз или НАТО. Хотя, разумеется, турки их к этому призвали. И конечно же, друзья и союзники Анкары выразили «солидарность с Турцией», заявили о необходимости «прекратить неизбирательные воздушные удары сирийского режима и его покровителя России», а также разъяснили, что ситуация в Идлибе «не имеет военного решения». После чего разошлись с чувством выполненного долга. Воевать за турок никто и не думает.

Европейцы вообще не мыслят своего участия в каких-либо новых войнах. Но даже если бы мыслили, то уж точно не ради Турции. Оставаясь формальным членом НАТО и входя в европейское таможенное пространство, турецкий режим думает только о себе и давно не считается ни с атлантической солидарностью, ни с европейскими учреждениями.

Впрочем, Эрдоган знает, по какому месту их ударить. Скопившиеся в Турции беженцы из Сирии снова брошены на Европу. Пять лет назад европейцы принимали их, шумно восхищаясь собственным благородством. Сегодня в панике пытаются перекрыть границы. Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель ринулся в Анкару, а на пятницу намечен экстренный сбор всех министров иностранных дел ЕС. Впрочем, самое большее, что Эрдоган сможет выжать из перепуганных европейцев, — это деньги. Перспектива каких-то серьезных санкций ЕС против России, которые нужны ему как козырь для торга с Путиным, может возникнуть только в случае реального прорыва в Европу новых миллионов переселенцев. А до этого пока далеко.

С Соединенными Штатами, которых Турция просит срочно прислать оружие, тоже не очень клеится. Эрдоган их только что унизил — и сделал это демонстративно. Американцы в северной Сирии отступали перед турками с такой стремительностью, что их брошенные опорные пункты пришлось потом уничтожать с воздуха. Если США с их миролюбивым президентом Трампом вообще согласятся помогать блудному союзнику на деле, а не на словах, так только в обмен на деятельное раскаяние. То есть на отказ от российских С-400, от энергосотрудничества с Москвой и т. п. Но такое можно вообразить, лишь если Путин по-настоящему загонит Эрдогана в угол. А до этого пока не близко.

Как и путинская Россия, эрдогановская Турция одинока и должна полагаться на себя. Но это мощная экономическая и военная держава. Ее армия явно сильнее российской группировки в Сирии, даже и подкрепленной спешно проведенными через проливы кораблями с десантниками и крылатыми ракетами. Полноформатная война с турками на Ближнем Востоке потребовала бы от Москвы совсем других человеческих, материальных и политических трат.

Но, может быть, Путин припугнет Эрдогана — и тот уйдет из Идлиба без боя? По-моему, это не очень вероятно. Ставки сделаны, и открытый проигрыш поставит под вопрос сам эрдогановский режим, и без того теряющий популярность у себя дома. Ему нужно сохранить свои сирийские завоевания. При этом на большее он сейчас не претендует.

Не стоит примать всерьез болтовню некоего эрдогановского советника, пообещавшего России «ужасную месть» и даже «расчленение» с помощью «25 миллионов российских мусульман». Нам ли не понимать, какие задачи поставлены перед этим пустозвоном? Ну конечно, у правителя турок есть свои жириновские и захаровы. Странно, если бы их не было.

Эрдогану надо верить не тогда, когда он включает на полную громкость своих «советников», а когда говорит, что ему не хочется войны ни с Россией, ни с Ираном. В сегодняшних обстоятельствах турецкому президенту, пожалуй, не нужна даже война с асадовским Дамаском. Достаточно, чтобы Асад перестал покушаться на Идлиб.

Надо сказать, что Иран в войну и не лезет. Видимо, там догадываются, что один из немногих реальных способов мобилизовать-таки Америку на помощь туркам — это именно открытое, безо всяких прокси-формирований, иранское вторжение в Сирию. Вот рахбар Хаменеи к этому и не стремится.

Менее ясно, к чему в Сирии стремится Путин. На уровне инстинкта понятно — к тому, чтобы весь мир его уважал. Включая, разумеется, и Эрдогана. Только каким конкретным способом этого добиться?

Ликвидировать в Сирии все антиасадовское? Но надо ли спешить? Ведь делить трофеи после этого придется с иранцами. А на них как сядешь, так и слезешь. И сам Асад, почувствовав себя в безопасности, потеряет всякую управляемость. Не говоря уже об упомянутых издержках силового выдавливания турок из Идлиба.

С другой стороны, проявить слабость перед Эрдоганом — значит вписать в красочную и полную эмоций историю двусторонних отношений абсолютно неприемлемую страницу.

Вот вам и сюжет предстоящей встречи двух вождей. Эрдоган точно знает, чего хочет, а Путин — только чего он не хочет. На то, что они обойдутся без немедленной войны, надежда есть. На то, что установят долгий мир, — нет.

Сергей Шелин