Тридцать лет как братьев нет

Ничего удивительного, что у нас не празднуют тридцатилетние юбилеи, выпавшие на эти месяцы и особенно на ноябрь. Берлинская стена пала 9 ноября 1989-го. Тодор Живков, имя которого считалось синонимом болгарского социализма, был смещен соратниками по партии 10-го. Пражская «Бархатная революция» началась 17-го. Венгерский референдум о смене общественного строя состоялся 26-го. Мирная смена режима в Польше произошла немногим раньше, а немирная в Румынии — чуть позже. Вот такая «Осень народов», как ее иногда называют в параллель «Весне народов», которая перевернула Европу в первые месяцы 1848-го.

Тридцать лет назад за считанные недели наша империя, если еще и не формально, то по существу лишилась всех своих восточноевропейских владений. «Меньшие братья» отчалили на Запад с явным намерением оформить развод с СССР и Россией, став членами НАТО и Евросоюза. Что вскоре и произошло.

Хотя мало в какой метрополии годовщину державного распада отмечают с воодушевлением, в упразднении империи часто видят историческую неизбежность. Но только не у нас. Официальное мнение по этому поводу, как и по многим прочим, нарочито расплывчато. Однако, если судить по штампам госпропаганды, смену курса восточноевропейских стран следует считать продуктом коварства западного врага и первым этапом подстроенной им величайшей геополитической катастрофы XX века.

«Бархатные революции»? Так ведь их устроила закулиса. Надо знать азы конспирологии. А несметные толпы на улицах были лишь марионетками тайных кукловодов и наемников-заводил, специально обученных в секретных подрывных центрах.

Если же взять более мягкие версии, то «западных партнеров» уличают в том, что они то ли вступили в злостный сговор с Горбачевым, то ли злоупотребили его доверчивостью, поклявшись не брать восточноевропейцев в НАТО, да и в экономическом смысле соблюдать меру в освоении их земель.

В сознании наших вождей история — это «большая игра», которую ведут несколько главных мировых начальников. Такого понятия, как воля народных масс, не существует. Какая может быть воля у простолюдинов? Ими всегда кто-нибудь манипулирует.

В этих координатах просто невозможно понять, что восточным европейцам изначально не подходил навязанный им тоталитарный социализм. Или разонравился, как, например, чехам, которые в 1948-м приняли его почти с энтузиазмом, но потом явно приуныли.

И позднее, в менее репрессивные времена, когда подавление местных бунтов осталось в прошлом, обитатели «стран народной демократии» десятки лет жили с мыслью, что в случае каких-либо их несанкционированных импровизаций придет старший брат с Востока и окажет помощь.

Устойчивая память масс об этой зависимости объясняет вступление в НАТО бывших соцстран гораздо яснее, чем подлинное или мнимое коварство Коля, Буша-старшего и его Госдепа, якобы обещавших главе СССР не расширять свой военный альянс на Восток. Политика — искусство возможного. И в атмосфере, в которой восточноевропейские народы верили, что НАТО защитит их от бывшего старшего брата, предотвратить их вхождение в это объединение было не по зубам никакому западному вождю.

При этом принято не замечать парадокс. Финляндия и отчасти Австрия, оказавшиеся после Второй мировой в советском военном пространстве, но избежавшие насаждения нашего строя и вассально-диктаторских режимов, в НАТО так и не вступили. Хотя помешать им Москва уже не смогла бы, и взяли бы их туда более охотно, чем, допустим, Болгарию и Румынию.

Там, где наши вожди в конце сороковых и в пятидесятые не стали самовыражаться и перекручивать гайки, в конце восьмидесятых обошлось без революций, а в последующие годы — без резкого ухудшения отношений с Москвой. Народы этих государств прожили послевоенные десятилетия совсем не так, как восточные немцы или поляки, и поэтому не видели причин радикально менять свои режимы и внешнюю политику. А тамошние правительства, подтвердив нейтралитет своих стран, просто выразили волю масс.

Оба эти урока — «народно-демократический» и «финляндский» — наши власти так толком и не усвоили. Попытка обращаться с Украиной как со «страной народной демократии» привела к перманентному кризису, в котором теперь приходится жить. А заигрывания с антилиберальными движениями и режимами в Восточной Европе основаны на непреодоленном заблуждении, будто они рвутся в вассалы и ими можно всерьез манипулировать в борьбе с западноевропейским мейнстримом.

Но само возникновение режимов орбановского типа — результат решений народов. И их нынешнее существование, весьма не одобряемое руководящими классами Евросоюза, доказывает, что восточные европейцы тридцать лет назад действительно обрели независимость. Со всеми ее принадлежностями, в том числе и с правом устанавливать у себя сомнительные порядки.

Сейчас тамошние режимы предпочитают сами манипулировать ближними и дальними, включая Москву. Мысль о жертвах ради солидарности с Россией против старой Европы большинству из них так же странна, как и идея солидарности со старой Европой против России. Принудительным интернационализмом они наелись в бытность вассалами нашей империи — и практиковать его в какой бы то ни было новой форме совершенно не приспособлены.

Соседи есть, а братьев нет. И тридцать лет спустя пора бы уже перестать печалиться по этому поводу.

Сергей Шелин