Обвинения людям науки — это приговор государству

Задержан и отпущен под подписку о невыезде директор Физического института Академии наук член-корреспондент РАН Николай Колачевский. Его подозревают в контрабанде в Германию оптических материалов военного назначения. В ФИАНе проведены обыски и устроено пока еще редкое в научных центрах маски-шоу с десятками автоматчиков. Будет наука для ученых.

Польза, впрочем, и в том, что бравы молодцы сквозь полицейское забрало увидят, как скромно обставлен храм науки. Из ФИАНа вышли практически все наши Нобелевские лауреаты. В том числе Басов и Прохоров, создатели лазеров и пионеры современной оптики. Поскольку ученым вменяется в вину контрабанда оптических материалов, легко предположить, что сегодня Басов и Прохоров получили бы не Нобелевскую премию, а билет в кутузку.

Экспорт высокотехнологической продукции устами президента РФ объявлен стратегическим направлением рывка, который должен обеспечить наукоемкий сектор. Успехов мало, но в оптике, по старой памяти, мы можем заявить о себе на мировом рынке. В ФИАНе обычные стекла умеют покрывать особым напылением, чтобы изменить отражательную способность в нужную сторону. В Германии на метеостанциях русские «окошки» установлены на лазерных приборах, которые измеряют скорость ветра. Тонкая работа — заслуга маленькой компании «Триоптикс», которая имеет опыт сотрудничества со знаменитым Институтом имени Макса Планка и арендует помещения у не менее знаменитого ФИАН. Несколько «окошек» поставлены в Германию со всеми необходимыми разрешениями. Два последних «окошка» были задержаны по подозрению в их военном назначении. Стоимость злостной контрабандны исключительная — по 1 тысяче евро за «окошко». Ущерб, грозивший родине, предотвращен.

«Триоптикс» могла бы стать для нас золотой курочкой, аналогом «Ксерокса» или «Хьюлетт Паккард», но курочку решили прирезать на первом вздохе. Логика силовых структур неопровержима: наблюдения метеостанций могут быть использованы вражеской авиацией. Товарищ, бди! По этой логике надо запретить весь экспорт из России. Ибо русская нефть — горючее для натовских танков, газ — обогрев казарм, алюминий — крылья для самолетов, пшеница — прокорм для армии, древесина — приклады для автоматов, водка — для поднятия духа. Уж не говорю про ракетные двигатели, на которых США поднимают в космос спутники-шпионы. Промашка вышла, недогляд.

Комментировать происшествие сложно. На первый взгляд — сплав торжествующего невежества и воинствующего произвола. А также абсурд, который превращает наши редкие достижения в высоких технологиях в уголовное преступление и отпугивает последних инноваторов и инвесторов. Это даже не выстрел себе в ногу. Настоящее харакири, продиктованное параноидальной шпиономанией и отжившими свой век представлениями о потребностях государства.

Расцвет отечественной науки пришелся на Атомный проект. Благодаря этому проекту мировые лидеры считаются с Россией. Если бы Атомного проекта не было, страшно подумать, как бы пошла история и как бы изменилось наше самоощущение. Львиная доля физиков в Атомном проекте вышла из ФИАНа. В том числе известные даже некоторым молодцам в масках Сахаров, Тамм и Гинзбург. Их имена можно прочесть на барельефах, если напыление на шлеме позволяет. Да и вообще, почти все наши Нобелевские лауреаты родом из ФИАНа. Вспоминаю про Атомный проект по той причине, что его руководитель Берия при его кровожадности не посадил в тюрьму ни одного ученого, а некоторым даже прощал легкие вольности.

Правда, сам Лаврентий Палыч впоследствии оказался английским шпионом. Причем самым важным — крупнее Пеньковского, Гордиевского и даже Скрипаля. Но это не снимает вопроса, почему в эпоху тоталитаризма органы не преследовали ученых так напористо и жестко, как в эпоху демократии? Престарелый профессор Виктор Кудрявцев из головного ракетного института, зампред Сибирского отделения РАН Иван Благодырь, знаменитый хирург член-корреспондент Евгений Покушалов — последние жертвы. Еще раньше — профессор Сойфер из Владивостока, профессор Данилов из Красноярска, профессор Бабкин из Москвы, эколог Никитин из Санкт-Петербурга. Самый жестокий приговор получил кандидат наук Игорь Сутягин, который анализировал открытые источники и выуживал оттуда информацию. Ему дали 15 лет — больше, чем Клаусу Фуксу, который передал СССР атомные секреты после Второй Мировой войны.

Почему так резко обострились отношения российской власти и российской науки? Можно предположить, что у людоеда Берии, когда он видел ученых, руки чесались и слюна капала, но перед ним поставлена безусловная цель — сделать бомбу. Цель оправдывает средства — характеристика советской правовой системы. Но сегодня правовая система действует по гораздо более жесткому принципу — отсутствие цели приводит к произволу. Мутные и нелепые обвинения вызывают стойкое ощущение оговора и использования часто беззащитных ученых в качестве инструмента выяснения отношений внутри силовых структур. А верховная власть уже не защищает ученых, ибо нет в них особой нужды…

Ни о какой модернизации, цифровой революции и экономике знаний при тотальном запрете на контакты с зарубежными коллегами говорить не приходится. Обвинения ученым, которые напоминают ковровую бомбардировку, — это приговор государству. Силовики обрекают страну на арьергардные бои и служат, по существу, пятой колонной, как бы они ни прославляли себя во время бесконечных профессиональных торжеств.

К слову, врачей-вредителей, как выяснилось, благодаря Лаврентию Палычу, в СССР не водилось. Но казалось выгодным их создать, по камерам рассадить. История знает: эти преследования стали самоубийственными для авторитета власти. Зачем наступать на старые грабли и выдумывать ученых-вредителей?

Конечно, ФИАН не обходили репрессии. Однажды в 1930-х годах арестовали академика Владимира Фока. Он стал одним из ученых, которых вытащил из тюрьмы Петр Капица. Сын Фока, который тоже работал в ФИАН, рассказывал мне, что после тюрьмы отец сказал: «Я понял, что такое свобода, когда мне вернули шнурки». Сегодня свобода — это быть плохим и никому не нужным ученым.

Сергей Лесков