Пить в России стали меньше, но местами — отчаяннее

Названы регионы с самой высокой смертностью от алкоголя. Лидируют Чукотка и Магаданская область, следом идут окрестности Москвы и Петербурга. В чем причина такой пугающей географии? И как это соотносится со статистикой, согласно которой Россия стремительно трезвеет?

О том, что в нашей стране пьют все меньше, мы слышим уже который год. Сначала об этом рассказывали доморощенные эксперты, а недавно оптимистичную динамику подтвердила ВОЗ. Из недавнего доклада международной организации следует, что за последние 13 лет потребление алкоголя в России сократилось на 43%.

Такая бодрая статистика не особенно расходится и с наблюдениями обывателя, особенно столичного. Куда ни плюнь, кругом ЗОЖ, вегетарианство, любительские марафоны, осознанность, трудоголизм, перфекционизм и прочие скучные «измы». И вдруг — какая-то алкогольная смертность. К слову, Россия по этому показателю в рейтинге той же ВОЗ занимает четвертое место в мире, после Молдавии, Литвы и Белоруссии. Ну а отдельные наши регионы переплюнули в убийственном пьянстве и эти страны.

И ладно бы только Чукотка да Магадан. Это же «край земли», там «делать нечего» и «любой бы спился с тоски». Но в Новгородской-то области, в Ярославской, в Ивановской, в Тверской, в Тульской, во Владимирской что происходит? Туда что, ЗОЖ не завезли? Или люди просто не научились «брать ответственность за свою жизнь»? Там же культура, история, кремли-монастыри-заливные луга — а народ мрет от водки! И, кстати, от водки ли?

Статистика продаж алкоголя в этих регионах заставляет задуматься. Если в лидирующих по летальному пьянству Чукотке и Магаданской области в год покупают более 20 литров крепкого спиртного на душу, то вот в Тульской области продается меньше 9 литров на человека — а смертность от алкоголя в два раза выше средней по стране. В Ивановской, Новгородской области показатель смертности еще выше, а уровень продаж в алкомаркетах не превышает среднероссийского. Что за чертовщина?

Между тем во внезапный алкогольный ад на фоне жизнерадостной статистики Россия уже падала. И не так давно. Конец 2016-го, массовые отравления поддельным «Боярышником». Помните? Тогда еще больше трети пострадавших были женщины, среди них оказались медсестра и воспитательница детского сада.

Никто не утверждает, что новгородцы или владимирцы массово сидят на «фунфыриках». Не хочется переоценивать и фактор возвращения в хозяйства самогонных аппаратов (хотя говорят, что это будто бы сейчас даже модно). Более того: чтобы допиться до смерти, не обязательно быть законченным алкоголиком. Статистика учитывает не только смерти от цирроза печени или несвоевременного опохмела, но и отравления, пьяные ДТП, утопления во время купания навеселе и прочие несчастные случаи под градусом.

Может быть, пить и правда стали меньше. Но, по всей видимости, отчаяннее. И вот это уже легко объясняет кажущуюся географическую странность.

Люди, живущие на столичной периферии, часто зарабатывают в столицах. Жизнь их чрезвычайно трудна. В Москве и Петербурге они обычно трудятся вахтами на тяжелых работах, живут по месяцам в нечеловеческих условиях. А некоторые, наоборот, мотаются до столиц из соседних областей каждый день — по 150-200 километров в одну сторону. Каждый день этим людям пить некогда, а вот в выходные им, вконец измочаленным, хочется расслабиться. Переключиться. Забыться. Было бы удивительно, если бы после адской недели эти несчастные мечтали о походе в театр. К тому же напиться — дешевле. И катарсис, быть может, глубже.

Есть и другой момент. Пить могут не от усталости и задерганности, а от отчаяния. Те, кто не работает в богатых мегаполисах, часто туда наезжают по каким-нибудь делам или к родственникам. Туляки, оказавшиеся в Москве, или новгородцы, гостящие в Петербурге, чувствуют чудовищную несправедливость. Они видят разницу в зарплатах в полтора-два-три раза, видят благоустроенные дворы, красивые проспекты, просторные и ухоженные парки, новые поликлиники и школы, детские развивающие центры. Они не понимают, почему одни имеют все это просто по праву прописки, а другие этого лишены, потому что не там родились. Люди негодуют. Но куда им пойти со своим негодованием? Они идут в винный магазин. Или к приятелю самогонщику.

Разумеется, картина отнюдь не такая однородная. Допиваются до смерти не только от неустроенности — и не только дешевой водкой. Путевки на тот свет выписывают себе, казалось бы, вполне благополучные и даже успешные граждане. Их дорога в ад может быть вымощена бутылками дорогого вина, рома или виски. Кто-то пьет от скуки, у кого-то экзистенциальный кризис, у кого-то «неудачные гены» или просто «что-то в жизни пошло не так».

И все же новая география российского пьянства явила нам вдруг такие закономерности, которые трудно просто взять и отбросить. Феномен алкогольного пояса столиц нуждается в более пристальном изучении.

Марина Ярдаева