Крушение переговорных столов

Разочарование, с которым комментаторы отзываются о провале ханойской встречи Трампа с Кимом, объясняется, по-моему, не столько рухнувшими надеждами на «денуклеаризацию» КНДР, сколько тем, что не состоялся анонсированный протокол, о туманных пунктах которого удобно было бы порассуждать. А так — вожди даже не поели на прощание и разъехались. Скучно.

Хотя удивляться есть чему. Трамп сейчас остро нуждается в успехах, и подписание какого-то соглашения, создающего видимость движения вперед, выглядело реальным. То, что лживой бумаги не появилось, надо поставить американскому президенту в плюс.

Другое дело, что сама идея добиться от династии Кимов ядерного разоружения путем торговли за «столом переговоров» была изначально фальшивой, какие бы дифирамбы Трамп ни пел Киму-внуку.

Любые переговоры (кроме «переговоров» победителя с побежденным или таких, которыми манипулируют более сильные игроки) приводят к успеху лишь в тех редких случаях, когда обе стороны заранее готовы договориться и с упреждающим знанием этого факта садятся друг с другом беседовать. Пример — «круглый стол» властей и оппозиции в Польше, устроенный в начале 1989-го, но полностью подготовленный в 1988-м.

Что же до Северной Кореи, то политика ядерного вооружения проводится ею уже несколько десятилетий. В итоге страна обладает не только атомной бомбой, но и средствами доставки. Это — важнейшая часть идентичности тамошнего режима. Добровольно обменять такие козыри на чье-то хорошее отношение или на деньги — в его глазах полный абсурд, если не святотатство.

Поэтому дипломатическая стратегия Ким Чен Ына — отступать на третьестепенных участках, требовать за это дорогостоящие награды, подписывать, если собеседники так уж просят, ничего не значащие бумаги и тянуть время. Пока этот режим не взят в буквальном смысле за горло — Америкой, Китаем или кем угодно, — его логика просто не может быть другой. И даже на грани гибели, он, возможно, все равно не уступит в главном. Но это не проверено.

Вот и все, что можно сообщить о прошлых и будущих собеседованиях Кима с Трампом.

А что сказать о «курильских» переговорах Москвы и Токио?

Два с половиной года назад, делая трехлетний прогноз под названием «Четырнадцать предсказаний», я писал, что возвращение японцам Южных Курил исключено, а в качестве утешительного приза Япония получит бесконечно длинные торги на эту тему.

Я исходил из того, что отдача японцам главных островов из желаемых четырех, Кунашира и Итурупа, абсолютно неприемлема даже для гораздо более покладистого режима, чем наш нынешний, — это ведь распечатало бы Охотское море, которое сейчас замкнуто курильской цепью. А согласие Японии взять только лежащие в стороне и совсем крошечные Шикотан и Хабомаи, заплатив за них сказочную цену и пойдя на множество других уступок, я считал немыслимым ввиду крайней невыгодности для них подобной сделки.

И вдруг сегодня это оказалось на грани возможного. Премьер Абэ вроде бы тайком соглашается даже и на такой вариант, отрезает себе путь назад, устраивая шоу с клятвой на могилах предков, и регулярно является на поклон к нашему вождю, буквально валяясь у него в ногах.

В ответ глава российской дипломатии разъяснил на днях: «Условия для решения проблемы мирного договора пока отсутствуют полностью… Заключение мирного договора, как я уже многократно говорил, означает необходимость признания нашими японскими соседями результатов Второй мировой войны во всей их полноте, в том числе суверенитета Российской Федерации над всеми Курильскими островами».

Это вовсе не отказ от «стола переговоров». Этикет требует быть конструктивными. График дальнейших встреч и бесед никто не отменял. Просто японцам рекомендовано положить на этот стол свою капитуляцию: согласиться осваивать Шикотан и Хабомаи, не получив над ними суверенитета, отказаться от военного сотрудничества с Америкой, оплатить российские суперпроекты в Приморье и пр. и пр. Хотя после 1945-го Япония ни с кем не воевала и даже достигла определенного экономического могущества, все это в совокупности было бы равносильно признанию ею разгрома в крупной войне.

Интересно будет посмотреть, что произойдет, если кроткие японцы возьмут да и согласятся даже на это. Возможно, список требований сразу обогатится чем-нибудь еще более выразительным. Вот что значит ждать от переговорного стола того, чего он заведомо не может принести.

Мировые конфликты часто делят на движущиеся к разрешению, поскольку о них ведутся переговоры (например, о Курилах или о кимовской атомной бомбе), и на тупиковые, относительно которых переговоры не ведутся или прерваны (о разделе Кашмира между Пакистаном и Индией, об иранской ядерной программе, об «отдельных районах Донецкой и Луганской областей», как они названы в Минских протоколах, и т. п.)

Это разделение только сбивает с толку. Конфликты иссякают, когда меняется состояние умов, и стороны принимают решение их прекратить, а вовсе не тогда, когда подписываются какие-то бумаги. Ни заключение Обамой сделки с Ираном, ни разрыв этой сделки его преемником никак не повлияли на иранское решение соорудить средиземноморскую империю и обзавестись ядерным оружием. Или взять договор об РСМД, который все меньше интересует обе стороны и уходит в прошлое под разговоры о желательности его сохранения.

Неподдельные, реально работающие компромиссы не могут быть продуктами ритуальных объятий и застолий высших лиц. Да и самой тяги к компромиссам в сегодняшнем мире все меньше. Древние инструменты международной жизни — сила и угроза ее применить — берут реванш. Грубые и жестокие, но, в отличие от всех прочих, влекущие практические последствия.

Сергей Шелин