Спасательный круг из тьмы веков

В селе Грузино Новгородской области боготворят Алексея Аракчеева. Грузино — это его вотчина, пожалованная графу императором Павлом I. Расцвета оно достигло при императоре Александре I, когда Аракчеев стал вторым человеком в государстве — военным министром и управляющим Императорской канцелярией. Современная аналогия — глава администрации президента, выше чиновник не запрыгнет.

Граф Аракчеев, как нас учили в школе, оставил о себе дурную память, Это была незыблемая позиция историков на протяжении почти двухсот лет с момента его смерти. Профессора описывали его как исключительного реакционера, который притеснял военную школу Суворова и угодничал перед императором. Пушкин оставил знаменитую эпиграмму: « Всей России притеснитель, Губернаторов мучитель, И Совета он учитель, А царю он — друг и брат. Полон злобы, полон мести, без ума, без чувств, без чести…»

Герцен в «Былом и думах» описывал зверскую, до смерти расправу Аракчеева над крестьянами села Грузино, убившими, как сказали бы сейчас, в рамках самозащиты, любовницу графа Настасью Минкину, которая изуверски пытала дворовых. Почему же сегодня потомки замученных крестьян боготворят Аракчеева, собирают деньги на памятник графу, подбирают экспонаты для музея его имени и проводят фестиваль «Аракчеевская щука»?

Справедливости ради надо сказать, что в последние годы историки по-новому оценивают деятельность Аракчеева и даже называют его одним из наиболее эффективных администраторов в русской истории. Что касается личной честности и принципиальности, то равных Аракчееву, которому император доверял чистые бланки со своей подписью, не было и уж давно нет. Но вряд ли жители села Грузино в курсе исторических диспутов. Графа они боготворят по другой причине, и разобраться в этом важно, для понимания того, что чем живет и дышит русская провинция.

Аракчеев обустроил в Грузино один из самых красивых и обширных садово-парковых ансамблей XIX века со скульптурами Ивана Мартоса (памятник Минину и Пожарскому на Красной площади). Графский дворец, пристань на реке Волхов, откуда пароходы ходили в столицу, пруды с системой мелиорации, благодаря которой в округе не было комаров. Здесь был храм Андрея Первозванного, единственный в России сельский собор. Рядом — знаменитый фарфоровый завод Кузнецова, поставщик императорского двора. Богатые села, тучные стада, благодатные земли. Вокруг — военные поселения кантонистов с могучими аракчеевскими казармами, которые сохранились поныне и напоминают Михайловский замок в Северной столице…

Сегодня графа Аракчеева назвали бы инвестором. Судя по фотографиям, ничего похожего в России не было. Но все великолепие в прошлом. Весь ХХ век происходило разрушение имения Аракчеева и вместе с ним постепенное увядание налаженной жизни. Еще в 1940-е годы Грузино сохраняло исторический облик. Но в 1944 году артиллерия сравняла имение с землей, а то, что уцелело, увезли в Новгород. Восстановить ансамбль в Грузино в голову никому не пришло, хотя лежавшие в руинах европейские города после войны сумели вернуть исторический облик. Ни храма, ни дворца, ни пристани…

В последние два десятилетия уже не увядание, а почти агония. Закрылись все заводы, даже фарфоровый, который держался дольше всех. Хозяева завода осели в Москве. Расформирована воинская часть в селе Медведь, которая обеспечивала жителей работой. Идея обустроить в аракчеевских казармах кадетский корпус, как сделал Аракчеев, не нашла поддержки у властей и у инвесторов. Думаю, и кадетов бы тоже не наскребли, поскольку села вымирают, молодежь стремглав бежит, жизнь держится на пожилых людях.

Всюду окрест закрываются фельдшерские пункты, школы, аптеки, детские сады. Зарплата в 10 тысяч рублей считается царской. Самый надежный источник дохода — пенсия. Отсюда единодушное осуждение пенсионной реформы. При полном и безнадежном отсутствии работы это решение властей видится издевательством, будто его вдохновила тень Настасьи Минкиной.

Об уважении к истории придумано много мудрых мыслей. Эти афоризмы в данном случае кажутся лицемерными. В Грузино с музеем Аракчееву, его памятником, которого не было в России ни в какие времена, с фестивалем «Аракчеевская щука» — уже больше, чем любовь к истории. Это инстинкт самосохранения, борьба за кусок хлеба. Когда люди лишены будущего, единственный способ продлить свое существование — зацепиться за фалды исторических персонажей, которые связаны с малой родиной. Аракчеев, кем бы он ни был в действительности, из тьмы веков бросает потомкам спасательный круг.

Вклад в историю, когда надо бороться за выживание, вторичен. Стараниями родимой власти русская земля, которую обустраивал далеко не безгрешный граф Аракчеев, приобретает все более отчетливые признаки прокаженной и необитаемой территории. Можно предположить, что граждане, устав взывать о помощи, вслед за Аракчеевым реанимируют сомнительных персонажей русской истории и придумают фестивали в память о Малюте Скуратове, наркоме Ежове, Лаврентии Павловиче…

Щука сдохла, а зубы остались. Будто про графа Аракчеева сказано. Для многих сел и городов из-за того, что мы преступно долго отрицали законы развития, последним способом извлечения средств для пропитания осталась монетизация истории. Семьи кормятся за счет пенсии стариков. Города — за счет эксплуатации истории. В будущее мы не идем, окопались в прошлом.

Безысходность русской жизни не так заметна в столицах, но в малых городах и селах тоска режет глаз. В последние полгода мне довелось побывать в селах Тверской, Владимирской, Ивановской, Вологодской, Ярославской, Новгородской областей. Людей безумно жалко, они прошли трудный путь, но не видят будущего. Безразличием и цинизмом власти люди поставлены на грань выживания. Еще совсем недавно процветали колхозы-миллионеры, стада насчитывали сотни голов, а сейчас осталась пара фермеров на село, да три коровы. Это страшно: до аптеки — за несколько десятков километров на такси. Нищие и больные старухи-поэтессы, которые находятся в каждом русском селе и которые самозабвенно читают стихи о любви к своему краю, — это приговор власти.

Но, может быть, призрак Аракчеева способен для общей пользы материализоваться? Граф был известен тем, что категорически отказывался от царских наград. «Ты ничего не хочешь от меня принять», — огорчался император. Но еще больше Аракчеев был известен безжалостным отношением к казнокрадам и мздоимцам. Что если фестиваль «Аракчеевская щука», который в Грузино имеет скромный гастрономический характер, развернуть на всю Россию, но придать ему иное толкование? Хорошо бы, если призрак Аракчеева начнет бродить по России.

Сергей Лесков