Тихий эскалатор вместо социального лифта

Перспективы существования в условиях надвигающегося экономического застоя для многих россиян довольно безрадостны (подробнее об этом читайте в статье «Кому на Руси жить будет не хорошо»). Каковы же возможные стратегии поведения будущих страдальцев?

Первый вариант – это отъезд за границу. Реальные возможности эмиграции или даже временного трудоустройства в иных странах совершенно несоизмеримы с тем вниманием, которое данной стратегии уделяется в досужих разговорах. Противники режима все чаще говорят о возможном массовом бегстве из России свободолюбивых мозгов. Сторонники – скандируют в ответ что-то вроде «Чемодан. Вокзал. Гейропа». В общем, все вроде бы выступают за то, чтобы поскорее размежеваться. Однако на практике данный сценарий возможен лишь для узких категорий российских граждан, к которым относятся бизнесмены и чиновники, востребованные рынком специалисты, а также девушки на выданье.

Еще Владимир Высоцкий справедливо отмечал, что «мы в Париже нужны как в русской бане лыжи». Для массовой эмиграции богатые страны должны открыть нам двери, а именно этого после крымской истории они точно делать не станут. Украинцы, скорее всего, займут некую трудовую нишу в Евросоюзе (тем более, что нелегально и полулегально они там уже присутствуют, работая официантами, продавцами, горничными и т.д.), но для россиян соответствующей ниши нет. Более того, те варианты трудоустройства, которые в массовом порядке предлагает гастарбайтерам Европа, как правило, привлекательны для граждан нищающих стран, находящихся в остром кризисе. А для жителя России, пребывающей в состоянии застоя на нефтяной игле, менять статус учителя в Тамбове на положение официанта в Римини вряд ли имеет смысл.

Разбогатевший человек уехать может, поскольку правдами или неправдами приобретет с помощью денег вид на жительство. Однако этот вариант можно назвать скорее пенсионной эмиграцией, нежели активным способом поиска альтернатив застойному существованию в России. Скажем, человек типа Юрия Лужкова может все заработанное «непосильным трудом» вложить в домик на австрийских просторах и наслаждаться спокойной старостью. Но если эмигрант хочет продолжать вести бизнес, могут возникнуть проблемы.

Знаю одного толкового предпринимателя, который давно живет за рубежом, однако проводит дома лишь уик-энд, а на рабочую неделю ездит в Россию, поскольку лишь на российском рынке он чувствует себя конкурентоспособным. Если возможности для предпринимательства постепенно сойдут на нет, то таким людям, как он, останется лишь проедать ранее заработанное.

С востребованными мировым рынком специалистами дело обстоит не лучше. Есть, конечно, узкий круг людей, которые за рубежом легко устроятся, но в целом уровень квалификации молодежи, которой предстоит у нас в ближайшие годы сидеть без работы, я бы не переоценивал. Миллионы юношей и девушек при получении образования ориентировались в «благословенные нулевые» на госслужбу, где можно брать взятки, и на всякие должности типа пиара, которые создавали одуревшие от сыпавшихся на них нефтедолларов компании. Когда от пиара в экономике останется лишь пар, предложить свои «таланты» на мировом рынке подобная публика не сможет.

Похожим образом обстояло дело на исходе СССР. Миф о прекрасном советском образовании не помог нашим инженерам, врачам и учителям покорить просторы вселенной. Один мой знакомый, уехав за рубеж, мыкался годик-другой на случайных заработках, а затем вернулся в Россию, где сделал неплохую карьеру благодаря быстро развивавшейся в «лихие 90-е» рыночной экономике. Образование ему не понадобилось, однако умение жить в России сильно помогло подсуетиться и наладить деловые связи.

Наконец, о дамах. В Италии как-то раз я встретил хозяйку гостиницы, которая в прошлом была русской спортсменкой. Красивая, стройная девушка вышла замуж за немолодого сеньора и взяла на себя ведение бизнеса, поскольку отель заполнялся в основном нашими соотечественниками. Порой она с гордостью мне говорила, что у сеньора Джузеппе вилла в Альпах, куда они ездят на уик-энд. Однако большую часть времени вид у нее был весьма унылый. И это не удивительно: при взгляде на сеньора Джузеппе сразу становилось ясно, что Настя выходила замуж не за него, а за его банковский счет.

А что остается тем миллионам, которые не могут стать бизнес-пенсионерами в Австрии, не способны претендовать на большую зарплату в Силиконовой долине и не обладают качествами, привлекающими стареющих итальянских сеньоров?

Молодежи придется жить, соразмеряя желания с возможностями. Социальные лифты сменятся медленно ползущими вверх эскалаторами. Вряд ли многие люди в крупных городах впадут в нищету. Однако им придется привыкать к мысли, что тот статус, который в «лихие 90-е» можно было обрести к тридцати годам, нынешний молодой человек обретет, в лучшем случае, к пятидесяти. Оригинальность мысли и склонность к нестандартным бизнес-идеям выйдут из моды. На их место придет конформизм, который отличал советскую молодежь 70-х. Поскольку без конформизма и любви к начальству ты ничего не достигнешь даже к пятидесяти.

Юные бизнесмены в дорогих костюмах, сколотившие состояние потому, что нашли невостребованную ранее рыночную нишу, исчезнут лет через десять, как исчезли к середине 70-х физики и лирики шестидесятнической эпохи. Типичной фигурой в экономике и на госслужбе станет пузатый немолодой дядя, воспроизводящий своим обликом старинный типаж «инструктор райкома по вопросам курирования советской торговли».

В малых городах, где жизнь окажется значительно хуже, чем в мегаполисах, скорее всего, не будет функционировать даже «эскалатор». В острых кризисных точках (например, при закрытии единственного крупного предприятия в городе с промышленной монокультурой) бедолагам придется, чтобы прокормиться, налечь на садоводство и огородничество, как было в те же 90-е. В других местах, как обычно, налягут на водочку. И чем талантливее выйдет у папы с мамой молодой человек, тем больше он станет на нее налегать. Поскольку зарплата на заводе у него, наверное, будет, а вот перспектив выбраться из глухой дыры – никаких.

Точнее, выбраться куда-то на месяц один раз в год он, пожалуй, сумеет, поскольку отпуск свой будет проводить в духе советской рекламной кампании «Отдыхайте в здравницах Крыма!». Однако, вернувшись домой, он вновь погрузится в мир унылой безнадеги, описанный в свое время великим русским драматургом Александром Вампиловым.

Впрочем, один социальный лифт для провинциалов останется. И он, как ни странно, будет, скорее, напоминать социальные лифты не 70-х, а 30-х гг. ХХ века. Поскольку политическому режиму в соответствии с уже явно наметившейся ныне тенденцией нужно будет поддерживать силовиков, т.е. тех, кто способен подавлять врагов внешних и внутренних, бюджет будет финансировать обучение и содержание офицеров и прокуроров в ущерб учителям и врачам. Армия станет, как в сталинские годы, реальной возможностью для провинциального паренька выбиться в люди. За этот социальный лифт придется, похоже, расплатиться согласием на то, чтобы стать невыездным (уже сегодня силовиков за границу выпускают с жесткими ограничениями).

В общем, подводя итоги, можно сказать следующее. Небольшое число людей с мозгами покинет крупные российские города и осядет за рубежом. Небольшое число людей с военной косточкой покинет малые города и переберется в крупные, чтобы при необходимости дубасить тех протестующих людей с мозгами, которым не удастся эмигрировать. А в остальном страна превратится в застойное царство, мирно дремлющее под звуки тихо журчащего нефтяного ручейка.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

Перейти на страницу автора