Младич получил пожизненный срок за «месть туркам»

Международный трибунал по бывшей Югославии в Гааге признал сегодня генерала Ратко Младича виновным в геноциде мусульман в Сребренице в июле 1995 года и других тяжких преступлениях против несербского населения Боснии и Герцеговины. Однако, как и ранее в нескольких схожих процессах, трибунал снял обвинения в геноциде в шести других общинах БиГ. Тем самым международное правосудие поставило точку в деле, которое считают ключевым, имея в виду роль Младича в самом кровопролитном конфликте в Европе со времен Второй мировой войны.

В одном из парков Сараево есть неброская скульптура кричащего человека, которая стороннему наблюдателю, наверное, показалась бы странной. Это Рамо Османович зовет своего сына Нермина. Их останки нашли в одном из массовых захоронений в Боснии в 2008 году, через 13 лет после войны. Видеокадры, на которых отец умоляет сына сдаться в плен, убеждая, что ему ничего не грозит, стали одним из трагичных символов 1990-х.

Боснийская война (1992-1995 гг.) унесла более ста тысяч жизней, останки восьми тысяч человек до сих пор не найдены. Жертвами осады Сараева стали 11 тысяч жителей, среди них 1600 детей, погибших от артобстрелов и снайперских пуль. Через двадцать два года после конфликта Международный трибунал вынес вердикт человеку, которого считают чудовищем все те, чьи близкие пострадали от сербских формирований. Между тем для сербского «патриотического» лагеря Младич остается героем, который защищал «сербские интересы» и «справедливо» мстил за убитых сограждан.

До последнего момента в окружении Младича говорили, что неизвестно, сможет ли он присутствовать при вынесении приговора, что из-за нескольких инсультов и тюремных ограничений его здоровье окончательно подорвано. Однако в суд он пришел в хорошем настроении и, входя в зал, перекрестился. Судью он слушал спокойно, иногда морщась или улыбаясь. В какой-то момент Младичу стало плохо, и объявили паузу. Пошел слух, что команда генерала симулирует критическое состояние, чтобы сорвать вынесение приговора. Тем не менее, он ненадолго вернулся в зал, чтобы назвать судью лжецом и отвергнуть обвинения. После этого Младича вывели, и приговор он дослушивал за дверью.

Младичу – генералу Югославской народной армии, было суждено оказаться в Боснии в период распада СФРЮ, когда республики одна за другой оформляли свою независимость. После того, как 12 мая 1992 года боснийские сербы объявили о создании собственной армии, Младича назначили ее командующим. Подразделения ЮНА, которыми он до этого командовал, стали ядром новых сербских формирований. При поддержке Белграда боснийские сербы за короткое время взяли под контроль две трети территории Боснии и Герцеговины.

После того, как Международный трибунал в 1996 году выдвинул свои обвинения, Младич исчез из поля зрения на 15 лет. Его арестовали 26 мая 2011 года власти Сербии. Спустя несколько дней Младич уже был в Гааге.

Международный трибунал считает Младича и бывшего лидера боснийских сербов Радована Караджича, которого в прошлом году приговорили к 40 годам тюрьмы, главными участниками преступной кампании. Ее целью, как утверждается, было полное очищение от боснийских мусульман и хорватов территорий, которые сербские лидеры считали своими, а также их объединение с Сербией. Среди свидетельств геноцидных намерений среди прочего - и публичные заявления Караджича и Младича.

Так, с парламентской трибуны Караджич заявлял, что стремление к независимости лишь «приведет Боснию в ад, а мусульманский народ, возможно, исчезнет». Спустя несколько лет в Сребренице Младич перед телекамерами отдал приказ «отомстить туркам», что обернулось убийством восьми тысяч человек в считанные дни. Позднее их останки были обнаружены в массовых захоронениях. В 2007 году Международный суд ООН квалифицировал действия в Сребренице как геноцид. Большинство пленных и гражданских лиц были убиты во время массовых казней, при этом жертвы были перезахоронены неоднократно, чтобы скрыть следы расправ.

В документах МТБЮ отмечается, что наиболее масштабные и тяжкие преступления против несербского населения совершались еще в шести областях - Фоча, Ключ, Котор-Варош, Приедор, Сански Мост и Власеница. Однако, как и в предыдущих процессах в Гааге, сторона обвинения не смогла доказать, что эти события являются именно геноцидом. Таким образом, эта формулировка сохраняется только в отношении расправ в Сребренице.

Массовые сербские издания в ожидании приговора вышли с романтическими историями о довоенном прошлом Младича и «сенсациями» о заговорах западных спецслужб. В России журналисты, в основном, интересовались его здоровьем и политическими взглядами. При этом основным источником информации выступал сын Младича – Дарко. Он рассказывал среди прочего, что его отец считает украинский сценарий «более современной версией югославского», под которым он в свою очередь подразумевает «развал» страны при содействии Запада.

Неизвестно, есть ли у самого Младича возможность и мотивация следить за украинскими событиями, но вполне очевидно смещение акцентов в российском информационном поле, при котором факты, установленные в ходе многолетних расследований, остаются в тени.

К слову, «патриоты» любят перебрасывать подобные мосты между Балканами и Украиной. Весьма образно это делают представители «русского мира» с боевым опытом в бывшей Югославии. В этих кругах распространен тезис, что в 1990-е годы в Боснии была предпринята успешная попытка создания «православного государства», что стало вдохновляющим явлением и для «новоросского проекта».

Впрочем, более подробно «вдохновляющие» действия описаны в обвинительных заключениях Международного трибунала в отношении десятков представителей сербской военно-политической элиты 1990-х.

Позиция Младича в Гааге сводилась к тому, что Международный трибунал – «это сатанинский суд, который судит его за то, что он – серб». Его защита не отрицала, что совершались преступления против несербского населения, подчеркивая, однако, что сам он не несет за это ответственности. Так, за расправы в Сребренице адвокат Младича возложил ответственность на местных мстителей, силы МВД и некоторых представителей служб безопасности.

Защита настаивала, что Младич вел оборонительную войну, а в тяжких преступлениях повинен лидер боснийских мусульман Алия Изетбегович. Дескать, он использовал жителей Сараева в качестве живого щита, не давая им покинуть город, и размещал военных армии БиГ среди гражданского населения, подобно боевикам ИГИЛ. Из приговора ясно, что эти доводы суд не учел.

У боснийской войны по-прежнему нет единой истории. Причины конфликта и военные преступления остаются предметом острых споров и различных интерпретаций. На Балканах нет общих жертв, здесь каждый говорит лишь о «своих» невинных жертвах, преуменьшая значимость «чужих». В дни трагических годовщин и вынесения приговоров известным деятелям раскол общества чувствуется особенно сильно, а эмоции на политической сцене и в информационном пространстве порой зашкаливают.

На сербском поле часто говорится о несправедливости и унижении. Дескать, в Гааге не был осужден ни один высокопоставленный представитель других сторон конфликта. Однако в таких спорах часто умалчивают, что военные возможности этих сторон и количество жертв несопоставимы. Среди расхожих пропагандистских тезисов - ложное утверждение, что на Балканах не судят за преступления против сербов. В той же Боснии ведут расследования против нескольких тысяч человек, воевавших во всех боевых формированиях. При этом военные преступления не имеют срока давности.

В потоке эмоций на второй план отходит осознание причин, которые привели к трагедиям. А главные сигналы Международного суда, пытающегося призвать к примирению и отбить желание совершать подобные преступлении в будущем, по сути, игнорируются. Раздувание угрозы, якобы исходящей от бывшего противника, – часть балканского политического дискурса. В головах многих политиков – выходцев из крайне националистических структур или заигрывающих с ними - война все еще не окончена.

Юлия Петровская, Сараево