Мирзиеев примеряет для Узбекистана «желтую майку»

После избрания Шавката Мирзиеева президентом Узбекистана страна быстрыми темпами, во всяком случае — внешне, стала «открываться», мириться с соседями по региону Центральной Азии, пытаться стать привлекательной для иностранных инвесторов, а также инициировала создание собственного военно-промышленного комплекса. Словом, политика практически полного изоляционизма, имевшего место в бытность президентом ныне покойного Ислама Каримова, стала умеренно меняться, а целью ее, вероятно, является амбиция Узбекистана стать ведущим государством в Центральной Азии. Таким статусом сейчас с полным правом обладает Казахстан, но претендовать на него вполне может и Узбекистан: он граничит со всеми республиками Центральной Азии, имеет самое большое в регионе население — порядка 30 миллионов человек, да и расположения Ташкента ищут все мировые глобальные игроки.

В контексте нарождающейся «открытости» Узбекистана особо подчеркнем, что недавно распространилась информация, которую население республики ожидало годами — власти планируют усовершенствовать паспортно-визовую систему и порядок въезда и выезда из страны. И наиболее актуальным в этом плане для граждан Узбекистана является отмена разрешения (стикера) на выезд за пределы республики. Запрет выезда за границу, в соответствии с этой инициативой, будет прерогативой судов.

Напомним, что по действующему законодательству граждане Узбекистана могут годами ждать выездную визу, и такое положение распространяется даже на известных журналистов, деятелей культуры, правозащитников. То есть в Узбекистане ситуацию с правом выезда за границу можно сравнить лишь с северокорейской.

Взялся новый президент и за приватизацию госсобственности, причем быстрыми темпами. Для этого им был подписан указ об упрощении и ускорении реализации объектов государственной собственности для их последующего использования в предпринимательских целях. Речь, разумеется, идет об объектах не стратегического назначения. При приватизации для бизнеса будут действовать различные льготы, включая трехлетнюю рассрочку платежа. А сам процесс приватизации, с бюрократической точки зрения, доведен до минимума.

Кроме того, президент Узбекистана утвердил государственную программу по противодействию коррупции, которая предусматривает создание в стране механизмов защиты свидетелей и иных участников уголовного процесса. Госпрограмма включает в себя и мероприятия по пяти приоритетным направлениям.

Дальше — больше. Узбекистан и Таджикистан, которые прежде делали все для снижения транспортной зависимости друг от друга и вообще прекратили сообщение между рядом областей двух стран, вдруг стали обсуждать вопрос строительства железной дороги в обход Туркменистана и возможность снижения тарифов на транзит железнодорожных грузов.

В общем, нечто невообразимое творится сейчас в Узбекистане — вплоть до того, что власти страны впервые решили опубликовать в марте индекс открытости органов государственной власти и управления. Охватит он 47 властных субъектов. Целью этого плана является изучение общественного мнения о работе тех или иных госструктур, выявление низкорейтинговых органов власти и их «подтягивание» до соответствующих стандартов.

Отдельного и особого внимания заслуживает то, что президент Мирзиеев инициировал создание в стране военно-промышленного комплекса — для переоснащения армии современным вооружением и военной техникой. В стране разрабатывается комплексная четырехлетняя программа по приобретению продукции военного назначения, ремонту и модернизации имеющейся на вооружении техники.

Что же на самом деле происходит в наглухо закрытом прежде Узбекистане? «Открывается» ли он или это только иллюзия? Намерен ли Ташкент прибрать регион к рукам и играть в нем главенствующую роль? Кто может воспротивиться этому или, напротив, войти с ним в альянс и с какой целью? Все эти вопросы далеко не праздные, поскольку Узбекистан является самым специфическим и крупным государством Центральной Азии. От него зависит не только мир в самом регионе (он часто нарушался даже вооруженными скандалами между республиками ЦА), но и его безопасность в глобальном понимании, поскольку Узбекистан граничит с территориями с высокой террористической активностью. А также потому, что за влияние в Центральной Азии, и особенно в изоляционистском Узбекистане, борются все крупные мировые игроки.

А происходит для начала то, что новое руководство Узбекистана пытается «ослаблением вожжей» завоевать симпатии и поддержку собственного много лет запуганного населения. Это весьма прагматичный подход к ситуации, способный снять проблему застаревших противоречий как в самой республике, так и в ее отношениях с соседями. Узбекистан не разругался разве что с Казахстаном, во многом определяющим региональный политический и экономический климат. Ташкент и Астана в 2013 году, еще при Каримове, подписали договор о стратегическом партнерстве — его можно расценивать как высшую меру доверия Узбекистана Казахстану. Последнему, однако, может не понравиться амбиция Ташкента играть в регионе ведущую роль, и он, в принципе, может сдержать соответствующие поползновения. Впрочем, Узбекистан вряд ли сможет переиграть Казахстан, и, скорее всего, две эти страны при Мирзиееве скооперируются для сохранения безопасности и стабильности в регионе и взаимовыгодного сотрудничества с соседями.

А соседи эти отличаются разным уровнем развития. Однако если они скооперируются с Казахстаном и Узбекистаном — население ЦА составляет 70 миллионов человек, это большой ресурс и большой рынок, — регион станет более привлекательным с инвестиционной точки зрения, более независимым и устойчивым к внешним воздействиям. То есть на данном этапе Казахстану и Узбекистану выгодно более тесно сотрудничать, чем соперничать, и потянуть за собой весь регион. Полагать, что у них при этом могут возникнуть внешнеполитические разногласия, не стоит. Потому как Узбекистан, придерживающийся внеблоковой политики, вряд ли изменит этому курсу: он не станет ни пророссийским, ни прозападным, ни прокитайским, ни протурецким — Ташкент во внешней политике останется верен «заветам Каримова». И отсутствие «про» и «анти» вполне должно устроить Казахстан — так спокойнее. Словом, не только Ташкент и Астана, но все государства Центральной Азии должны иметь близкие позиции по ключевым проблемам международной политики.

Выше описан довольно оптимистичный вариант роли Узбекистана в регионе, но он во многом будет зависеть от развития событий внутри самой страны и степени давления на нее извне. Да, конечно, Ташкент хочет быть региональным лидером, но прежде ему следует стать привлекательным для своих соседей, сильным и безопасным. И в такой ситуации ему сейчас правильнее делать ставку на региональную кооперацию вообще, а с Казахстаном — в частности.

Отметим, что у Узбекистана, располагающего весьма значительными природными ресурсами, есть все возможности для привлечения инвестиций — не хватает благоприятного бизнес-климата, либерализации валютного рынка, гарантий защиты частной собственности, свобод личности, и т. д. Вероятно, в Ташкенте это понимают. И если умеренная «открытость» продолжится, реформы начнутся не на словах, а на деле, Узбекистан, вместе с Казахстаном, действительно сможет стать реальным региональным лидером.

Ну, а если нет, его амбиции останутся амбициями. Но при этом любая неадекватность Узбекистана может расшатать ситуацию в таком террористически сенситивном и противоречивом регионе, как Центральная Азия.

Ирина Джорбенадзе