Posted 23 января 2017,, 11:00

Published 23 января 2017,, 11:00

Modified 31 января, 13:37

Updated 31 января, 13:37

Баку, Еревану и Тбилиси нужны «три разных Трампа»

23 января 2017, 11:00
Политику нового президента США по Кавказу, вероятно, определят его отношения с Россией. Если он не поладит с Путиным, регион станет пороховой бочкой.

Победа Дональда Трампа на президентских выборах в первую очередь породила множество вопросов в контексте изменения внешней политики США, и не в последнюю — в отношении стратегического важного для Запада Южного Кавказа. Понятно, что кто бы ни победил на выборах, регион этот «в лице» Грузии, Армения и Азербайджан всегда будет интересен Вашингтону в силу его геополитического расположения. Вопрос, однако, в том, насколько напористо США будут разыгрывать южно-кавказскую карту вообще, а в своих взаимоотношениях с Россией — в частности.

Если бы выборы выиграла Хилари Клинтон, отношение США к Южному Кавказу было бы, скорее, политически экспансионистским. Но выборы выиграл Трамп, внеся во внешнюю политику полную непредсказуемость. Таким образом, Южный Кавказ может стать для Вашингтона если не абсолютным, то серьезным приоритетом, либо напротив, он будет отправлен на политические задворки.

В Грузии, Армении и Азербайджане существует серьезное беспокойство по поводу того, в какую сторону изменятся их отношения с США после инаугурации Трампа. В принципе, регион, с точки зрения повышенного американского интереса к нему, целесообразнее рассматривать в едином «пуле». Но государства Южного Кавказа не едины в своих ожиданиях от смены руководства США, да и для самих Штатов интерес к ним далеко не одинаковый, если не считать того, что Запад «в принципе» хотел бы увести регион, как и все постсоветское пространство, от влияния России.

Если рассматривать отношения между Азербайджаном и США, в последние годы они были весьма сложными. Вашингтон практически открыто угрожал Азербайджану «цветным» переворотом из-за «грубого нарушения прав человека» в этой стране и «авторитаризма» президента Ильхама Алиева. Но последний оказался «крепким орешком» и не позволил Евросоюзу и США беспардонно вмешиваться в дела своей республики. А поскольку Азербайджан является для США инструментом давления на Россию, в частности, в контексте «увода» у нее части мирового газового рынка с целью «обеспечения энергетической безопасности Европы», на очень резкие движения в Азербайджане Запад не пошел. Тем более, что в реализацию азербайджанских нефтегазовых проектов вложен солидный капитал крупных американских и европейских компаний.

То есть Азербайджан сейчас вправе ожидать от Трампа главного — чтобы США оставили республику в покое: не мутили бы в ней воду «правозащитными» и экстремистскими «выбросами», и дали ей развиваться в том направлении, в котором она считает нужным, включая сохранение внеблокового статуса. Кроме того, Баку вправе ожидать от США если не помощи в урегулировании карабахского и армяно-азербайджанского конфликтов, то, по крайней мере, их невмешательства в соответствующую проблему в пользу Армении.

Здесь же отметим, что Трамп имеет представление об Азербайджане, поскольку его связывали с ним бизнес-интересы. Сказать доподлинно, во что они в итоге вылились, не представляется возможным. Но в ранге президента США он вряд ли станет руководствоваться соображениями личной выгоды в отношении Азербайджана — равно как и в отношении Грузии, с которой бизнес у него начал было завязываться, но, как говорят, завял.

Но если Азербайджан хочет ровных отношений с США, исключающих вмешательство в его внутренние дела, то власти Грузии, напротив, желают активного сближения со Штатами и быстрейшего вступления в НАТО. В определенных политических кругах в Тбилиси скорбят по поводу проигрыша Клинтон, поскольку подозревают, что Трамп, в отличие от его конкурентки на президентских выборах, не будет часто напоминать России о необходимости отзыва ею признания независимости Абхазии и Южной Осетии и упрекать в нарушении территориальной целостности Грузии.

То есть Тбилиси желал бы, чтобы трамповская Америка бросила хотя бы вербальный вызов России на почве «оккупации Грузии», защищала бы страну на международном уровне, подкидывала бы ей денег и лоббировала ее вступление в НАТО. Словом, здесь желают доминирования Вашингтона, а не Москвы, опасаясь при этом, что 45-й президент США может пожертвовать Грузией в пользу улучшения российско-американских отношений.

Правда, находившийся недавно в Тбилиси бывший уже госсекретарь США Джон Керри заявил, что с приходом новой администрации в грузино-американских отношениях ничего не изменится, и Грузии поддержка Вашингтона гарантирована. Заметим, однако, что поддержка эта может быть разной: с большой долей вероятности, вовсе не такой, какой ожидает Грузия — единственная откровенно прозападная страна Южного Кавказа.

Впрочем, в Грузии отмечают, что внешняя политика США зависит не только от президента, но и от Конгресса и других институтов этой страны — не исключено, что последние устроят «темную» Трампу, не слишком сведущему во внешней политике.

Что же до Армении, она представляет интерес для США в первую очередь потому, что является единственным военным союзником России на Южном Кавказе — в Гюмри расположена военная база РФ, и фактически Москва и Ереван имеют общее пространство обороны и безопасности. Но Армения не настолько пророссийская, насколько Москва желает ее видеть, хотя и «скуплена» Россией на корню. Тем не менее, для США здесь все же остается небольшое пространство для маневра, на освоение которого необходимо много времени и терпения.

Подчеркнем, что настрой Еревана в отношении США во многом будет зависеть от лоббирования последними урегулирования карабахского конфликта в пользу Армении и создания новой американской администрацией комфортных условий для усиления влияния армянского лобби на Западе. В этом плане Армению больше бы устроила победа Клинтон.

Отметим также, что Трамп ничем не обязан армяно-американскому лобби, а к Азербайджану относится вроде как положительно, поэтому если новая администрация всерьез займется урегулированием карабахского конфликта, президент США подойдет к вопросу с прагматичной точки зрения. То есть, если он станет способствовать урегулированию, то только с учетом американских интересов.

Вообще же рассматривать отношения США с государствами Южного Кавказа, так сказать, локально, неверно. Регион этот является частью постсоветского пространства и соседом Ближнего Востока с его высокой террористической и военно-политической турбулентностью. Правильнее было бы рассматривать их сквозь призму взаимоотношений, которые сложатся у трамповской Америки с Россией. Потому как именно в Евразии сталкиваются интересы РФ и США, и обе стороны считают справедливым собственное доминирование на этом пространстве.

Строго говоря, Трамп вполне может придти к выводу, в соответствии с которым США должны отдалиться от вмешательства в процессы, происходящие на другом континенте, если они не угрожают национальной безопасности его страны. Это, конечно, не означает, что американцы «с концами» уйдут из Евразии вообще, а с Южного Кавказа — в частности. Но Трамп и Путин могут достигнуть неформальной договоренности о разделе сфер влияния, исходя не из политических амбиций, а политического прагматизма. И здесь для начала достаточно будет не «эксплуатировать», к примеру, вопросы Абхазии, Южной Осетии, Украины, Крыма, вступления Грузии в НАТО и вообще расширения военного присутствия Альянса у российских границ.

То есть негласное признание Соединенными Штатами постсоветского пространства зоной российских интересов было бы наиболее благоприятным для начала размораживания российско-американских отношений. А в контексте Южного Кавказа такой сценарий стал бы некоторой гарантией того, что Грузия, Армения и Азербайджан из-за активности США на Южном Кавказе не сидели бы на пороховой бочке. Но пойдет ли на реализацию такого сценария Трамп, и если пойдет, будет ли он иметь поддержку влиятельных американских политических кругов? Второе видится менее вероятным, чем первое.

Как пишет французское издание Le Journal International, «В ближайшей перспективе американская политика на Кавказе не изменится. Но регион не входит в число приоритетных для Трампа, что открывает путь для самых разных сценариев в более отдаленном будущем». А «сценарии» эти могут быть весьма миролюбивыми, если Трамп останется верен своему предвыборному обещанию по сворачиванию международной активности США и пересмотре вопросов, касающихся НАТО.

Вполне возможно, что в начале своего президентства Трамп, при всей важности Южного Кавказа для США, возьмет «техническую паузу» и не станет «будоражить» вопросы, связанные с этим регионом, — у Вашингтона есть дела неотложной срочности. В такой ситуации, то есть в системе неопределенности ожиданий, лидеры южнокавказских государств могут начать «трепыхаться», проявлять активность на уровне нетерпения и тем самым «раскроют» свои намерения. Для Трампа и новой американской администрации это будет неплохим тестом для последующего анализа и выстраивания более точной политики в отношении Южного Кавказа.

В общем, государства постсоветского пространства, включая Южный Кавказ, которые открыто или латентно видят в США свою «путеводную звезду» и военно-политический «бронежилет», защищающий их от реальной или мнимой «российской угрозы», могут сильно разочароваться. Им останется уповать на правильные дипломатические и экономические шаги в отношении России, и только так обеспечить свою безопасность и экономическое благополучие — тут не имеются в виду международные проекты, типа строительства новых газопроводов, транспортных магистралей и т. д., которые уже набирают силу.

То есть при определенной договоренности между США и Россией, в которых ключевыми звеньями видятся Сирия, Иран, Турция, государствам постсоветского пространства, может статься, придется рассчитывать только на собственные силы и умение налаживать взаимовыгодные отношения со всеми игроками, однако исключающими их вхождение в военно-политический клинч.

Словом, вопрос внешней политики США при президенте Трампе пока остается открытым, но вполне вероятно, что российское направление в нем будет главным. А через его решение определятся и отношения США с государствами Южного Кавказа. Они могут быть как умеренно дистанцированными, так и агрессивно экспансионистскими.

Ирина Джорбенадзе