До «предбанника» Евросоюза не доросли

В наступившем году пройдет очередной саммит «Восточного партнерства», который должен дать ответы на многие вопросы, в частности, будет ли данный проект Евросоюза жить дальше и какой от него толк.

«Восточное партнерство», созданное в 2009 году, имеет основной заявленной целью развитие интеграционных связей ЕС с шестью странами бывшего СССР: Украиной, Молдавией, Азербайджаном, Арменией, Грузией и Белоруссией. Данная инициатива также предусматривала заключение в перспективе двусторонних соглашений между ЕС и странами-партнерами об ассоциации, что, по замыслу идеологов «Восточного партнерства», должно послужить важным шагом на пути дальнейшего вливания стран в европейское социально-экономическое и политическое пространство.

Собственно, с момента последнего саммита ВП, прошедшего в 2015 году, число «просто партнеров» фактически уменьшилось вдвое: страны Евросоюза завершили процесс ратификации соглашения об ассоциации с Молдавией и Грузией и почти завершили — с Украиной.

Теперь эти три страны «в обмен» на проведения политических, экономических, торговых и судебных реформ получили право на беспошлинный доступ к некоторым или всем рынкам ЕС, рынку сельскохозяйственных продуктов, Зону свободной торговли, а также финансовую и техническую помощь. Конечно, тут все не так уж безоблачно и просто, но факт состоит в том, что половина членов Партнерства получили некие большие права (теоретически), а поскольку для остальных трех стран перспектива ассоциации весьма туманна (для Армении и Белоруссии в связи с членством в ЕАЭС, но и не только), то также туманны теперь и перспективы ВП, как, впрочем, и перспективы вступления «ассоциированных членов» собственно в ЕС.

По мнению заведующего кафедрой финансов Международного университета МИТСО Вячеслава Ярошевича, изначально «Восточное партнерство» затевалось как политический проект. К 2009-му году Евросоюз уже очень сильно разросся и дальнейшее его расширение было чревато потерями, но в то же время надо было что-то придумать для того, чтобы вовлечь страны в сферу геополитического влияния Брюсселя. «Экономическое измерение «Восточного партнерства» и сегодня практически не просматривается. Для ЕС этот проект был необходим с точки зрения имиджевого фактора. Понятно, что в ЕС хотели вступить многие, но слишком много членов — это всегда чревато с точки зрения конвергенции», — отметил в комментарии «Росбалту» Вячеслав Ярошевич.

Кроме того, говорит эксперт, 2009 год не был очень удачным для старта проекта. Тогда мировая экономика заметно «просела». Большинство стран Европы, за исключением Польши и Белоруссии, были в минусе. В то же время «идеология» проекта, по мнению Ярошевича, декларировала то, что и так существовало: «Добрососедские отношения — они и так есть. Белоруссия сразу с тремя странами ЕС граничит — с Литвой, Польшей и Латвией, и отношения с данными странами развиваются».

В общем, как отметила в ходе видеомоста Минск- Кишинев-Тбилиси на тему перспектив отношений постсоветских государств с Европейским союзом директор Центра стратегических исследований и реформ (Кишинев) Галина Шеларь, «Восточное партнерство» изначально затевалось ради того, чтобы дать населению тех стран, которые не рассматриваются в ближайшее время в качестве членов ЕС, какую-то надежду на «европейскую мечту».

«Изначально все вкладывали в «Восточное партнерство» ожидания членства в Евросоюзе, но ЕС, как выяснилось, об этом не думал, — то есть у нас разное понимание. Целиком наша ошибка, что мы в понятие интеграция, причем не важно о каком векторе мы говорим — европейском или евразийском — подспудно ассоциируем с членством в интеграционном объединении. Интеграционные взаимодействия — это не обязательно быть членом, и примеров множество», — убеждена Шеларь.

При этом, по ее мнению, если бы условия договоров о «Восточном партнерстве» и ассоциации с ЕС читались бы более внимательно, то многих проблем, в первую очередь в сфере экономики, можно было бы избежать, и, как следствие, восприятие «Восточного партнерства» было бы качественно иным. «Казахстан недавно подписал Соглашение с ЕС, очень похожее на наше (с Молдавией — прим.авт.), в котором нет только одного блока — «Торговля и связанные с ней вопросы», — добавила Галина Шеларь.

Руководитель Института стратегии управления (Тбилиси) Петр Мамрадзе в ходе данного видеомоста предположил, что «Восточное партнерство» и вовсе было затеяно далеко не в последнюю очередь из-за того, что в августе 2008 года тогдашний президент Грузии Михаил Саакашвили устроил военно-политическую авантюру в Южной Осетии. «Саакашвили тогда, поглядывая на часы, говорил, что вот-вот Грузия будет членом НАТО и ЕС. Но этого не случилось. Я общался много и с европейскими деятелями, они говорили что не собираются расширяться, что и так «очень трудно будет переварить», и надо что-то придумать. Вот и придумали «Восточное партнерство», — говорит Мамрадзе.

При этом, как отметил Александр Ярошевич, не ясно, когда в «Восточном партнерстве» заработают в полную силу многие направления. По его словам, Белоруссия постоянно предлагает продвижение идеи «бизнес-измерения» — на последнем Саммите «Восточного партнерства» в Риге в 2015-м году был даже бизнес-форум по этой теме, но «воз и ныне там».

Впрочем, есть также мнение, что, несмотря на формальную «продвинутость» в развитии отношений с ЕС, у «ассоциированных» стран экономических проблем даже больше, чем у, например, «непродвинутой» Белоруссии. «Проблема тут не в текстах самих соглашений, — считает Галина Шеларь. — Проблема в том, что предложить внешним партнерам. Белоруссии удалось сохранить структуру производства, а мы, Молдавия, промышленность потеряли в 90-х годах, согласились на программу перевода наших производств двойного назначения на «мирные рельсы». Теперь нет ни двойного, ни одинарного назначения».

Также эксперт отмечает общую у Молдавии с Грузией проблему в сфере сельскохозяйственного производства. «В ЕС программы субсидирования сельского хозяйства отличаются, но более чем наполовину доход получают из различных европейских фондов и дотаций. А наши фермеры, может быть, в этом году получат субсидии за 2015 год, может, в конце года субсидии 16-го года», — добавила Галина Шеларь.

По ее мнению, в настоящее время для урегулирования многих проблем весьма важно пользоваться инструментами ЕС. «Россия активно использует те инструменты, которые используют страны Евросоюза. Например, понятие «входные цены» до недавних пор была формой защиты внутреннего рынка, которой до недавнего времени пользовались только страны ЕС. Но уже в прошлом году Россия ввела минимальную цену входа на рынки для шампанских вин», — говорит молдавский эксперт.

В свою очередь, директор белорусского информационно-просветительского учреждения «Актуальная концепция» Александр Шпаковский в беседе с корреспондентом «Росбалта» отметил, что перспективы «Восточного партнерства» на ближайшую перспективу нужно рассматривать с учетом того, что за несколько лет господствующие взгляды и позиции внутри самого Евросоюза претерпели изменения. «Восточное партнерство» в 2009-м году выражало стремление ряда государств, таких как Польша, к распространению собственных ценностей. Но сегодня неолиберализм, к примеру, подвергается критике внутри ЕС. И евроскептики, и недавние выборы в США — это все свидетельствует о том, что подвергаются сомнению те ценности, ради которых затевалось «Восточное партнерство», — сказал Шпаковский.

А конкретно для Белоруссии, считает эксперт, участие в «Восточном партнерстве» можно условно рассматривать как разделенное на два этапа, чему причиной — украинский кризис. «После президентских выборов 2010-го года Белоруссия была там изгоем. До момента украинского кризиса говорить не приходится о белорусском участии. Были саммиты, когда на уровне посла нас приглашали. Даже в отношении иранских чиновников не было таких визовых ограничений, как в отношении белорусских. После того, как начался украинский кризис, наблюдается активизация сотрудничества», — отмечает Александр Шпаковский.

Тем не менее, он обращает внимание, что, несмотря на положительную динамику, до сих пор отсутствует базовый договор между Белоруссией и ЕС, и многие моменты в белорусско-европейских отношениях регулируются документами времен существования Советского Союза. В связи с этим, например, хотя Белоруссия и занимает одно из первых мест в мире по количеству выданных ее гражданам Шенгенских виз, платят они за них едва ли не больше всех».

«Еще удручающий момент: Белоруссия не является членом Совета Европы. Основное препятствие для этого — отсутствие моратория на смертную казнь. Хотя количество выносимых смертных приговоров невелико, за последние 16 лет оно колеблется от двух до четырех в год, в 2015 году — вообще ноль, но для Европы и этого много», — отметил Александр Шпаковский.

И все же, считает эксперт, позитив для Белоруссии от участия в «Восточном партнерстве» имеется.«В любых международных инициативах стоит участвовать, все, что приводит к контактам — стоит развивать. Ведь не все направлено на политику и на развитие т. н. гражданского общества. На 2014-й год — Белоруссией было освоено всего порядка 40 миллионов евро в рамках «Восточного партнерства», а другие страны получили гораздо больше. Так что есть куда двигаться», — добавил Шпаковский.

Впрочем, и вовсе железный аргумент в пользу того, что у «Восточного партнерства» есть перспектива, и Евросоюз не откажется от своего проекта, в ходе упоминавшегося уже видеомоста высказал старший научный сотрудник АН Молдовы, политолог Николай Цвятков. По его мнению, инициатива ЕС «Восточное партнерство» в ближайшее время будет развиваться исходя из логики непрерывной борьбы за ресурсы, в том числе и людские, а стало быть никуда не денется. Если, конечно, ее «восточные» участники сами от нее не откажутся.

Но это вряд ли. Даже Азербайджан недавно анонсировал начало переговоров с ЕС по отмене визового режима, Белоруссия уже в одностороннем порядке разрешила европейцам прилетать в Минск без виз и теперь, вероятно, ждет ответных шагов, а Армения рассчитывает все же заключить собственное соглашение в Евросоюзом, учитывающее ее членство в ЕАЭС. Так что хоть как-то «партнерствовать» с Европой хочется всем.

Герман Напольский