«Ядерные» саммиты не добавляют безопасности

В столице США 31 марта начинает работу четвертый международный саммит по ядерной безопасности. Россия принимала участие в предыдущих трех: вашингтонском в 2010-м, сеульском в 2012-м и гаагском в 2014 году. Каждый из них проходил на самом высоком уровне — президентском и министров иностранных дел. В этот раз мировое событие пройдет без участия России: Москва официально отказалась направлять туда даже министра иностранных дел. И как сообщил пресс-секретарь Владимира Путина, в графике у президента тоже нет этого мероприятия. В Вашингтоне с сожалением восприняли такое решение Москвы, а старший внешнеполитический советник президента США Бен Родс констатировал, что отказ от участия в саммите приведет РФ к дальнейшей изоляции, «это упущенная возможность».

Нынешняя встреча на высшем уровне в Вашингтоне не стала следствием и никак не связана с недавними террористическими актами в Брюсселе и планами религиозных фанатиков взорвать, как сообщала мировая печать, бельгийские атомные станции, где некоторые ядерные реакторы, отработавшие более сорока лет, и без того пугают Европу своей непредсказуемостью. Саммит был запланирован еще почти год назад, однако понятно, что недавние атаки в Брюсселе придали этому, можно сказать, рутинному уже мероприятию новой остроты. И, хочется надеяться, нового осмысления давно уже заезженных слов о физической защите ядерных объектов и материалов от покушений на них предполагаемых ядерных террористов.

Многие зарубежные политики высказывают недоумение, почему большая ядерная страна Россия отказывается от участия в саммите по такому насущному для безопасности мира вопросу. На прошлом саммите в Гааге, куда съехались около 60 мировых лидеров, включая президента США Барака Обаму, и который освещали несколько тысяч журналистов, дипломатической планкой Москвы стал уровень главы МИДа. Видимо, это было связано с тем, что тогда попутно западные лидеры собирались провести заседание «семерки» по украинско-российско-крымским событиям, на которое президент России Владимир Путин приглашен не был. Напомним, что гаагский саммит проходил в конце марта 2014 года, как раз после беспрецедентных и шокировавших мир событий по присоединению Крыма к России.

Официально свое неучастие (кое-кто называет это даже бойкотом) в нынешнем вашингтонском ядерном саммите Москва поясняет так: «В деле укрепления физической ядерной безопасности достигнут значительный прогресс, однако к настоящему времени политическая повестка дня этих встреч в верхах исчерпана». По мнению российской дипломатии, организаторы международного форума кардинально изменили концепцию мероприятия, предложив выработать своего рода «указания» для ООН, Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), организаций «Глобального партнерства» и «Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма», Интерпола. Россия не приемлет такой подход, считает его попыткой навязать мнение группы государств международным организациям в обход их собственных механизмов принятия политических решений.

Идея проведения ядерных саммитов принадлежит президенту США Бараку Обаме. В 2009 году, выступая на форуме в Праге, он назвал ядерный терроризм «одной из величайших угроз международной безопасности» и предложил мировому сообществу начать с ним борьбу. Первый такой саммит был проведен уже в следующем году в Вашингтоне, на нем было принято решение о повышении защиты ядерных материалов в течение четырех лет. С тех пор прошло уже шесть, но мало что изменилось. (Об этом засвидетельствовали и события в Бельгии, где АЭС чудом не подверглись террористической атаке фанатиков.)

Однако неверно было бы считать проведение подобных встреч в верхах неким новым откровением в сфере борьбы с ядерным терроризмом. Поле это давно уже перепахано. Главным фундаментом, на котором строится вся работа этих международных саммитов, является универсальная международная Конвенция о физической защите ядерного материала, которая была принята в октябре 1979 года и подписана (с некоторыми изъятиями) еще СССР. Согласно ей государства-участники обязаны защищать ядерный материал при внутреннем хранении, использовании, перевозке, а также — на ядерных установках. В июле 2005-го в Вене была одобрена важная поправка к этой Конвенции, направленная на повышение ответственности стран, владеющих ядерными материалами, за их физическую сохранность.

Она значительно расширила сферу действия Конвенции и перечень наказуемых нарушений. В частности, в него включены диверсия против ядерной установки, контрабанда ядерного материала, организация, пособничество в совершении преступлений в этой сфере. Ею предусматривается также более тесное сотрудничество для обеспечения физической защиты ядерного материала, предотвращения и ликвидации последствий его хищений и диверсий на ядерных установках.

Так вот — курьезность инициативы в проведении подобных саммитов от Барака Обамы заключается в том, что сами США, выступая их инициатором, десять лет тянули с ратификацией этой важнейшей поправки. И только спустя год после третьего саммита в Гааге, летом 2015-го, конгресс сподобился ее ратифицировать. Между тем, отчеты некоторых американских неправительственных антиядерных организаций пестрят десятками прямо-таки вопиющих примеров халатного отношения к защите ядерных материалов в США.

Однако и это еще не вся обратная сторона медали борьбы с ядерным терроризмом. Для того чтобы поправка к Конвенции начала действовать, ее должны ратифицировать две трети из 151 страны-участницы международного договора. По состоянию на лето прошлого года еще 14 государств так и не удосужились ее ратифицировать. Правда, вслед за США в прошлом году она была проголосована, наконец, парламентами Италии и Турции.

А буквально на днях поправку к Конвенции ратифицировал и Милли Меджлис (парламент) Азербайджана: президент Ильхам Алиев собрался в Вашингтон на предстоящий ядерный саммит и, видимо, ему показалось неудобным, чтобы Баку указывал миру, как надо бороться с ядерными террористами, при этом не одобрив важнейшую поправку. Так же в преддверии саммита поступил и Парагвай. Однако оставшиеся десяток стран, подписавшие Конвенцию, все еще не спешат ее ратифицировать. Даже и после трех ядерных саммитов. А значит, она для них так и остается на бумаге, то есть не работает.

Это — к вопросу об эффективности и коэффициенте полезного действия этих международных форумов, на которых звучит много правильных слов и призывов, остающихся невостребованными на деле, и ответственности ее участников за ядерную безопасность планеты.

Как откровенно заявлял журналистам представитель нидерландского министерства иностранных дел Пит ди Клерк перед последним форумом, «многое из того, что мы говорим сегодня, повторяет то, что мы уже говорили на прошлом саммите… Мы подошли к интересному вопросу: страны не хотят делиться информацией об их оперативной безопасности. Насколько другие страны могут доверять тому, что меры, которые они принимают, эффективны?»

«При этом, — отмечал Пит ди Клерк, — ставки высоки. Инцидент с ядерным терроризмом может иметь катастрофические последствия. 25 стран до сих пор являются обладателями высокообогащенного урана, но мы на саммите не можем указывать им, что делать, — мы можем лишь поощрять принятие ответственных мер. Как минимум, сократить количество радиоактивных веществ до того, что им действительно необходимо». То есть саммит саммитом, а денежки врозь.

Вот и на этот раз организаторы саммита опять надеются, что Беларусь, например, объявит о своем намерении распрощаться с высокообогащенным ураном, который используется в ее экспериментальных ядерных установках. Так в 2010 году поступила Украина, приняв решение под давлением внешних политических игроков. В качестве компенсации Вашингтон профинансировал Киеву строительство в Харькове новой ядерной установки, работающей на топливе с низким содержанием урана. Однако в добровольную сдачу Лукашенко высокообогащенного урана верится с трудом. Как сообщает западная печать, ссылаясь на источники в МАГАТЭ, организаторы саммита ожидают, что к решениям о физической защите ядерных материалов, принятым на гаагском форуме в 2014 году, в Вашингтоне присоединится и Китай.

При этом все уже хорошо понимают, что решения престижных международных форумов никого и ни к чему не обязывают. Потусовавшись среди высокой международной элиты, попереживав за судьбы мира, каждый, если что, волен поступать, как ему заблагорассудится или как велит сиюминутная целесообразность. Очевидно, что престижность участия в высокой международной «тусовке» и политика пока что превалируют над практическими результатами. Поэтому и возникает вопрос: а не разумнее ли миллиарды долларов на проведение саммитов, от которых ничего не зависит, годами переливающих из пустого в порожнее, использовать для более активного выявления дельцов «черного» рынка ядерных материалов? И — что не менее важно — государственных структур, легально торгующих ими с сомнительными организациями и воинственно настроенными государствами?

Алла Ярошинская